Ответный удар

— Что вы предлагаете? — Орджоникидзе слегка подался вперед.

— Новую систему организации производства. — Я развернул схемы. — Полная автоматизация основных процессов. Научная организация труда по методу Гастева. Централизованное управление через диспетчерские пункты с использованием системы Бонч-Бруевича.

— Это все теория! — выкрикнул кто-то из сторонников Рыкова.

— Нет, товарищи, это уже вполне работоспособная практика. — Я разложил акты испытаний. — Вот результаты внедрения на нашем заводе. Производительность выросла на сорок процентов. Себестоимость снизилась на треть. Качество продукции превосходит немецкие стандарты.

Куйбышев взял графики:

— А оборонный заказ? Сможете выполнить?

— Не только выполнить, но и превзойти технические требования. При этом… — я сделал паузу, — сохранив элементы хозрасчета и материальной заинтересованности работников. То есть лучшее из опыта НЭПа, но уже на новом уровне.

Рыков наконец не выдержал:

— Вы предлагаете уничтожить частную инициативу? Вернуться к военному коммунизму?

— Нет, Алексей Иванович. — я покачал головой. — Я предлагаю соединить государственное планирование с хозяйственной самостоятельностью предприятий. Централизованное управление с местной инициативой. Научную организацию производства с материальным стимулированием.

В зале повисла тишина. Орджоникидзе задумчиво постукивал карандашом по столу.

— То есть, — медленно произнес он, — вы хотите создать новый тип промышленности? Не частный трест в духе старого НЭПа, но и не простой госзавод?

— Именно, товарищ Серго. Государственное объединение нового типа. С современной техникой, научной организацией и элементами хозрасчета. Как база для всей пятилетки.

Куйбышев переглянулся с Орджоникидзе:

— А сроки? Первомай на носу, страна ждет результатов…

— Первую продукцию дадим через месяц. Полное выполнение заказа — к октябрьским праздникам.

— Нереально! — снова вскинулся Беспалов.

— Реально, — я разложил график работ. — Вот схема производства. Вот расчет мощностей. Вот план поставок. Все просчитано, все подготовлено.

Орджоникидзе встал:

— Товарищи, объявляется перерыв. Через час — окончательное решение.

Когда все потянулись к выходу, я заметил, как Серго что-то негромко сказал Куйбышеву, кивнув в мою сторону. Тот задумчиво кивнул.

В коридоре пахло свежим весенним ветром из открытых окон. Снаружи доносились звуки строительства трибун, город готовился к празднику. А здесь, в стенах ВСНХ, решалось будущее не только одного завода, но и всей советской индустрии.

Я подошел к окну. Внизу, на площади, рабочие устанавливали огромный плакат: «Пятилетку — в четыре года!» Что ж, скоро мы узнаем, каким путем страна пойдет к этой цели. Если заказ дадут мне, я выполню еще раньше.

Длинные коридоры ВСНХ наполнились гулом голосов и табачным дымом. Я обернулся.

Затем намеренно держался в тени, наблюдая за перемещениями участников совещания. Беспалов с Рыковым о чем-то горячо спорили у окна. Представители военного ведомства сгрудились вокруг полковника Лаврищева, изучая документы.

— Хорошо выступили, Леонид Иванович, — Бауман словно материализовался из воздуха. — Но Рыков будет биться до конца.

— Знаю, — я кивнул. — Как думаете, Карл Янович, что решат?

— А не решат они ничего, — Бауман понизил голос. — Слишком большие ставки. Рыков уже успел позвонить своим сторонникам в Политбюро. Куйбышев колеблется. Даже Серго…

В этот момент к нам быстрым шагом подошел помощник Орджоникидзе:

— Товарищ Краснов, Серго Орджоникидзе просит вас зайти к нему. Сейчас.

В небольшой приемной наркома я столкнулся с Куйбышевым.

— Значит так, — негромко сказал он, оглянувшись на дверь кабинета. — На общем заседании решение не пройдет. Слишком много противоречий. Но Серго хочет обсудить детали в узком кругу.

— А Рыков?

— А Рыков пусть пишет особое мнение, — Куйбышев усмехнулся. — Главное — чтобы ваши расчеты были точными. Серго таких ошибок не прощает.

Когда после часового перерыва все вернулись в зал заседаний, напряжение можно было резать ножом. Орджоникидзе оглядел присутствующих:

— Товарищи, учитывая сложность вопроса и необходимость дополнительной проработки, предлагаю продолжить обсуждение в рабочем порядке. — Он выдержал паузу. — А пока прошу товарища Краснова, товарища Куйбышева и представителей военного ведомства пройти ко мне в кабинет. Остальным спасибо.

Ну что же, так даже лучше. Я вместе со всеми потянулся вслед за главой наркомата.

Просторный кабинет Орджоникидзе на втором этаже ВСНХ был залит предвечерним солнцем. За массивными дубовыми панелями виднелись кремлевские башни, золотые в закатных лучах. Тяжелые темно-зеленые шторы, кожаные кресла, огромный письменный стол придавали помещению особую основательность.

Орджоникидзе, сняв пиджак и оставшись в белоснежной рубашке с подтяжками, внимательно изучал итоговые цифры:

— Значит, два миллиона пудов специальной брони для танковой программы, — он поднял глаза на присутствующих. — Восемьсот тысяч пудов легированной стали для авиационной промышленности. И полтора миллиона пудов конструкционной стали для тракторных заводов.

— Общая сумма контракта — сто двадцать миллионов рублей, — уточнил Куйбышев. — Это крупнейший промышленный заказ в истории нашей страны. И вот сейчас все это под угрозой срыва.

— А сроки? — Серго повернулся ко мне. — В какие сроки сможете гарантировать сдачу заказа?

— Первая партия — через месяц, — я раскрыл график поставок. — К октябрьским праздникам выходим на полную мощность: по двести тысяч пудов специальной стали ежемесячно.

Рыков, сидевший в глубоком кресле у окна, покачал головой:

— Это нереально. Даже германские заводы Круппа не дают такой производительности.

— Потому что у них нет нашей системы автоматизации, — я развернул схемы. — Смотрите: центральная диспетчерская управляет всем циклом. Температурные режимы контролируются автоматически. Загрузка печей механизирована. Плюс научная организация труда по методу Гастева.

Куйбышев склонился над чертежами:

— А качество? Разве из-за такой скорости не пострадает качество?

— Качество превосходит немецкие стандарты на тридцать процентов. Вот результаты испытаний на полигоне.