Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома

— А он не встает разве? — удивилась я.

Женщина покосилась на меня, как на полоумную.

— Да ведь живот вспорот был! — вскричала она, всплеснув руками. Видно, подумала, что до моего крохотного ума надо донести эту ужасную информацию как можно красочнее. — Выпотрошил его бык, как есть! Тут выжил бы! Где ж вставать!

— Ну уж, — посмеиваясь, сказала я. — Выпотрошил… Мальчишка дешево отделался. А вставать надо, и как можно раньше.

— Ась? — удивленная, что ее рассказ не произвел на меня должного впечатления, переспросила словоохотливая женщина.

— Я и есть тот заезжий врач, — сказала я. — Я зашивала.

— Ты-ы-ы? — удивленно протянула женщина.

Она отступила на шаг и смерила меня долгим, удивленным взглядом.

— Я, — так же смело ответила я. — Что ж такого?

— И кость вправить сможешь? — недоверчиво поинтересовалась моя собеседница.

— Смогу. И перелом, и вывих. И много еще чего, — просто ответила я. — Тут много ума не надо. Были б инструменты.

— О-о-о, — как-то неопределенно протянула моя собеседница. Наверное, ждала, что заезжий чудо-врач — это убеленный сединами представительный дядька, а не молодая девчонка. — Ты шутишь же, да?

— Нисколько, — хладнокровно ответила я. — Кстати, мне б к аптекарю наведаться. Его дом где, не подскажете?

Тетка молча указала мне на улицу, и отступила еще дальше. Испуганно. Как от привидения.

— Спасибо! — поблагодарила я и двинула к аптекарю.

В кармане моем лежал кошелек с деньгами.

Хотелось зайти в одну их лавок, чьи блестящие витрины просто сводили меня с ума, и заказать себе нарядное платье.

Или вот шпилек с камешками и цветами — украсить прическу. Или купить красивые туфли и шляпку с вуалью.

Но я, мужественно зажав деньги покрепче, прошла мимо всех влекущих меня нарядов и красивых вещей.

Их время еще не пришло. Потом.

А сейчас мне нужно позаботиться не о красоте, а о будущем.

У аптекаря я купила новенький металлический ящик со всеми необходимыми для оперирования инструментами, и крепкую кожаную сумку с крестом.

Пять серебряных.

Ивонна просто убьет меня за такие растраты!..

Да нет, не убьет. Хуже.

Она вскарабкается на крышу дома, прокричит о том, что я пустила по миру весь дом, обрекла его на голодную смерть, и скинется вниз!

Я даже зажмурилась на миг, отдавая эти деньги.

Но все ж отдала. И ящик недрогнувшей рукой взяла.

Надо отметить, что в моем новеньком ящике, полностью укомплектованном и красующемся ранее на витрине, было много такого, чего в ящике местного доктора не было.

Например, тех самых крючков, нехватку которых компенсировал мне Синеглазка.

Либо глупый докторишка выкинул эти инструменты, посчитав их негодными, либо сделал это нарочно — чтоб помучить пациента и представить любую незначительную манипуляцию сложной операцией.

За сложность ведь деньги берут, не так ли?

Вот же жук…

Помимо лекарств, что могли б пригодиться мне дома, на всякий случай, я взяла у него так же дорогих, сильнодействующих обезболивающих пилюль.

А еще игл для шитья.

И нитей из воловьих жил, чтоб сшивать исключительно внутренности.

А также бутыль спирта.

Мне, как оперирующему хирургу, они наверняка понадобятся.

Аптекарь внимательно наблюдал, как я укладываю все это в сумку.

— Не вы ли тот врач, — живо спросил он, наконец, — что провел уникальнейшую операцию в нашем городе?! Невероятно, потрясающе! Феерично! Ничего подобного у нас никогда не было! Простите, если обидел своим любопытством… Но я это понял по тому опыту, с каким вы проверяли инструменты. Сразу видно, что вы знаете, для чего каждый из них!

— Конечно, знаю, — небрежно ответила я.

— О, это замечательно! — просиял аптекарь. — Вы знаете, у меня много лекарств… и настоек… Но местный врач понятия не имеет, зачем они нужны. И они просто пропадают! А местная Гильдия Врачевателей обязывает меня их готовить! Обязывает! Из своих собственных препаратов, из своих запасов! Они ведь должны быть под рукой, понимаете? А мне приходится их потом выкидывать, когда истекает срок их хранения! Ведь местный врач их не берет! Понимаете?!

В голосе несчастного аптекаря было столько отчаяния, что я согласилась посмотреть, что там за отвары он вынужден хранить без нужды и без толка.

— Извольте, я покажу! — вскричал он, счастливый донельзя. — Вот, например, шипучая вода! Обеззараживает!

— Миленький мой! Это же перекись водорода! Какая полезная штука!

— О! Вы оценили?!

— Разумеется! А можно мне приобрести у вас бутыль? Я как раз направляюсь к пациенту, ему очень понадобится!

— Ну, разумеется! — просиял аптекарь.

— А что у вас еще есть, помимо этого?

— Ну вот же, вот! — аптекарь носился, как укушенный. И сиял, словно получил нобелевскую премию за вклад в медицину. — Вытяжка из грибов! Убивает всякие воспаления! Всякие!

— Пенициллин, серьезно?!

— Что? — рассеянно спросил аптекарь.

— Ничего! И, говорите, врач у вас не покупал?

— Пару раз купил, — нехотя признал аптекарь. — Но сказал, что больной слишком быстро выздоравливает! А это неугодно богу. И все равно, что говорит по этому поводу наука! Представляете?!

— Представляю… Давайте! Надеюсь, бог мне простит!

В общем, от аптекаря я вышла с полной сумкой, позвякивающей полными бутылочками с лекарствами.

И решительно направилась к дому мясника.

***

Мальчишка полулежал, обложенный подушками. Его накрыли одеялом до самого подбородка, и переодели, кажется, в чистое. Как покойника.

Эти меры пугали его.

Вкупе со вздохами, всхлипами из разных углов дома, так и вообще создавали похоронное настроение.

Лицо у него было бледное, расслабленное. Глаза испуганные.

Того и гляди скажет «поднимите мне веки».

— Ну-с, — подражая солидным врачам, бодро произнесла я, — посмотрим, что у нас тут.

Отец стоял рядом, немного оробевший. Он чуть ли не в рот мне заглядывал.

А мать мальчишки — вот где паникер! — завывала где-то за дверями, как неуспокоенный дух.

Я решительным жестом откинула одеяло, задрала белую рубаху на мальчишке чуть не до подмышек.

— Что там, доктор?! — выкрикнул мясник. Не выдержал нервного напряжения. Кажется, стенающая жена вынула из него всю душу.

— Хм, хм, — ворчала я, рассматривая шов. — Да тут все… просто отлично!

Просто гора с плеч, честное слово!

Я горячо поблагодарила нерадивого доктора, чьи запасы спирта мы израсходовали ради этой операции.