Ответный удар
Шрифт:
Профессор надел пенсне, всмотрелся в формулы. Его брови поползли вверх:
— Это… это же абсолютно новый подход! Комплексное легирование, точный расчет фазового состава… — он поднял глаза. — Откуда это у вас?
— Теоретические разработки, — я пожал плечами. — Главное, что это работает. А вот здесь, — я показал следующий лист, — технология термической обработки. Закалка с последующим двойным отпуском.
Величковский покачал головой:
— Знаете, после истории с броней я уже не удивляюсь. Но это… это просто революция в металлургии! Такие стали перевернут всю промышленность!
— Вот именно, — я начал
— А средства? — осторожно спросил профессор.
— Теперь будут, — я улыбнулся. — После военного заказа можем позволить себе серьезные исследования. Подберите толковых молодых металлургов. Создадим несколько исследовательских групп.
Когда Величковский ушел, я еще раз просмотрел намеченный план. Новые марки сталей, технологии термообработки, методы контроля качества… Все это существовало в будущем, но здесь, в конце двадцатых, станет настоящим прорывом.
С такими материалами, подумал я, гася лампу, можно построить электростанции, мосты и железные дороги, которые прослужат век. Главное — успеть внедрить все это до начала тридцатых, пока еще есть возможность.
За окном громыхнул очередной состав на заводской ветке.
* * *
Профессор медленно спускался по гулкой лестнице заводоуправления, погруженный в свои мысли. За тридцать лет работы в металлургии он повидал немало талантливых инженеров. Но Краснов…
«Такое комплексное легирование… Точный расчет фазового состава… Прецизионная термообработка…» — Величковский остановился у окна, машинально почесывая подбородок. — «Но ведь для этого нужно не просто знать химию и металлургию. Тут физика, термодинамика на уровне, которого просто не существует!»
Он вспомнил первую встречу с Красновым. Тогда еще удивился: молодой директор говорил о сложнейших процессах так, словно видел их своими глазами. Броня, снаряды, а теперь эти немыслимые сплавы.
«Может быть, немецкая школа?» — профессор покачал головой. — «Нет, я знаю все работы Круппа и Тиссена. У них даже близко нет таких идей. Американцы? Тоже нет. Такое впечатление, что он пришел из какого-то другого мира, где металлургия ушла на полвека вперед».
Величковский усмехнулся своим фантастическим мыслям. Но как еще объяснить этот феномен?
Человек, который походя решает сложнейшие технологические проблемы, выдает формулы сплавов, которые даже теоретически еще не обоснованы, предвидит результаты с абсолютной точностью.
«Что ж», — подумал профессор, направляясь к выходу, — «может быть, и не нужно искать объяснение. Главное, я успею поработать с ним, увидеть рождение новой металлургии. А его тайна… пусть останется тайной. Пока останется. Но я ее обязательно разгадаю».
На улице моросил мелкий дождь. Где-то в темноте громыхнул товарный состав. Величковский поднял воротник пальто и зашагал к трамвайной остановке, унося в портфеле чертежи, которые должны перевернуть всю промышленность. И мысли о загадочном человеке, который словно знал будущее.
Глава 8
Полет и предательство
Аэродром
на Ходынском поле встретил нас прохладным апрельским утром. Солнце только поднималось над горизонтом, и его косые лучи золотили крылья выстроившихся в ряд самолетов. Легкий ветер трепал полотняные обшивки, где-то вдалеке прогревал двигатель очередной «Авро».Я искоса наблюдал за Анной. Она замерла, широко распахнув глаза, впитывая каждую деталь открывшейся картины. Ветер играл ее короткими темными волосами, на щеках проступил легкий румянец. В этот момент она была особенно хороша.
— Это… это невероятно! — выдохнула она, сжимая в руках новенький членский билет ОДВФ, который я преподнес ей вчера за ужином в «Праге». — Столько самолетов сразу!
— Нравится? — я улыбнулся, стараясь, чтобы голос звучал естественно. В груди что-то болезненно сжалось при виде ее искреннего восторга. Я чувствовал себя настоящим мерзавцем.
— Еще бы! — она порывисто схватила меня за руку. — Смотри, это же настоящий АНТ-3! А вон там «Авро». А это что за машина?
Она потянула меня к ближайшему самолету, забыв всякую сдержанность. В этот момент Анна казалась совсем девчонкой, восторженной, полной жизни. И от этого на душе становилось еще тяжелее.
— А теперь главный сюрприз, — я достал из кармана габардинового плаща сложенный лист бумаги. — Как насчет того, чтобы подняться в воздух? Самой? В качестве пилота?
Она замерла, не веря своим ушам:
— Ты… ты это серьезно?
— Вполне. — Я развернул документ. — Вот допуск на учебный полет. Ты сама будешь пилотировать. Вместе со мной в качестве инструктора, конечно же.
— Я сама?! — она в изумлении уставилась на меня. — А разве так можно? А ты сам умеешь летать?
— Немного, — я старался говорить небрежно. — Научился еще в Германии. Вон тот «Авро» в дальнем конце поля уже ждет нас. Какой же я был бы инженер по авиации, если бы не умел летать?
Анна прижала руки к груди. В карих глазах плескалось такое неприкрытое счастье, что у меня перехватило дыхание. Прости меня, девочка, мелькнула предательская мысль.
Я вспомнил вчерашний вечер, бессонную ночь в кабинете, когда планировал эту операцию. Документы, договоренности, тщательно продуманная легенда… Все ради того, чтобы сейчас увидеть этот восторг в ее глазах. И использовать его.
* * *
В полутемном кабинете я мерил шагами пространство от окна до стола. За окном серел промозглый апрельский вечер, в свете настольной лампы под зеленым абажуром лежала стопка документов об Обществе друзей воздушного флота.
На столе фотография Анны. Карие глаза смотрят открыто и доверчиво, легкая улыбка играет на губах.
В груди что-то болезненно сжалось. Нет, нельзя об этом думать. Сейчас главное дело.
Я еще раз проверил документы. Членский билет ОДВФ, уже оформленный на имя Анны Сергеевны Волжанской. Специальное приглашение на показательные полеты. Допуск на полеты с инструктором.
К счастью, я сам когда-то учился летать. В той, другой жизни, в 2023-м, у меня был частный пилотский сертификат. Навыки никуда не делись, на прошлой неделе я тайно проверил себя на Ходынке. Старенький «Авро» слушался отлично, хотя управление намного грубее, чем у самолетов в будущем.