Отважная лягушка. Часть 3

– Послушайте!
– неожиданно объявил тот.
– Я так понимаю, что сделать вашу металку труда не составит, госпожа Юлиса?

– Там нет ничего сложного, - согласилась та, уже начиная догадываться, что хочет сказать молодой человек.

– Ну так и покажите сегодня вечером, как вы с ней управляетесь!
– предложил принц и обратился к матери.
– Разве в усадьбе Маврия не найдётся какой-нибудь столяр?

– В крайнем случае, пошлём за ним в Наполь, - поддержал его Акций, так же глядя на государыню.
– Что скажете, ваше величество?

– Думаю, это будет интересно, - кивнула та и сейчас же заговорила не терпящим возражения тоном.

– Госпожа Юлиса, сегодня вечером я приглашаю вас на ужин, который состоится на вилле господина Маврия, где вы и закончите свой занимательный рассказ. Потом покажете нам, как пользоваться... вашей металкой. А сейчас...

Она потянулась.

– Я утомилась, можете идти.

"Вот батман!
– мысленно охнула девушка, представив себя на этом мероприятии, и едва не взвыла от досады.
– Ну, уж нет!"

Вновь почувствовав нарастающее возбуждение, словно перед очередной схваткой, она выпалила:

– Умоляю, ваше величество, взять назад своё приглашение!

Приподнявшийся со своей скамеечки принц вновь плюхнулся задом на тюфячок, брови Акция полезли на высокий, с редкими морщинами лоб, а августейшая супруга Константа Тарквина Лаврия Великого резко распахнула только что томно прикрытые глаза.

– Почему?
– в голосе её слышалось больше недоумения, чем гнева.

– Мой внешний вид совершенно не подходит для ужина, ваше величество, - стараясь говорить почтительно, но твёрдо, пояснила путешественница.
– Он непременно привлечёт внимание других гостей, что в свою очередь может вызвать нехорошие слухи не только обо мне, но и о моих родственниках, людях почтенных и уважаемых. А я, к сожалению, все свои вещи оставила в тележке.

Улыбнувшись с усталой снисходительностью, императрица негромко позвала:

– Пульчита!

Дверь паланкина распахнулась, шагавшая рядом с ним рабыня поклонилась прямо на ходу.

– Слушаю, ваше величество.

– Отведи госпожу Юлису к Гиннию. Пусть подберёт ей платье для скромного ужина сегодня у господина Маврия.

– Да, ваше величество, - отозвалась невольница.

– Благодарю, ваше величество, - придерживая сползающий край накидки, поклонилась Ника.

– Пусть это будет моим подарком за интересную историю, - усмехнулась государыня.

– Благодарю за великую честь, ваше величество, - отвесила очередной поклон рассказчица.
– Да благословят вас небожители на долгую счастливую жизнь.

– Идите, - царственным жестом отпустила её собеседница.

Легко спрыгнув на дорогу, девушка с наслаждением выпрямилась. Пульчита аккуратно прикрыла за ней дверь паланкина, внутри которого послышался голос августейшей мамаши:

– Подожди, сын!

– Пойдёмте, госпожа, - проговорила рабыня, с поклоном приглашая путешественницу следовать за собой.

Они торопливо шли мимо фургонов, возов с бочками, кувшинами, корзинами, клетками с домашней птицей и обиженно хрюкавшими свиньями. Хмурые, усталые возчики с ярко начищенными табличками поверх добротных туник с привязанными рукавами провожали девушек явно заинтересованными взглядами, а кое-кто даже склонял головы с коротко обрезанными волосами. Ника понимала, что эти знаки внимания относятся исключительно к её спутнице. Видимо, в негласной табели о рангах, неизбежно присутствующей в любом достаточно многочисленном коллективе, та занимала весьма высокое положение.

– Эй, Сухарь!
– внезапно крикнула невольница, махнув рукой кучеру очередной повозки.
– Придержи мулов, её величество прислала эту госпожу к Гиннию.

Обернувшись к девушке, Пульчита виновато развела руками.

– Простите, госпожа, но поезд останавливается только по приказу её величества. Вам придётся забираться на ходу.

– Как-нибудь залезу, - буркнула та.

Кожаный полог, прикрывавший боковой вход, откинулся, и ей навстречу потянулась рука пожилого, но ещё крепкого мужчины.

Прыгать в длинном платье ещё то удовольствие, однако, Ника, крепко вцепившись в широкую, шершавую ладонь, легко сумела вскочить на подножку.

Очевидно, не ожидавший, что она окажется такой тяжёлой, невольник крякнул, но всё-таки помог нежданной гостье забраться внутрь, где той опять пришлось пригнуть голову, чтобы не упираться головой в провисшую кожаную крышу.

– Присаживайтесь, госпожа, - невысокая, сухощавая рабыня с поклоном указала на низенький сундучок.

Пока Пульчита передавала Гиннию распоряжение их августейшей хозяйки, девушка с интересом огляделась.

Почти весь фургон занимали сундуки, на одном из которых сидела девочка, лет десяти, с рабской табличкой, и прикрытые плетёными крышками корзины.

– Её величество по великой милости своей приказала подобрать вам платье, госпожа, - полувопросительно, полуутвердительно проговорил пожилой невольник, обращаясь к гостье.

– Да, Гинний, - подтвердила та и, невольно поморщившись, спросила.
– Попить у тебя есть? А то в горле пересохло.

Растерянно заморгав, собеседник переглянулся с женщиной, которая тут же метнулась куда-то в темноту и сейчас же вернулась с тощим бурдюком.

– У нас только простая вода с уксусом, госпожа, - перед тем как протянуть его, предупредила невольница.

– Пусть будет так, - вымученно улыбнулась Ника. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы ограничить себя двумя большими глотками. Жажда не прошла, но стало заметно легче.

– Спасибо, - искренне поблагодарила она, поудобнее устраиваясь на сундучке.

Напоив гостью, Гинний приступил к исполнению приказа хозяйки. Несмотря на тряску и тесноту, он удивительно ловко расхаживал по повозке, копаясь в содержимом сундуков и корзин, время от времени передавая пожилой рабыне очередное платье. Набрав пять штук, принялся демонстрировать их девушке.

Та первым делом велела откинуть полог и впустить в фургон больше света. Подойдя к делу основательно, она для начала просто оглядела каждое из них. Как и следовало ожидать, изделия местных кутюрье не отличались разнообразием фасонов. Те же длинные платья, различающиеся разве что цветом, наличием или отсутствием коротких рукавчиков и размером горловины, которая то едва пропускала голову, то оставляла почти открытыми плечи. Кроме того, одежда не выглядела новой, а кое-где ясно выделялись не слишком тщательно застиранные пятна.