Ответный удар

Я улыбнулся. Вот оно — новое направление для развития. Масштабный проект, способный изменить страну.

— Передайте в конструкторское бюро — пусть начинают проработку. Будем делать советский автопром.

Когда Сорокин ушел, я еще раз окинул взглядом карту империи. Да, пришлось заплатить высокую личную цену за эту победу. Но теперь нет пути назад. Только вперед — к новым горизонтам, новым свершениям, новым победам.

В дверь снова постучали, рабочий день продолжался. Пора принимать очередные решения, отдавать распоряжения, двигать вперед огромный механизм промышленной империи.

Личное придется принести в жертву делу. Такова цена за право изменить историю.

Глава 17

Реорганизация

Я стоял у огромной схемы, пока скрытой белым полотном, и наблюдал, как заполняется просторный зал заседаний. В воздухе пахло свежей краской и мастикой — помещение только что отремонтировали под новые задачи. Утреннее солнце заливало светом высокие окна в стиле модерн, играло на массивной люстре и рядах дубовых столов, расставленных амфитеатром.

Величковский, как всегда аккуратный и подтянутый, с неизменным пенсне на золотой цепочке, занял место в первом ряду. Я невольно улыбнулся, вспомнив наше знакомство в поезде во время моего возвращения из Риги. Рядом с ним — молодой Сорокин, талантливый конструктор, один из первых поверивший в мои идеи разработки новой стали и автоматизации производства.

Котов, наш главный бухгалтер, степенно устроился с знаменитым гроссбухом. Этот человек старой школы, в неизменном сюртуке дореволюционного покроя, прошел со мной через все испытания, включая время в коммуналке.

Первым в зал вошел военинженер Бондарев, подтянутый, в идеально отутюженной гимнастерке с ромбом в петлицах. Наше знакомство состоялось во время инспекции завода №183 в Нижнем Тагиле, тогда его поразили мои знания о перспективах танкостроения. За ним — его заместитель инженер Морозов, тоже с военной выправкой, но в гражданском костюме.

Седов, директор Златоуста, занял место неподалеку. Немолодой, с усталым интеллигентным лицом, он проявил себя как отличный технарь, хотя и осторожный руководитель. Хотя его поддержка во время той истории с забастовкой помогла удержать ситуацию под контролем.

Молодой Воронов, талантливый инженер-технолог, что-то увлеченно обсуждал с Лопаткиным. Эти двое уже успели подружиться на почве общего энтузиазма к новым методам организации производства. Воронов тогда здорово помог разоблачить махинации старого руководства, а Лопаткин загорелся идеей массового производства бытовой техники.

Пирогов, перешедший к нам от конкурентов ради возможности заниматься настоящей наукой, о чем-то тихо переговаривался с Колосовым. Оба — блестящие инженеры старой школы, они нашли у нас возможность реализовать свой потенциал.

Я окинул взглядом собравшихся. Каждый из этих людей прошел свой путь, у каждого своя история. Теперь нам предстояло стать единой командой.

— Доброе утро, товарищи, — начал я, дождавшись тишины. — Сегодня исторический день. Мы начинаем полную реорганизацию управления объединением.

По залу пробежал легкий шепот. Я заметил, как Бондарев подался вперед, как оживился вечно скептичный Седов.

— Перед нами стоит сложнейшая задача, — продолжил я. — Военный заказ, который мы должны выполнить в кратчайшие сроки. Но чтобы справиться с ним, нужна принципиально новая система управления.

Одним движением я сдернул полотно со схемы. Матричная структура, первая в советской промышленности, предстала перед изумленными взглядами.

В СССР она начала применяться в шестидесятых, в таких передовых отраслях, как ракетно-космическая промышленность, авиастроение и оборонный комплекс. Запуск космической программы, создание баллистических ракет, атомных подводных лодок, все это требовало координации и одновременного взаимодействия самых разных структур. Множества КБ, заводов и научных институтов. Почему бы не взять эту систему и нам?

Королев использовал элементы матричной структуры при управлении космической программой. А Косыгин и вовсе провел реформу, где внедрил элементы это системы. В авиационной промышленности Туполев, Илюшин и Сухой использовали эту систему для разработки проектов, требовавших координации между разными бюро и заводами.

Так что я, как обычно, не придумал ничего нового. Просто украл из будущего.

— Это еще одна революция в управлении, — негромко произнес Величковский, поправив пенсне на кончике носа. Мы с ним уже обсуждали эту систему.

— Позвольте, — поднялся Пирогов. — Но как будет работать эта система двойного подчинения?

Следующий час я объяснял принципы новой структуры. Постепенно недоумение на лицах сменялось пониманием. Даже у самых консервативных руководителей появился интерес.

— А как же связь между заводами? — спросил Бондарев. — Расстояния огромные.

— Завтра начинаем монтаж новой системы связи, — ответил я. — Бонч-Бруевич уже везет оборудование. Автоматические телефонные станции, селекторная связь, промышленное телевидение — все это создаст единый нервный центр объединения.

Я видел, как загорелись глаза у Воронова и Лопаткина, молодежь всегда легче принимает новое. Седов задумчиво постукивал карандашом по столу, он обдумывал технические детали. Бондарев делал четкие записи в блокноте, у него военная привычка к порядку.

— Каждый из вас получит детальный план действий, — завершил я. — Мы должны стать единой командой. Только так мы сможем выполнить заказ и создать принципиально новую промышленность.

Когда все разошлись, в зале остались только мы с Величковским.

— Знаете, Леонид Иванович, — профессор задумчиво протер пенсне, — а ведь это действительно новаторский подход. Смелый и неординарный. Не знаю, как приживется у нас, но задумка интересная.

Я молча кивнул, глядя на схему. Первый шаг сделан. Теперь предстояло воплотить эти планы в жизнь.

За окнами разгорался летний день, где-то вдалеке гудели заводские гудки. Величковский откланялся и вышел.

Почти сразу после того, как он вышел, заглянул Головачев и сообщил мне, что в приемной ждут Соколов, Лебедев и Штром. Те самые, что в трудный момент перебежали в «Сталь-трест». Я намеренно не пригласил их на общее совещание.