Отряд
Шрифт:
– О-ля-ля! Именно так и сказали. Ну и язык у вас… Не обижайтесь.
– Ну, что, Прохор?
– присев у сундучка, обернулся Иван.
– Посмотрим, чем нас порадовал Андрей Петрович? Кажется, тут замков нет… А не открывается!
– Там, сбоку, должна быть особая кнопка, - подсказал Жан-Поль.
– Я не открывал, не думайте. Но, честно сказать, любопытством терзался!
– Что ж…
Ивану, конечно, хотелось открыть сундук без лишних глаз, но… потом пришлось бы что-то придумывать для Жан-Поля, а насчет него имелись теперь кое-какие планы. К тому же, если бы в сундуке имелось нечто такое этакое, люди Ртищева уж никак не оставили бы его нормандцу.
–
Сбоку и в самом деле оказалась кнопка. Чуть слышно щелкнула пружина, крышка откинулась…
– Ну, ничего себе!
– ахнул Жан-Поль, увидев золотые и серебряные монеты.
– Тут по крайней мере на пару десятков ливров!
– Это очень много?
– Для кого как.
– Нормандец усмехнулся.
– Но для вас, наверное, много. Неплохой сундучок. Его прислал ваш покровитель?
– Земляк.
– Ага, понятно. Мне б таких земляков.
Иван поднял глаза:
– Знаешь, Жан-Поль, я бы хотел поговорить с тобой о нормандских монастырях.
– О чем, о чем?
– Нормандец удивленно хлопнул ресницами и признался: - Уж от кого-кого, а от тебя, Иван, я никак не ожидал такого вопроса!
– И тем не менее…
– Что ж.
– Жан-Поль развел руками.
– Изволь.
Митрий явился в свои апартаменты раньше ребят и, запалив свечу, утомленно растянулся на узкой кровати с подложенным вместо одной из ножек камнем. Разговаривать с пикардийцем Робером - все равно что таскать камни на крутую горку - семь потов сойдет! Робер и говорить-то толком не умел, щедро перемежая и без того не очень-то внятную речь целым потоком «как бы», «короче», «это самое» и прочих слов-паразитов, служивших тупым невеждам для облегчения коммуникации, которую они вовсе не облегчали а, наоборот, делали весьма затруднительной. Митрий едва пробился через частокол подобных фраз и междометий. А как пикардиец отвечал на вопросы! «Да нет», «ну, это самое, может быть», «как бы есть».
– Господи! Да объясни ж ты мне наконец, что значит «как бы есть»?
– не выдержав, кричал Митька.
– Так имеется у вас большое старинное аббатство или нет?
– Да, как бы сказать, наверное, это самое, короче, что-то такое есть. В Амьене точно есть - собор, такая громадина…
– Так аббатство или собор?
– Короче, собор. И как бы аббатство.
Тьфу! Вот и попробуй пойми!
Хорошо хоть Иван с Прохором добились от Жан-Поля куда большего! Короче, это самое, как бы узнали. Лягушки в прудах этак вот «как-бы-квакают», а не люди!
– В общем, так, - выслушав Митьку, кивнул Иван.
– Давай-ка, запиши все, что вызнали. Посидим, подумаем. После запись сожжем.
А получилось следующее: крупных старинных монастырей - аббатств - на севере насчитывалось вовсе не много, гораздо больше было мелких или больших, но не таких уж старинных. Самого пристального внимания были, несомненно, достойны аббатство Фонтенель, аббатство Савиньи, мужской и женский монастыри в Кане, аббатство Гингам в Бретани и аббатство на горе Сен-Мишель.
Расположенный в дельте Сены монастырь Фонтенель принадлежал монахам-бенедиктинцам, как и Сен-Мишель, Савиньи относился к цистерианским обителям, а в Гингаме всем заправляли августинцы. Кому же принадлежали аббатства в древней столице Нормандии - Кане, - Жан-Поль, увы, не помнил. Кажется, бернардинцам.
Иван обхватил голову руками:
– Теперь бы еще узнать, чем они друг от друга отличаются, эти бернардирцы, августинцы и прочие.
– О!
– Митька на французский манер закинул ногу на ногу.
– Тут и знать нечего. Начнем по порядку. Августинцы -
– Может, и не помогут, - усмехнулся Иван.
– Но и не будут лишними. Ты же сам все время твердишь, что лишних знаний не бывает.
– Это верно!
– улыбнулся Митрий.
– Я спущусь к булочнику? А то что-то так есть хочется, аж просто выпить нечего!
– Ну, вино мы найдем!
– расхохотался Иван.
– У Жан-Поля был где-то заныкан кувшинчик. А за едой, изволь, сходи… Вот тебе деньги.
– Ого!
– Отрок подкинул на ладони большую серебряную монету.
– Откель серебришко?
– Ртищева подарок. Не на баловство - на дело.
– Оно понятно, что на дело, - несколько обиделся Митька.
– Спаси Бог Андрея Петровича. Так я пошел?
– Давай. Смотри только, недолго.
Махнув рукой, Митрий умчался. Слетел по лестнице чуть ли не вниз головой и, выскочив на улицу, едва не сбил с ног человека с неприметным лицом и пристальным взглядом. На ходу извинившись, бросился к булочнику, рядом, через улицу. Подбежав, заколотил кулаками в ставни:
– Месье Периго, месье Периго!
– Кого там черти принесли?
– Это я - Ми-ти, дядюшка Периго! Хочу вернуть вам вчерашний долг и еще кой-чего прикупить.
– Ми-ти? Долг, говоришь, отдать?
Ставни вдруг резко распахнулись, едва не зашибив отрока, хорошо - тот вовремя отскочил в сторону.
– Ну?
– высунулся на улицу вислоусый булочник Периго, торговавший кроме булок еще и всякой прочей снедью.
– А, вот он ты, Мити. Ну, иди к дверям, открою.
Митрий послушно подошел к обитой железными полосками двери.
– Заходи, Мити!
– Булочник тут же захлопнул дверь, едва посетитель успел войти.
– Шляется тут какой-то черт целый вечер, - пояснил месье Периго.
– Все выглядывает, вынюхивает, выспрашивает чего-то.
– А, - отсчитывая долг, безразлично промолвил Митрий.
– И про кого выспрашивает?
– Да не бойся, не про тебя, - хрипло расхохотался булочник.
– Вынюхивал тут про одного молодого нормандского дворянина, дескать, не живет ли такой где-нибудь поблизости?
– Вот как?
– насторожился отрок.
– И что, вызнал? Вы-то ему что сказали, дядюшка Периго?
– А ничего не сказал, - буркнул булочник.
– Отмахнулся и все… Ветчины взвесить?
– Угу… И еще творогу!
– Творогу ему на ночь глядя… Я-то знаю, кем тот хлыщ интересовался - каким-то раненым. А кто у нас ранен? Жан-Поль! Кто Жан-Поля не знает? Какого-нибудь важного черта пришиб на дуэли - вот и ищут теперь. Сказать по правде, - месье Периго наклонился к самому уху Митьки, - я бы на месте Жан-Поля сбежал от греха куда-нибудь к аббатству Святой Женевьевы, там бы и поснимал жилье некоторое время, пока все уляжется. Ты-то его увидишь?