Отступница
Шрифт:
Домик вижу ещё издалека. Даже не верится, что он так быстро стал для меня родным местом. Теперь я знаю каждую скрипучую половицу, каждую щёлку в стенах, для меня он словно живой, словно ещё один мой питомец и друг. На заборе сидит Буян и вглядывается вдаль, а завидев меня, взлетает и в один миг оказывается на моём плече. Глажу птица по пёрышкам, приговаривая ласковые слова.
– Прости меня, Буянушка, не хотела тебя обидеть. Ты у меня самый умный и самый красивый сокол во всём мире!
Птиц довольно жмурится. Отпускаю его полетать и направляюсь к сараям. Навещаю курочек,
– Доброе утро, моя Снежечка!
– ласково приветствую свою четвероногую подругу, обнимая её за шею.
Снежка трясёт головой и довольно фырчит. Скармливаю ей морковку и подсушенный хлеб.
– Спасибо тебе, моя дорогая подруга, что пошла со мной! Без тебя бы я точно пропала. Я... скучать по тебе буду!
– бормочу, чувствуя, как не могу сдержать слёз. И они текут по моим щекам солёным потоком.
– Хотя не знаю, скучают ли неупокоенные души. Ты главное знай, что одна ты точно не останешься, Свят о тебе позаботится.
Снежка трясёт головой и недовольно ржёт, словно понимает, что я прощаюсь с ней.
– Есенька, ты здесь?
– раздаётся голос Свята.
Вздрагиваю от неожиданности и поспешно вытираю мокрые щёки.
– Здесь, Свят!
– пытаюсь улыбнуться, придавая голосу радости.
– Доброе утро!
– Доброе... что-то я разоспался сегодня!
– сонно улыбается Свят. Подходит ко мне и обнимает.
– Проспал завтрак, да?!
– Ничего страшного. У меня там тесто стоит, сейчас быстренько пирожков с тобой налепим.
Святослав целует меня в щеку.
– Ты плакала?!
– обеспокоено спрашивает.
И как он только всё чувствует?!
– Мизинцем ударилась о табуретку, больно было, вот и не сдержалась!
– вру ему.
– Ох, душа моя, ты поосторожнее будь, - Свят обнимает меня и утягивает за собой обратно в дом.
Мы завтракаем и принимается за лепку пирожков. Сначала лепим с мясом и капустой, а потом и до сладких доходим. И наконец я перехожу к самому важному.
– А я слепила себя!
– восклицаю, подходя к парню. Вкладываю ему в ладони фигурку.
– Осторожно только, не помни!
Свят ощупывает кусок теста и улыбается.
– Слепишь себя?!
– Неее!
– тянет он.
– Давай, я тоже тебя слеплю!
– Ну нет, так не интересно! Лепи себя. А потом поменяемся!
И Святослав слушается. Берёт кусочек теста и принимается лепить свою фигурку. С моей подсказки дышит на тесто, размягчая его. А когда заканчивает - вручает мне, забирая мою фигурку себе. А я прижимаю к груди последний элемент обряда. Теперь точно всё готово!
Дальше мы занимаемся вполне обыденными делами - этот день ничем не должен отличаться от предыдущих. Одно только в нём новое - я то и дело бросаю взгляд на небосвод, следя за солнцем. А когда оно минует зенит и начинает склоняться к горизонту, прошу Святослава растопить баню.
– Банька готова, душа моя!
– отчитывается Свят, заходя в дом.
– Ступай, пока там не дюже жарко, а я после тебя пойду.
–
Давай вместе пойдём?!– предлагаю, подходя ближе.
На лице Свята вмиг появляется изумление.
– Вместе?! Вдвоём?!
– переспрашивает он, словно бы ослышался.
– Вместе. Вдвоём.
– подтверждаю.
Святослав нервно сглатывает и впервые краснеет. Чувствуя это, тут же отводит взгляд, делая вид, что поправляет рубашку. Это так мило, что я снова готова расплакаться, но с усилием держу эмоции в себе.
И в баню мы всё-таки идём вместе. В предбаннике скидываю одежду, оставаясь совершенно обнажённой. А вот Свят снова тушуется, неуверенно снимает с себя рубашку, стоя ко мне спиной. А когда дело доходит до штанов, резко сдёргивает их и тут же оборачивает бёдра полотенцем. Ничего ему на это не говорю, тяну за собой в парилку.
Пока Святослав возится над корытом, разбавляя горячую воду холодной, беру в руки мыло и подхожу к нему со спины. Осторожно касаюсь плеч. Свят тут же вздрагивает.
– Есенька...
– Можно?
– прошу его.
Он молча кивает, и я веду ладонями по его сильным плечам, оставляя мыльный след. Сердце моё колотится так быстро, будто сейчас вырвется и упорхнёт. Ноги становятся непослушными, а внизу живота словно горячим свинцом наливается. Свят стоит, как изваяние, боясь пошевелится, лишь дышит тяжело и прерывисто. А когда я подхожу с лица и касаюсь ладошкой живота, судорожно выдыхает.
– Можно я сам?
– неуверенно спрашивает он.
– Тебе не нравится?
– уточняю.
– Нравится...
– сглатывает парень и руками принимается поправлять повязку на бёдрах.
Я ни разу не видела полностью обнажённого парня, но из рассказов своей любопытной подруги Фотинии прекрасно осведомлена, как у мужчин устроено ниже живота. И от осознания, что Святу действительно нравятся мои прикосновения, меня в жар бросает вовсе не от раскалённой печки.
Чувствуя, что я замерла, Святослав тут же перехватывает мыло из моих рук.
– Теперь моя очередь, - хрипло заявляет он, заставляя меня дрожать от волнения.
Вот только его руки касаются моей косы. Он проводит по ней пальцами и трогает ленту, что удерживает кончик.
– Можно?
– Можно!
И он распускает её, развязывает, нежно перебирая прядки, намыливая их душистым мылом, а потом смывая пену тёплой водой. А на его лице играет такая блаженная улыбка, что невозможно не улыбаться в ответ. Моя волосы, он то и дело касается моих плеч, спины. Сначала осторожничает, но желание берёт своё, вскоре его руки уже путешествуют по моей спине.
– Есенька, - шепчет он, прижимая меня к себе.
Бедром ощущаю его желание, чувствую, как дрожит его тело наравне с моим. Но Святослав не позволяет себе большего, что я не могу не восхищаться его стойкостью. Но я ждать не могу.
– Ты всё ещё хочешь, чтобы я стала твоей женой?!
– Больше жизни!
– Тогда сделай меня своей... прямо сейчас.
– Есенька, любимая моя, - Святослав морщится.
– Я не могу так с тобой поступить, душа моя. Завтра мы отправимся к священнику и попросим, чтобы он обвенчал нас. Хорошо?!