Отряд

–  Мы - парижские студенты, - без обиняков начал нормандец.
– И хотели бы, если это возможно, познакомиться с открытыми архивами аббатства в целях подготовки к ученому диспуту.

–  Ах, к диспуту?!
– воскликнул отец Раймонд - здесь он почему-то показался Ивану куда как доброжелательнее, нежели во время вчерашней мессы.
– Что ж, не вижу смысла препятствовать. А знаете ли вы, молодые люди, как я сам люблю участвовать в диспутах! Боэций, блаженный Августин, Фома Аквинский - это же не имена - эпохи! Да-да, самые настоящие эпохи в виденье Божественного устройства мира! Увы, в последнее время я поглощен чисто мирскими проблемами… финансы, знаете ли. Требуется кое-что построить, кое-что подправить, чтобы не развалилось… да вы и сами видели… Эх…

–  Что ж, - улыбнулся Иван.
– Находите утешение в «Утешении философией», святой отец. Или в сравнениях «Града земного» и «Града Божьего».

–  О, дети мои! Если б вы знали, как приятно беседовать с образованными людьми. Боже! Ведь некоторые невежды - их, увы, хватает и здесь, в аббатстве, - обвиняют наши университеты в распространении ересей и пороков. Вижу, что это не так. С каким бы удовольствием я побеседовал с вами и о двух градах, и о царстве Божием, и еще о чем-нибудь из блаженного Августина. Но, видит Бог, мешают дела.
– Аббат с искренним огорчением развел руками.

–  Так как насчет архива?
– напомнил Жан-Поль.

–  Насчет архива? Ммм… Ах, ну да, вы же хотите готовиться… А на какую тему диспут?

–  На тему паломничества, - быстро ответил Иван.
– Хотим посмотреть, сколько паломников посетило в последнее время обитель, из каких мест.

–  Ну, мы далеко не всех регистрируем, - засмеялся отец Раймонд.
– Только самых знатных… или вот - как вы - самых ученых. Я скажу брату Николя, нашему архивариусу, он вас проводит… А сейчас не соблаговолите ли немного подождать… Ой, чуть было не сказал - во внутреннем дворике. Знаете, наш садовник так не любит пускать туда чужих! Прихоть… Но все же он, несмотря на молодость, - мастер своего дела, и великолепные сады аббатства - его заслуга. Даже во дворике - земля да чахлая травка - умудрился посадить пару розовых кустов, и цветут там не иначе, как Божественным чудом. Это на такой-то высоте!

–  Мы подождем на террасе, напротив церкви.

–  А, на Со-Готье? Хорошо, я велю брату архивариусу прийти за вами туда.

Друзья встали и низко поклонились настоятелю:

–  Благословите, святой отец!

Аббат с улыбкой перекрестил посетителей и, дождавшись, когда за ними захлопнется тяжелая дверь, негромко позвал послушника:

–  Пусть брат Николя зайдет ко мне.

Послушник исчез бесшумно, словно бесплотная тень. И так же бесшумно явился на зов архивариус.

–  Вот что, брат Николя… - Благостная улыбка давно сошла с тонких губ настоятеля.
– У нас появились гости. Интересуются архивом, а именно - паломниками… Кто когда приехал, откуда…

–  Вот как?
– Монах усмехнулся.
– Вы полагаете, они…

–  Да, они, иезуиты! Иезуиты, вне всяких сомнений. О, я сразу их опознал - уж слишком блещут познаниями: рассуждают о граде земном, о граде Божьем… ну, помните, наверное, у Августина? Учились в университетах. А кто открывает лучшие университеты? Ясно кто - отцы-иезуиты. Нет, я против них ничего не имею, но… Не слишком ли настойчиво они вмешиваются в дела нашей обители?

Архивариус кивнул. Длинный, сутулый, худой, с изможденным, истинно монашеским лицом, брат Николя, как никто другой, хорошо понимал аббата.

–  Вы думаете, отец Раймонд, они посланы разыскать своего… пропавшего…

–  Думаю, да. И не столько паломники их интересуют, сколько финансовые отчеты. Вы, брат Николя, спрячьте их куда подальше!

–  Уже спрятал, отец Раймонд. А насчет этих «студентов»… - Отец Николя поднял глаза к небу.
– Может, их лучше того…

–  О, нет, нет, брат! Не так радикально. Ссориться с иезуитами нам не с руки, хотя, скажу без ложной скромности, мы, бенедиктинцы общины Святого Мавра, уже и так добились многого. А ведь еще лет десять назад иезуиты считали себя здесь главными!

–  Слава Иисусу, те времена давно прошли.

–  Слава, во веки веков, аминь!

–  Аминь.

Монахи немного посидели, молитвенно сложив руки. Первым подал голос отец Николя:

–  Может, нам стоит усилить охрану нашего пленника?

–  Не думаю, зачем привлекать внимание? Вот вы, к примеру, уверены во всех наших братьях? Кто из них тайный иезуит?

–  Любой может быть, - пожал плечами архивариус.
– Их сложно вычислить.

–  Вот и я о том же, брат Николя, вот и я о том же.
– Аббат деловито потер руки.
– И все же одного нам уже удалось обезвредить!

Архивариус вдруг передернул плечами:

–  На время, святой отец, всего лишь на время. Как вы думаете от него избавиться?

–  А никак! Пусть пока посидит, быть может, мы выйдем на его сообщников?

–  Так уже вышли, сами говорите - «студенты».

–  Это пришлые.
– Аббат с досадою покачал головой.
– А нужно искать своих. И очень осторожно искать - нам совсем ни к чему ссориться с руководством их ордена и с самим Папой.

–  И все же, я бы хотел заранее проработать вопрос о пленнике…

–  О, не волнуйтесь так, брат Николя!
– Настоятель неожиданно расхохотался.
– Может быть, мы даже устроим ему фиктивный побег - пусть катится! А начнет жаловаться, скажем - ошиблись!

–  Как ошиблись?

–  А так… Приняли за гугенота!

–  За гугенота?
– Брат Николя удивленно вздернул брови.
– Католика-иезуита - за гугенота?

–  А что такого? Не ошибается лишь один Господь Бог, верно?

Архивариус только покачал головой.

–  Ну, полноте, - усмехнулся отец Раймонд.
– Не такой уж я и авантюрист, как вы сейчас думаете. Пленник обязательно должен подать весточку кому-то из наших… вернее - из своих. А этого «своего» - или своих - обязательно нужно вычислить, иначе нам, скорее всего, придется отвечать на нелицеприятные вопросы, типа того, почему мы заказали камень для строительных нужд в Кане, а не привезли с соседнего островка? Да, наш добрый король Генрих, хвала Святой Деве, не жалует иезуитов… но кто помешает ему поверить их гнусным доносам? И что я буду отвечать? Что мадам… э-э… одна добрая женщина продает нам камень гораздо дешевле, чем это записано в отчетах? И что половина материала оседает в других местах? Да, мы с вами занимаемся финансовыми махинациями, брат Николя. Но ведь не для себя же, а для вящей славы аббатства! И не надо, чтобы в наши внутренние дела нагло лезли иезуиты. Совсем это нам ни к чему.

–  Ясно, ни к чему, святой отец, - согласно кивнул архивариус.
– А что со студентами делать?

–  Дайте им какие-нибудь безопасные бумаги - пусть роются. Может, мне показалось, может, это и не иезуиты вовсе.

–  Да, может случиться и так.

–  Но.
– Отец Раймонд наставительно поднял указательный палец.
– Лучше уж перекипятить воду, чем не докипятить. В общем, присмотрите за ними, брат Николя. Поговорите, вдруг да они чем-нибудь себя выдадут?

–  Исполню, святой отец!
– Встав, монах поклонился и быстро покинул келью.

Отец Раймонд с усмешкой посмотрел ему вслед. Верен, трудолюбив, усерден. Но - дура-а-ак! Наивный, уповающий на Бога дурак! В век рационализма и научных открытий нельзя быть таким наивным идиотом. Впрочем, то, что он верен, - уже хорошо. Хоть есть на кого положиться!

Настоятель неспешно прошелся по келье, вертя в руках изящные жемчужные четки, подарок некой особы… Отец Раймонд улыбнулся и томно закатил глаза. Спору нет, он, конечно, многое делал для восстановления былой славы аббатства… но и себя, надо сказать, тоже не забывал. А, собственно, почему должен был забывать? Ох уж эти проклятые иезуиты!