Отвергнутая

Особенно, почему он был недоступен.

Предупреждения существуют не просто так, и нам следовало к ним прислушаться. Потому что у меня закрадывалось мучительное подозрение: открыть Царство Теней — может оказаться именно тем шагом, который уничтожит всех нас.

37

Наше зрение различало черно-белые тени с серыми оттенками, и совершенно не помогало двойное зрение в месте, к которому мы не могли прикоснуться.

А теперь мы были остановлены кромешной темнотой.

Эта тьма была живым, дышащим существом — тем, что существовало с самого начала и останется, когда нас уже не будет. Первое прикосновение к моей шерсти было ледяным и навязчивым, от него моя волчица хотела одновременно и сбежать, и спрятаться, но была во мне и другая часть… крошечная, любопытная… которая не отвергла это ощущение. Она приняла тьму, распахнув душу, позволяя ей проникнуть внутрь тонкими щупальцами. Это происходило так медленно, что сначала я даже не поняла, что происходит, а когда поняла — если честно, нам было уже все равно.

— Мера! — рявкнул он мое имя как команду. — Ты не должна дать тьме, захватить тебя.

Я понимала лишь отдельные слова, но истинное значение ускользало от меня. Все что я знала… это новая темная реальность, и я ее страстно хотела.

— Ради всего святого, — его голос громыхал где-то рядом. — Хотя бы открой чертову дверь, перед тем как ты уничтожить свою душу.

Может, дело было в той грубой фразе, а может — в кратком моменте ясности, но рычание Тени вывело нас из ступора достаточно надолго, чтобы я успела ухватиться за остатки себя и своей волчицы. Я перекатилась в сторону и призвала превращение обратно в человеческий облик.

Впервые — за весь наш весьма ограниченный совместный опыт обращения — моя волчица по-настоящему боролась со мной. Она не хотела терять контроль, и наша молчаливая битва продолжалась гораздо дольше, чем я ожидала.

— Обратись!

Он снова командовал мной, но на этот раз я оценила его помощь. Волчица тянула когти, как только Тень положил руки на меня.

— Она принадлежит мне! Оставь ее.

Мой крик был низким, хриплым — он вырвался из груди в тот момент, когда превращение пронеслось сквозь меня, разрывая, обжигая и словно сжигая заживо. Боль, которую я почувствовала, когда прикоснулась к Тени без разрешения, была ничто по сравнению с этим новым видом мучений. Но когда все закончилось, я вернулась в свое тело — задыхаясь и всхлипывая на безупречно чистом полу, обнаженная и обессиленная.

Тень все еще, прикасался ко мне, его сила колебалась на моей коже.

— Ты должна кое-что объяснить, Солнышко. Если конечно не умрешь, до того как я тебя согрею.

Дрожь сотрясала все мое тело, почти переходя в судороги. Похоже, Тень поднял меня, потому что в следующий момент на мою замерзшую кожу обрушились потоки горячей воды.

— Стой, — закричала я. — Мне больно.

Я сопротивлялась, но стальная хватка Тени не ослабла ни на дюйм.

— Отпусти меня, — всхлипнула я, уткнувшись в его грудь. — Это слишком… Верни меня в темноту.

— Я буду сражаться даже с тьмой, чтобы спасти тебя, — прошептал он мне прямо на кожу.

Может, это был бред, но впервые в его голосе прозвучала собственническая нотка — такая, с какой мужчина говорит о женщине.

Не в том плане, в котором бог общается со своим домашним любимцем.

А может, я просто была чертовски важным питомцев.

— Тень, — простонала я, когда в голове немного прояснилось, а леденящий до костей холод начал отступать.

— Тебе просто нужно согреться. — Он сказал это мягко, и моя ноющая голова оценила низкий звук его голоса.

Когда он отпустил меня, я уже готова была рухнуть на пол, но вместо этого он обвил меня одной рукой за талию, удерживая в равновесии, а второй начал растирать мне спину, наполняя меня теплом — тем самым, особенным, огненным, которое было только у него.

И вот тогда до меня дошло, что я чертовски голая, а он стоит со мной в душе, весь промокший насквозь.

— Твоя одежда… — пробормотала я бессмысленно.

— Не важно, — ответил он. — Ты чуть не умерла, остановимся пока на этом.

— Придурок, — пробормотала я в ответ, мои глаза закрылись, когда усталость, чистая и всепоглощающая, отправила меня в страну грез.

— Еще бы, Солнышко, — было последним, что я услышала, прежде чем все окончательно погрузилось во тьму.

***

В своей жизни я уже пару раз просыпалась с похмельем. Не так уж много — все-таки мать-алкоголичка довольно надежно отбила у меня желание пить до потери сознания. Но Симона как-то ухитрилась стащить пару бутылок из родительской коллекции. Оба раза мы осушили все до дна, и, поскольку это было еще до наших первых превращений, расплачивались потом по полной.

Пробуждение после того, как дверь в Царство Теней пыталась завладеть мной, не имело ничего общего с похмельем. Это было скорее похоже на то, как смерть медленно тянет меня к загробному миру — с каждым мучительным ударом пульсирующей боли в голове.

Как только я открыла глаза, свет разрезал мою голову на двое, и я перекатилась, свесилась с кровати, и меня вырвало. Рвота сделала яростную головную боль, еще хуже, и конечно же, меня вырвало опять. Чертов замкнутый круг.

— Ты все это уберешь.

Он говорил совершенно не весело, и я чувствовала то же самое, приоткрыв один глаз, чтобы смерить его самым злобным взглядом, на который была способна.

— Что ты со мной сделал? — прохрипела я, вытирая рот и безвольно свесившись с края кровати. Кровати, которая определенно была не моей.

Я должна была понять это сразу, потому что с моим матрасом все было в порядке — он был потрясающе удобным, — но этот… этот был облаком роскоши. Простыни были такими мягкими, что казались не из этого мира, и пахли так приятно, будто…

Я резко села, тут же застонала от резкого движения.

— Я в твоей кровати.

Оглянувшись вокруг, насколько позволяла моя больная голова, я пыталась рассмотреть все в этой запретной спальне. Я искала ее много раз, но не находила ни единого признака другой комнаты в этом логове.

— Это была самая ближайшая комната, — сказал Тень. — Еще немного, и темное заклятие Царства Теней могло поглотить тебя.

Он сидел в широком кресле из оливковой кожи с такой высокой спинкой, что она была даже выше его, несмотря на его рост в два с половиной метра. Его руки расслабленно лежали на подлокотниках, а белая рубашка с длинными рукавами обтягивала впечатляющие мускулы. Длинные ноги были обуты в потертые джинсы, раскинувшиеся перед ним. И все это время его золотисто-красные глаза изучали мое лицо.