Ответный удар

Совещание продолжалось еще несколько часов. Обсуждали модернизацию Златоуста, реконструкцию Ижевска, новые технологии для Мотовилихи. Анна больше не выступала, только изредка что-то записывала в блокнот.

Когда все начали расходиться, она быстро собрала свои бумаги и направилась к выходу. Я попытался перехватить ее у дверей:

— Анна Сергеевна…

— Не стоит, — она остановилась, все еще не глядя на меня. — Я все поняла. Блестящая операция, Леонид Иванович. Использовать мои чувства для получения информации… — ее голос дрогнул. — Что ж, поздравляю с победой.

— Анна, позвольте объяснить…

— Не нужно, — она наконец подняла глаза, и я увидел в них боль пополам с гневом. — Завтра я подаю на увольнение. Я надеюсь больше никогда не видеть вас. Никогда в этой жизни.

Она быстро вышла, оставив после себя легкий аромат духов и тяжесть в груди.

— Простите, Леонид Иванович, — Пирогов появился в дверях. — Я не знаю, что с ней стряслось. Она у нас лучший специалист по технической документации.

— Ничего, Николай Александрович, — я через силу улыбнулся. — Вы же слышали — она уезжает. Так что давайте вернемся к делам. Что там у вас по мартеновскому цеху?

За окнами темнело. В цехах зажигались огни. Где-то гудел паровоз, увозивший первую партию военного заказа. Когда я закончил совещание и остался один, то долго стоял у доски, глядя на схемы, начертанные знакомым изящным почерком.

Через два дня вечерняя Ходынка встретила меня тишиной и запахом свежескошенной травы. Закатное солнце золотило крылья учебных «Авро» на дальней стоянке.

Все это время я безуспешно пытался увидеться с Анной. Она не отвечала на звонки, не приходила на технические совещания, передавая документы через помощников.

И вот сегодня Мышкин доложил. Она будет в аэроклубе, последний тренировочный полет перед увольнением.

Я увидел ее силуэт возле ангара. Анна стояла спиной ко мне, в кожаной летной куртке, рассматривая что-то в планшете с полетными картами.

— Анна Сергеевна…

Она вздрогнула, но не обернулась:

— Я просила больше не искать встреч.

— Выслушайте меня. Всего пять минут.

— Зачем? — она наконец повернулась, и я увидел, как окаменело ее лицо. — Чтобы объяснить, как ловко вы использовали мое увлечение авиацией? Как через меня получали информацию о «Сталь-тресте»? Ловко, очень ловко. Какая же я дура, что поверила вам.

— Все не так…

— А как? — в ее голосе зазвенела ярость. — Может, расскажете, как специально подстроили нашу «случайную» встречу? Как изображали интерес к полетам? Как…

Она осеклась, сжав губы в тонкую линию.

— Да, я использовал информацию, — я шагнул ближе. — Но мои чувства к тебе были настоящими. И сейчас…

— Не надо! — она выставила ладонь, словно защищаясь. — Я не хочу больше слышать ни слова. Ты… — она с горечью усмехнулась и снова перешла на «ты». — Ты даже имя мне свое настоящее не назвал.

— Анна…

— Знаешь, что самое обидное? — она подняла на меня потемневшие глаза. — Я ведь действительно верила тебе. Когда ты говорил о небе, о мечтах, о будущем… Верила, как никому на свете. А оказалось, что это просто часть большой игры.

В стеклах ангара отражался закат. Где-то вдалеке урчал мотор очередного взлетающего «Авро».

— Завтра я улетаю, — она застегнула планшет. — Месье Блерио предложил место в школе летчиков-испытателей. Буду проверять новые машины, — ее голос дрогнул. — Там, по крайней мере, все честно — только я и небо.

— Ты же знаешь, это опасно…

— Опаснее, чем довериться тебе? — она горько усмехнулась. — Вряд ли.

К ангару подрулил «Авро-504» с инструктором:

— Анна Сергеевна, ваша очередь!

Она подхватила шлем:

— Прощай, Леонид. Или как тебя там на самом деле… Желаю успехов с твоей промышленной империей. Ты далеко пойдешь. Вот только больше не лезь ко мне.

— Анна! — я схватил ее за руку. — Прошу тебя…

Она мягко, но решительно высвободилась:

— Все кончено. И знаешь… — она помедлила у кабины самолета. — Я рада, что узнала правду. Теперь не нужно больше притворяться.

«Авро» взревел мотором. Я смотрел, как самолет выруливает на взлетную полосу, как отрывается от земли, набирая высоту в закатном небе. Анна даже не обернулась.

Когда стих гул мотора, я еще долго стоял у ангара. В кармане лежало приглашение на техсовет, где она должна была делать доклад о немецких технологиях. Теперь этот листок стал просто бумажкой.

Потянуло вечерней прохладой. Где-то за ангарами механики готовили машины к завтрашним полетам. А я все смотрел в темнеющее небо, где растаял силуэт самолета. Туда, куда улетела моя последняя надежда все исправить.

Степан ждал у ворот аэродрома с заведенной машиной. Нужно возвращаться на завод, военный заказ требовал полной отдачи. Но почему-то впервые за долгое время победа казалась горькой.

Когда на Москву опустилась ночь, в моем рабочем кабинете по-прежнему горел свет. За окном расстилалась панорама завода. Яркие электрические огни в цехах, где шла ночная смена, красноватые отблески мартенов, маневровый паровоз, развозящий материалы по узкоколейке.

Я склонился над картами и схемами, разложенными на массивном столе красного дерева. Вот они — владения созданной промышленной империи. От Ленинграда до Урала, от Поволжья до Кузбасса. Путиловский гигант, златоустовские заводы, нижнетагильский комплекс, сормовские мощности…

Где-то в ящике стола лежала свежая телеграмма из Франции — Анна благополучно добралась до школы Блерио. Я намеренно не стал ее доставать. Хватит. Прошлое осталось в прошлом.

В дверь осторожно постучали. Вошел Сорокин с кипой чертежей:

— Леонид Иванович, мы с Величковским доработали схему автоматизации мартеновских цехов. Взгляните.

Я с благодарностью углубился в технические детали. Работа — вот лучшее лекарство от душевных ран.

— Отлично, Александр. Внедряйте немедленно, начиная с головного завода. И свяжитесь с Пироговым в Нижнем Тагиле, пусть готовят цеха под новую систему.

— Есть еще кое-что, — Сорокин достал сложенный лист. — Только что получили предварительные результаты испытаний новой брони. Превосходит все ожидания.

Я просмотрел протоколы. Действительно, впечатляюще. Военный заказ будет выполнен в срок и с превышением технических требований.

За окном загудел гудок — пересменка в ночных цехах. Где-то там, в огромных корпусах, кипела работа. Тысячи людей делали свое дело, создавая будущее советской индустрии.

Я подошел к окну.

— Кстати, — Сорокин помедлил у двери, — сегодня пришли документы из автомобильного отдела ВСНХ. Просят рассмотреть возможность создания собственного автомобильного производства.