Отряд
Шрифт:
– Ну, Мити, - Жан-Поль спешился, - иди, да смотри, не обижай старушку.
– Да уж не обижу!
– Митрий отмахнулся и, вручив поводья Прохору, направился к дому. С полдороги вернулся, попросил у Ивана денег - вдруг да не хватит тех, что есть.
– Смотри, долго там не задерживайся, - бросил вдогонку нормандец.
– И про сыр не забудь спросить.
Митрий лишь махнул рукой и, подойдя ближе, постучал в дверь:
– Есть кто-нибудь?
Показалось, что из-за двери откликнулся приглушенный женский голос.
– Тетушка Мари-Анж, меня прислал Жак, пастушонок. Сказал, что у вас можно недорого
Некоторое время стояла полная тишина, даже слышно было, как рядом, в птичнике, кудахтали куры. И словно бы кто-то приглушенно выругался, причем - басом. Именно там, в птичнике! Интересно… Впрочем, наверное, показалось…
Юноша поправил на голове берет и тщательно разгладил ворот. Страусиное перо, брабантские кружева, длинные вьющиеся волосы - этакий парижский щеголь. Вот только камзол слегка подкачал - уж больно потертый. Зато цвета красивого, желтого, как вот эта вот клумба.
– Эй, тетушка Мари-Анж!
– снова закричал Митрий.
И на этот раз - о, чудо!
– его потуги были вознаграждены - дверь открылась! Осторожненько, не настежь, так, еле-еле протиснуться, что Митька и сделал.
– Идите за мной, месье.
Какая-то женщина в накинутом на голову платке или шали вдруг сразу от порога бросилась к очагу - закипая, выплеснулось на огонь варево. Верно, хозяйка варила кашу.
– Ох ты, святой Клер! Чуть молоко не убежало!
Сняв платок, женщина проворно накинула его на руки и уже таким образом сняла кипящий горшок с очага. В помещении было темновато - оба окна прикрывали зеленые ставни.
– Вы ко мне, месье?
– Управившись с молоком, хозяйка наконец обернулась.
– К вам, тетушка… Ой!
– Митька ахнул, разглядев хозяйку дома поближе.
Какая там тетушка! Перед ним в клетчатой длинной юбке и расшитой жилетке поверх белой рубахи стояла девчонка на вид лет шестнадцати-двадцати. Уж это-то можно было определить и в полутьме.
– Э… - Митька слегка замялся.
– Мне сказали, здесь живет тетушка Мари-Анж. Жак сказал, пастушонок.
– Я и есть Мари-Анж, - неожиданно улыбнулась девушка.
– А Жаку обязательно надеру уши. Вы, месье, ведь не из наших мест будете?
– Нет, не из ваших.
– Верно, южанин, из Лангедока? Говорите как-то не так.
– Не так?
– Юноша даже обиделся.
– А я считал, что хорошо говорю…
– Нет-нет, хорошо, конечно. Только временами, знаете, проскальзывает что-то такое… этакое… Слушайте, месье, вы мне не поможете? Я тут с утра еще пыталась открыть ставни… Что-то заело. И сразу оба окна, как назло. Там надо во-он те болты посмотреть…
– Посмотрим!
– Потерев руки, Митрий резво подошел к окну.
– Ой, нет, месье. Там так пыльно. Снимите перевязь и камзол… Да не бойтесь, снимайте же - я дам вам накидку. Давайте сюда вашу шпагу. Так… Вы здесь покрутите, а я пойду помогу с улицы…
Конечно же, Митрий разбирался в механике слабо. Но и имевшихся познаний хватило, чтобы легко починить ставни - просто чуть-чуть подправил петли. Оп - и открылись! Было темно, стало светло! Ого… Юноша быстро обвел взглядом комнату, обратив внимание на огромную, с накрахмаленными подушками кровать - целое ложе.
– Ой, я вам так благодарна, месье, так благодарна!
– Мари-Анж вбежала с улицы.
– Прямо не знаю,
Расстегнув жилетку, она небрежно бросила ее на кровать. Ничего оказалась девчонка! «Тетушка», прости Господи. Светлорусая, курносенькая, с милым приветливым личиком и наивными голубыми глазами. Этакая простоватая деревенская девушка. И все щебетала, щебетала, не умолкая:
– Вы спрашивали про окорок, месье? О, у меня найдутся для вас и окороки и кое-что еще, ведь вы мне так помогли, так помогли… А хотите сидру? Он, правда, из прошлогодних яблок, забористый, но вкусный, прохладный. Вот…
Взяв с полки кувшин, Мари-Анж проворно плеснула сидр в деревянную кружку и с улыбкой подала гостю.
– Пейте… Да вот, садитесь прямо на кровать, по-простому, мы ж не в Париже с вами, где все фу-ты, ну-ты…
Митрий, ничуть не смущаясь, на кровать и уселся. Сидр оказался вкусным, прохладным.
– Мерси, - напившись, поблагодарил юноша.
– Мерси боку, мадемуазель.
– Ой… Вы такой галантный кавалер…
Мари-Анж уселась на кровати рядом, повернулась… И вдруг ни с того ни с сего рванула свою рубашку, да так сильно, что обнажилась не только грудь, но и пупок!
Митька даже удивиться не успел, как девчонка прижалась к нему голой грудью, рванула рубаху, теперь уже его, Митькину, прошлась острыми ногтями по спине… и пронзительно заверещала! Слыхал Митька, как свиней резали - вот, примерно так…
И тут же распахнулась дверь…
И ворвалось человек пять: трое дюжих парней, кюре и еще какой-то пожилой человек в синем камзоле, наверное староста.
– Помогите!
– Толкнув Митрия на подушки, бросилась к ним Мари-Анж.
– Помогите! Ой, как хорошо, что вы зашли, ой, как хорошо, слава святому Клеру!
– Не трещи ты как сорока, Мари-Анж. Толком говори, что да как. Да наготой не сверкай, прикройся чем-нибудь, вон хоть покрывалом. Ну? Что тут у тебя случилось?
– Что-что… Этот вот хлюст меня чуть было не изнасиловал!
Мари-Анж с размаху закатила Митьке звонкую, оглушительную пощечину.
За яблонями, взлетев на забор, закукарекал петух.
Глава 6
Как Митьку выручали
Статью мне суд вменяет за статьею,
И прокурор часов уж восемь кряду,
Ближайшей даме в грудь вперяя взгляды,
Зал сотрясает болтовней пустою.
Шарль Кро. «В уголовном суде»
Июнь 1604 г. Нормандия
Иван вздрогнул от петушиного крика. Ишь, раскукарекался тут. Хотя он-то, петух, у себя дома, можно и покричать. А вот Митрий что-то долгонько не возвращается, неужели в цене не сошлись? Ага, вот вроде как свинка взвизгнула… И снова тишина.
Щурясь от солнца, Иван сделал несколько шагов к дому.
– Напрасно ты смотришь на эту дверь.
– Подойдя, Жан-Поль положил руку юноше на плечо.
– Это черный ход. Мити наверняка выйдет с той стороны.