Ответный удар

Они вошли в кабинет с явной нервозностью. Соколов, некогда блестящий инженер старой школы, заметно постарел за эти месяцы. Лебедев, специалист по мартенам, прятал глаза. А Штром, педантичный немец, теребил в руках записную книжку в кожаном переплете.

— Присаживайтесь, — я намеренно не стал вставать из-за стола. — Чем обязан, товарищи?

Соколов откашлялся:

— Леонид Иванович, мы… понимаете… хотели бы вернуться.

— Вот как? — я откинулся в кресле. — А я помню, как вы говорили, что у Беспалова перспективы лучше. «У них там стабильность и военные заказы». Что там насчет «бракованной брони»?

Соколов дернулся, как от удара. Именно он тогда особенно резко высказывался о моих методах.

— Мы ошиблись, — тихо произнес Штром. — Sehr falsch… очень ошиблись.

В кабинет без стука вошел Глушков, крепкий мужчина в простой гимнастерке, мой начальник заводской охраны, сейчас отправленный присматривать за порядком на Урале. Я специально вызвал его телеграммой.

— А, вот и Степан Кузьмич, — я указал на вошедшего. — Как там у вас на Урале дела?

— Да вот, товарищ Краснов, людей не хватает. Особенно специалистов на новый цех специальных сталей.

— Отлично, — я перевел взгляд на «возвращенцев». — Вот вам и решение. Поедете в Нижний Тагил. Под началом товарища Горшкова поработаете.

— Но… но мы думали здесь, в Москве… — начал было Соколов.

— В Москве все места заняты, — отрезал я. — Людьми, которые не предавали. А вот на Урале, там да, нужны специалисты. Работа тяжелая, ответственная. Как раз то, что нужно для… восстановления доверия.

Глушков усмехнулся в усы:

— Не беспокойтесь, присмотрим. У нас там режим строгий, дисциплина. Зато воздух чистый, тайга рядом.

Мои бывшие работники переглянулись.

— Когда выезжать? — глухо спросил Лебедев.

— Сегодня вечером, — ответил я. — Степан Кузьмич проводит. И да, забыл сказать, никаких ответственных должностей. Начнете с рядовых инженеров. Может, со временем и повышение заслужите.

Когда они вышли, я повернулся к Глушкову:

— Присмотри за ними, Степан Кузьмич. Специалисты они неплохие, но доверять пока рано.

— Понял, Леонид Иванович, — кивнул тот. — Приставлю к каждому надежных людей. И скажу Горшкову, чтобы загрузил работой так, что на глупости времени не останется.

Я подошел к окну. Во дворе «возвращенцы» грузились в служебный автомобиль. Что ж, пусть поработают на благо объединения. В тайге, под присмотром Глушкова, самое место для искупления вины.

Вечерний поезд на Урал увез троих бывших перебежчиков в новую жизнь. А у меня на столе уже лежали чертежи новой системы связи. Дел невпроворот.

Не успели выйти перебежчики, как ко мне зашли Твердохлебов с Нижнетагильского комбината и Кузьмищев из Златоуста. Оба потомственные инженеры старой школы, с дореволюционным образованием. К ним присоединился Седов, которого явно что-то беспокоило.

— Леонид Иванович, — Твердохлебов нервно поглаживал седеющую бородку, — позвольте все-таки уточнить. По новой системе. Вот смотрите: у меня на комбинате начальник мартеновского цеха. Кому он теперь подчиняется? Мне как директору завода или Гладкову, который отвечает за все мартеновское производство объединения?

Я подошел к висящей на стене схеме:

— Давайте разберем на конкретном примере. Вот ваш начальник цеха. По территориальной линии он подчиняется вам — по всем вопросам общего управления, дисциплины, социальным вопросам. А по функциональной линии — Гладкову, но только в части технологии, качества, внедрения новых методов.

— Но это же абсурд! — взорвался Кузьмищев. — Как можно служить двум господам?

— А вы посмотрите на армию, — я улыбнулся. — Командир полка подчиняется комдиву по строевой части, а начальнику артиллерии дивизии — по вопросам боевой подготовки артиллеристов. И ничего, система работает.

Седов задумчиво потер переносицу:

— А если возникнет конфликт указаний?

— Для этого у нас есть четкое разделение полномочий, — я достал из папки документ. — Смотрите, вот перечень вопросов по территориальной линии, а вот — по функциональной. Пересечений быть не должно.

— Хорошо, — Твердохлебов все еще хмурился. — А как быть с премиями? Кто будет определять?

— И тут двойная система, — я развернул еще один лист. — Базовая часть премии — за выполнение территориальных показателей. Дополнительная — за достижение функциональных целей. Например, ваш мартеновский цех перевыполнил план — это вам как директору в зачет. А внедрил новую технологию — премия по линии Гладкова.

— А отчетность? — поинтересовался Седов. — Теперь придется писать вдвое больше бумаг?

— Наоборот, — я показал новые формы документов. — Единый отчет, но с разными разделами. Плюс автоматизация учета — помните, я говорил о новой системе связи? Все данные будут поступать в центральную диспетчерскую в реальном времени.

— Позвольте еще вопрос, — Кузьмищев заметно оживился. — А как это поможет с военным заказом?

Я подошел к карте объединения:

— Вот смотрите. Раньше каждый завод работал сам по себе. Теперь же… Златоуст дает специальную сталь, Нижний Тагил прокатывает, Коломна делает окончательную обработку. И все это координируется из единого центра, без задержек и нестыковок.

— А если на одном участке произойдет сбой? — спросил Твердохлебов.

— Для этого у нас проектные команды, — я показал на схеме. — Специальная группа инженеров, которая может быстро перебросить заказ на другой завод или найти решение проблемы. Они подчиняются напрямую руководителю проекта, минуя обычную иерархию.

Седов вдруг улыбнулся:

— Знаете, а ведь это похоже на нервную систему. Как в живом организме — есть спинной мозг, это территориальное управление, и отдельные нервы для каждой функции.

— Именно! — я обрадовался точному сравнению. — И как в организме, все части работают согласованно, дополняя друг друга.

— А новая связь будет как нервные волокна? — догадался Твердохлебов.

— Да. Автоматические телефонные станции, селекторные совещания, промышленное телевидение — все это создаст единую систему управления. Каждый руководитель будет видеть полную картину и сможет быстро принимать решения. Мы сейчас как раз работаем над этим.

Кузьмищев задумчиво постучал пальцами по столу: