Отряд

–  Забавно, - неожиданно улыбнулся Жано.
– Были вроде враги, бились друг с другом и вот - на тебе, подружились.

–  Юбер - хороший человек, - одобрительно заметил Прохор.
– Рад, что мы с ним познакомились.

–  Вы иностранцы?
– Юный клошар с любопытством прищурил глаза.

Митрий шмыгнул носом:

–  А что, заметно?

–  У тебя - нет.
– Жано покачал головой, от чего во все стороны полетели брызги.
– А вот он…

–  Я - поляк, - усмехнулся Прохор.

–  А вообще, мы учимся в университете. В Сорбонне.
– Митрий горделиво приосанился.

–  В университете?!
– присвистнул Жано.

– Ну, надо же! То-то я и смотрю - с чего б это вы с Юбером спелись? Он ведь тоже из бывших студентов, ученый. Иногда такое рассказывает… земля говорит - шар! Слыхали?!

–  Само собой.

–  А я его спрашиваю, ежели земля - шар, так отчего ж тогда люди с нее не сваливаются? А он только смеется.

–  Что земля - шар, это еще полдела, - усмехнувшись, заявил Митрий.
– А вот не рассказывал ли Юбер, что она вращается вокруг солнца, а не наоборот, как это многим кажется?

–  Земля? Вокруг солнца?
– Оборванец был поражен.
– Да быть такого не может! Хотя, да, помнится, Юбер как раз что-то подобное и говорил. Неужто такому в университетах учат?

–  Ну, не во всех.
– Митрий передернул плечами.
– И не всех, только особо одаренных, как вот мы с Прохором. Хороший парень Юбер, только вот почему-то слишком часто молится, грехи, что ли, замаливает?

–  Часто молится?
– Жано недоумевающе хлопнул ресницами.
– Вот уж чего не замечал, того не замечал. Юбер и к мессе-то редко ходит, говорит, что некогда.

–  А ты частенько к Юберу захаживаешь?

–  Да так, иногда.
– Мальчишка неожиданно вздохнул.
– Обычно зимой. Он меня не гонит, подкармливает, когда паломников мало. Да и самому веселей, у нас ведь здесь очень скучно, особенно в холодные да дождливые времена.

–  И давно ты здесь, на горе?

–  Лет с пяти, - пожал плечами Жано.
– Меня тетка сюда привела… тут и бросила. А раньше мой отец жил в Лионе, и дед там же жил. Они были нищими - отец и дед, и, говорят, прадед. Прадед просил милостыню у городского собора, выстроил хороший дом, дед потом пристроил к нему еще один этаж, а отец и все мои родичи умерли от чумы. Дом за долги забрали… Не повезло. А ведь как хорошо жили! Ничего, я здесь тоже деньги откладываю - когда-нибудь куплю дом.

–  Дом?
– удивился Митрий.
– А что, так много подают?

–  Как когда, - философски заметил оборванец.
– В теплые времена - не жалуюсь.

–  А что Юбер, он давно здесь?

–  Да года два уже. Он очень хороший человек, очень.

–  И - наш друг, - с улыбкой поспешил добавить Прохор.

Ливень между тем прекратился так же внезапно, как и начался, поднявшийся верховой ветер утащил за горизонт тучи - изумрудно-зеленые, темно-фиолетовые, малиновые, и на чисто вымытой сверкающей лазури неба вновь засияло солнце.

–  Ну, вот и славно, - довольно улыбнулся Жано.
– Пойду на террасу, обсохну.

–  Придешь завтра к Юберу?

–  Может быть, и приду.

Махнув рукою, гаврош, поднимая ногами брызги, пошлепал к лестнице прямо по лужам и мокрой от дождя мостовой. В лужах радостно отражалось солнце.

Иван был теперь рад, что не успел передать ребятам письмо, написанное Катериной для Юбера. Чем дальше, тем сильнее интересовал его этот странный привратник, особенно в свете новых, сообщенных Митрием сведений.

Оказывается, привратник Юбер хорошо знаком с гелиоцентрической системой мира. Это первое. И не очень-то часто посещает мессу. Это второе. Значит, он вовсе не является ревностным католиком - и это третье.

Тогда вопрос - кто читал молитву? А тот, кто содержится в подвале, под каморкой привратника! Узник! Вот он, тридцать третий обитатель аббатства! Ну, больше-то некому, если все это не почудилось Митьке. И - судя по молитве - этот томящийся в темнице узник как раз добрый католик, в отличие от того же Юбера.

Зачем католическому аббату держать в заключении доброго католика? За какие такие провинности? Юбер, привратник Юбер - вот ключ к этой тайне. И что про него известно? Появился в аббатстве два года назад. Отличный кулачный боец. Умен. Хорошо образован. Явно не фанатик католической веры. Гугенот? Вряд ли, слишком любит славу: не любил бы, не бился - это грех. И еще - Юбер явно неравнодушен к Катерине, чем можно - и нужно - воспользоваться.

–  Да вообще-то с появлением Юбера здесь, в монастыре, думаю, тоже не все чисто, - положив на спинку кровати обутые в башмаки ноги, задумчиво заметил Митрий.
– Он ведь явно учился в университете, может быть, даже в Париже - слишком уж жадно про него слушал. И что-то такое произошло два года назад, что-то такое случилось, что заставило Юбера бежать из столицы и скрываться теперь здесь. Полагаю, что Юбер - вовсе не настоящее его имя.

–  Так ты думаешь, привратник - аристократ?
– Иван повернулся к приятелю.

–  Все говорит именно об этом! И его манеры, и образование, и… Ну, если Юбер и не из древнего аристократического рода, то точно уж - дворянин, какой-нибудь барон или шевалье.

–  Или - полунищий экюйе.

–  Может быть, и так.

–  Однако - кулачные бои… Как-то это не очень-то вяжется с обликом дворянина. Вот если б фехтование… - Покачав головой, Иван посмотрел на свою шпагу, что висела на перевязи, небрежно переброшенной через высокую спинку кровати.
– И все же ты во многом прав, Митрий. Интересно, что же такое случилось в Париже два года назад?

–  А давай у Жан-Поля спросим!
– тут же предложил Митька.
– Он, кстати, где? Опять подался к своей мадам?

–  А то к кому же? Но скоро должен прийти.

Нормандец вернулся к вечеру - как и в прошлый раз, довольный и сияющий, словно молодой месяц. Оказывается, из-за него мадам-коммерсантка изменила свои планы и задержалась в городке лишний день.

–  Сняла целый этаж у Этьена, - радостно похвастал Жан-Поль.
– Это шикарная такая гостиница у самых ворот.

–  Что ж ты там не остался?

–  Да дела… Не у меня, у нее. Но ближе к ночи пойду. Сейчас вот, только переодену рубаху.

Иван с Митькой переглянулись.

–  Пока не ушел, скажи-ка - не произошло ли чего-нибудь необычного в Париже два года назад?

–  Два года назад?
– недоуменно переспросил нормандец.
– В Париже? Необычное? Гм… Дайте-ка вспомнить…

Он так и не вспомнил ничего путного, и приятели разочарованно улеглись подремать до ужина. Жан-Поль надел новую кружевную сорочку, колет, прицепил на роскошной перевязи шпагу и, пристроив на правое плечо легкий щегольской плащ, вылетел из комнаты на крыльях любви.