Отвергнутая целительница для Дракона

– Кто это? – вновь раздался надменный, пропитанный презрением голос.

Голос, резавший слух, словно старое, заржавленное лезвие, скребущее по тонкому стеклу. Женщина, облачённая в шелка и бархат, смотрела на меня свысока. Её тонкие брови, словно две чёрные пиявки, удивлённо ползли вверх.

– Кара Эванс, – ответил один из гостей. – Дочь Артура Эванса, помещика… небогатого, правда.

– И что же она здесь делает? Генри?!

Она обо мне ничего не знала… До нашей с Генри свадьбы оставался всего лишь месяц, а она даже не подозревала о моём существовании! Приглашения уже разосланы. Платье… моё свадебное платье, белоснежное, расшитое жемчугом и серебром, почти готово! Осталась лишь последняя примерка, а я стою здесь, словно служанка, случайно забредшая на бал, и смотрю на своего жениха! Сказал бы уж накануне свадьбы, чего мелочится?

Я чувствовала, как во мне закипает ярость. Волнами, обжигающими и неконтролируемыми, она растекалась по венам, устремляясь вместе с магией к кончикам пальцев. Ещё мгновение, и произойдёт взрыв…

– Генри, объясни же, кто это? – настаивала брюнетка.

– Я его невеста! – выпалила я, и эти слова обожгли язык.

Лицо женщины исказилось, и на миг мне показалось, что передо мной не знатная дама, а хищница, дикий зверь, у которого отнимают законную добычу. Её глаза сузились, губы плотно сжались, а на щеках проступили два ярко-красных пятна. Готова поспорить, если я не покину поле боя прямо сейчас, она набросится на меня, чтобы вцепиться в горло.

Однако сейчас брюнетка меня нисколько не интересовала. Мой взгляд, полный боли, непонимания и зарождающейся ярости, был прикован к Генри. К его лицу, на котором застыла маска равнодушия, к его глазам, которые вдруг стали чужими и холодными.

– Что же ты молчишь? – усмехнулась я. – Язык проглотил? Или, быть может, уже позабыл, как меня зовут?

– Не начинай, Кара, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Мой дорогой, я ещё не начинала! – в голосе звенели слёзы, но я не дала им прорваться наружу. – Так значит, ты променял меня на эту… старую кошёлку?

Если до этого момента собравшиеся в гостиной гости сидели молча, лишь с любопытством театральных зрителей наблюдая за разворачивающейся драмой, то теперь воздух наполнился шёпотом и приглушёнными возгласами.

– Как смеешь?! – взревела женщина. – Ты… оборванка! Посмотри на себя! Дочь помещика? Ха! Да ты обычная дворовая девка. Как вообще она сюда попала? Её нужно вышвырнуть вон! Немедленно!

– Дворовая девка? Я… – слова застряли в горле.

Генри побледнел, его взгляд начал метаться между мной и этой… особой, словно он никак не мог решить, кого успокаивать первой. Неуверенно сделав шаг в мою сторону, мужчина протянул руку в жалком подобии примирительного жеста.

– Кара, давай поговорим наедине, – произнёс он тихо.

Магия внутри меня отозвалась на его слова глухим рокотом. Сжав кулаки до побелевших костяшек, я с трудом направила поток энергии вглубь себя.

– Хорошо, – выдавила я, стараясь дышать ровно. – Давай поговорим. Наедине! – последнее слово я практически выплюнула, не отрывая взгляда от брюнетки. Та смотрела на меня с нескрываемым высокомерием.

Генри повёл меня по коридору, и я с горечью отметила, что он даже не подумал пригласить меня в свой кабинет. Неужели я стала для него настолько чужой?

– Что за цирк ты устроила? – прошипел Генри, одёргивая края сюртука.

Эта привычка выдавала его с головой: когда он нервничал, то всегда судорожно начинал теребить свою одежду. Вот и когда делал мне предложение, стоял, мялся, поджимал губы и то и дело одёргивал края своего старого клетчатого пиджака.

Я невольно скользнула взглядом по его одежде. Старенький пиджак и потёртые ботинки сменили дорогой сюртук из тончайшего сукна с черепаховыми пуговицами, начищенные до блеска сапоги, а из кармана брюк выглядывала массивная золотая цепочка от часов.

И откуда у него, спрашивается, деньги?

Наивный вопрос… Ситуация предельно ясна. Очевидно, Генри предпочёл деньги!

Моя семья не обладает значительным состоянием, это факт. Тётушки, правда, удачно вышли замуж, однако их супруги едва ли стали бы оказывать нам финансовую поддержку. Всё, чем располагает отец – это небольшое поместье, доход от которого весьма скромен, хотя его вполне хватает для поддержания достойного уровня жизни. А Генри… похоже, ему этого мало.

– И что же ты хотела обсудить? – бывший жених нахмурился. – Говори скорее, у меня мало времени!

Его тон… ледяной, отстранённый, резкий… А ведь всего три дня назад он шептал слова любви, держал мои руки в своих и смотрел в глаза с такой нежностью…

Лицемер!

Лжец!

Обманщик!

– Твоё письмо… – я собрала силы, чтобы мой голос звучал ровно. – Твоё письмо, Генри. Наша свадьба… Приглашения, подарки, платье!

– Придётся всё отменить, – буднично, словно речь шла о какой-то мелочи, пожал плечами Генри.

Его безразличие доводило меня до исступления.

Внутри кипело, бурлило, клокотало от несправедливости. Хотелось кричать, разбить что-нибудь, выплеснуть всю эту боль наружу. Может, разгромить здесь всё? Сбросить тяжёлую вазу с пьедестала, разорвать на куски бархатные шторы, швырнуть в него… Да, в него, в этого человека, который топчет сейчас моё сердце.

Я окинула задумчивым взглядом интерьер дома. Он не был его собственностью, Генри арендовал этот особняк, точнее, арендовали его родители, которые год назад скончались, и договор аренды подходил к концу. А платить… Платить ему, похоже, больше нечем.

Он сам говорил, что после свадьбы нам придётся переехать в его загородный домик, доставшийся ему в наследство от дальней тётки. Небольшой, он находился где-то в деревне. Я была не против. В своих мечтах я представляла, как разведу там сад, построю новую оранжерею, а после, возможно, начну принимать местных жителей. Моя целительская сила не должна пропадать зря.

А сейчас… сейчас всё в один момент рухнуло. Рассыпалось в прах. Мечты о семейном счастье, о нашем совместном будущем.

– Ты так говоришь… Генри, неужели ты не любишь меня?

Мужчина молчал, плотно сжав губы, а его взгляд… он был холоден, пуст и безразличен.

– Вспомни, как мы с тобой мечтали переехать за город, – продолжала я, цепляясь за призрачную надежду, что он одумается.

– Это были твои мечты! Не мои, – резко дёрнул подбородком Генри. – Думаешь, мне хочется превращать свой дом в бесплатный госпиталь, как ты сделала это у себя? Принимать на пороге какое-то… отребье? Не понимаю, как твой отец всё это терпит!

Его слова ударили меня словно пощёчина. Я почувствовала, как к горлу подступает ком.

– Ты все это время врал мне…

– Как же долго! – раздался из гостиной капризный, раздражённый голос. – Что они там делают? Генри, дорогой!

Я услышала шаги, цоканье каблуков по мраморному полу, после чего в коридоре возникла фигура, затянутая в блестящий, кричаще-фиолетовый шёлк.

– Вы всё ещё здесь? – презрительно фыркнула брюнетка. – Немедленно убирайтесь из нашего дома!

Вот как, она уже считает этот дом своим?