Отряд
Шрифт:
– Это телегу-то неизвестно с чем?
– И потому задержитесь… гм… ненадолго.
– Но как мы тогда отыщем нашего друга?
– Ваши дела.
– Тогда еще один вопрос - госпожа Экюлье, она…
– Нет, - юный Мердо ухмыльнулся.
– Элен Экюлье тоже ни к чему никого убирать - предприятие у нее неплохое, все под одной крышей, как в Голландии или Англии. Сбыт давно налажен… Нет, ваш Жан-Поль ей не соперник, даже не думайте.
– Тогда где же он?
– вскрикнул Митрий.
– Это вы меня спрашиваете?
Оливье рассмеялся - громко, беззаботно, совсем по-детски,
– Уходим. Ты, Венсан, покуда останешься здесь - сторожить.
Кивнув пленникам, молодой господин покинул сарай вместе со своими весьма подозрительными компаньонами. Скрипнув, ударилась о косяк дверь. За ней кто-то завозился, видать, припирал бревном.
– Эко… - начал было Митрий, но Иван тут же на него цыкнул: - Тсс! Может, еще чего услышим?
Не услышали, как ни старались, слишком уж далеко отошли пленители, слишком уж тихо говорили. А интересно было бы послушать: и вопрос бородача Расилье, и - особенно - ответ юного господина Мердо.
– Они и вправду русские? Ты веришь?
– Не знаю. Да и какая разница? Все равно к утру их необходимо того… - Оливье чиркнул по шее большим пальцем.
– Русские - не русские, все равно они видели и фургон, и вас. Могли слышать наш разговор, могли догадаться. Не мне вам говорить, контрабанда - дело королевского суда, а он редко выносит оправдательные приговоры. Вам очень хочется обвенчаться с петлей, господа? Вот и мне не очень. А потому эта ночь должна стать последней для русских, или кто там они есть еще.
– Как думаешь, Иван, они нас отпустят?
– тихо спросил Митрий.
– Думаю, нет. Скорее всего вряд ли мы доживем до утра.
– Но почему?! Мы ж им не соперники и не враги!
– А потому, что это для них самое простое, Митька. Прирежут да кинут в реку - плывите до самого моря, или что там у них?
– Пролив Манш.
– Вот-вот - до Манша. Это контрабандисты, Митрий, целая шайка. Возят из Англии запрещенный к прямой продаже товар - ирландскую водку, виски… да хоть ту же шерсть. Дело подсудное. На плаху вполне можно отправиться.
– Я понимаю.
– Так что и насчет нас тоже пойми - зачем им рисковать?
– Тогда что же мы сидим, Иван? Надо ведь что-то делать!
– Умные слова приятно слышать.
– Иван ободряюще улыбнулся, правда, улыбки его в темноте было не видно.
– Делать! Делать, дружище! Только не «что-нибудь», а вполне конкретные вещи. Я, к примеру, приглядывался во-он к тому хламу…
– К какому еще хламу? Тут ведь хоть глаз коли.
– Вот потому и приглядывался, пока свет был. Ну-ка, пошли, пошарим…
– А руки? Попробуем развязать?
– Конечно попробуем… Только сдается мне, они нас так связали, что не развяжешься. Какими-нибудь особыми морскими узлами. Впрочем, это покуда не важно…
– То есть как не важно?
– Позже объясню… Пошли к куче…
Венсан Душитель посмотрел на свои огромные заскорузлые ладони и усмехнулся:
– Нет, братец Жан, мне вовсе не понадобится ни нож, ни веревка. А ты можешь даже не напрягаться - успокою обоих.
– Нет уж!
– Жан Кривой Глаз - высокий бельмастый парень с длинным мосластым лицом -
– Я уж на всякий случай ножичком. Милое дело - чик, и готово.
– Ладно, - хохотнул Венсан.
– Пошли, а то скоро утро.
Тихо было кругом, тихо и благостно. Ни кошки не мяукали, не лаяли городские псы - спали. Позднее было время, точнее сказать - уже раннее, вот-вот должны были прокукарекать первые утренние петухи.
Контрабандисты подошли к сараю и остановились, прислушиваясь. Из-за тщательно припертой тяжелым бревном двери раздавался мерный умиротворенный храп. Душитель и Кривой Глаз довольно переглянулись и подступили к бревну. Поднатужились - оп!
– и тяжелая деревина мягко легла в жирную черную грязь. Душитель взялся за дверь своей огромной лапой…
– Постой-ка!
– прошептал его напарник.
– Может, свечку зажечь? Там же темно, не увидим!
– Да увидим!
– Душитель отмахнулся и, бесшумно открыв дверь, шагнул в темноту сарая. Следом за ним, тут же, зашел и Жак Кривой Глаз…
Услыхал чей-то предсмертный хрип, кивнул - все правильно, так оно и должно быть… И с размаху полетел на пол, споткнувшись о прочную нить! Получил по шее чем-то тяжелым и какое-то время больше уже ничего не чувствовал…
Как и Венсан Душитель, упавший лицом в земляной пол…
– Ну, помоги, Богородица Тихвинская!
– выбираясь наружу, перекрестился Иван.
– Давай-ка, Митрий, дверь бревнышком припрем.
Оба подошли к валявшемуся в грязи бревну, поднатужились…
– Ох, ничего себе, бревнище! Тяжелое.
Ну, да ничего, справились.
Оглядевшись по сторонам, парни ловко перебрались через ограду в том ее месте, где изящная чугунная вязь заменялась плетнем, и, оказавшись на набережной, на миг замерли.
– И куда теперь? Так, связанными, по улице и пойдем?
– Нет, так негоже… Давай-ка к реке.
Они спустились к Одону - от реки поднимался густой туман, что было беглецам на руку.
– Кажись, нам направо…
– Угу…
А позади, на набережной, вдруг послышался шум. Явно кто-то бежал, ругался… Кто-то? Легко было догадаться - кто.
– Хорошо, по улице не пошли, Иване! Не ушли б далече.
– Тсс! Давай-ко пока тут посидим.
Чу! Из тумана донесся вдруг скрип уключин. Погоня? Или - обычная лодка? Какой-нибудь рыбачок или перевозчик… Это было бы здорово, да вот как ее захватить? Поискать бы какую-нибудь железяку, разрезать стягивающие запястья веревки. Да как назло ничего подходящего нет. А, вон, кажется, что-то блестит в траве… Нет, не то. Что ж, придется так…
Лодка, судя по скрипу уключин, шла рядом с берегом, то приближаясь, то удаляясь. Зигзаги какие-то выписывала.
– Пьяный, что ли?
– удивился Иван.
– Нет, похоже, - погоня! С обеих сторон обложили, сволочи. Ну…
И тут вдруг посередине реки зазвучала песня!
Василиса хороша,
Все у батюшки росла,
Она тропочку тропила,
Она Боженьку молила!
Ну, кто еще здесь мог такое петь?
– Проша!
– позабыв про осторожность, закричали беглецы.
– Прошенька!