Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

II

В сумерках — казармы. А у ворот красноармеец — часовой. — Мое сердце с вами, я уже не шлюха, родной! Но боюсь, боюсь идти наудачу. На моей тротуарной душе снег. А в груди — лебеди прячут песни свои о весне. И мечтами лечу на край света по дистанции цели дерзкой …прячется стыдливо вчерашнее за крыши детства. Подошла. Опустила ресницы …глаза мировой революции — ты? Я! И переступила порог. И повеял в лицо ветерок. И — пропал, не сорвав платок.

III

Заводы, моя отрада, мечтают о весне, но под зимним небом — штыки. — В отряды! В полки! — Все! А я беременна. Зарею. Смех под ребром уже пощекотал — гнездился это там, на горизонте, наш женский молодой рассвет. И пошла я, пошла впереди всех, прочь отгоняя мещанское счастье, что так долго, до ужаса долго жизнь мою раздирало на части. …………………………… Ой ты, бурный мой мир! Свободна! Сброшу тяжесть двойную. Вмиг. …Бьются о стены волны, а я на серебряном гребне. …Бьются о стены волны — слухи, сплетни… Слушайте! Я — Мадонна. Спас — в низу живота. Только в мечтах в дом мой он фантастичный влетал. Слушайте — я — Мадонна, плод, словно дар, носила, явится сын мой — ждите! — сын, кучерявый Мессия.

Прокламация 1-я

Труженицы всех просторов! — вам — эта прокламация. Возьмите мой бунт для своих обид. Вам правды огрызки снятся, я слышу, как звездное веко гудит. Довольно продавать тело у церковного и вашей семьи престола! Глядите: весна забурлила на подступах к чистой любви. Я, бывшая шлюха, к вам обращаюсь, к вам, проститутки без формальной проституции, — женскими порывами своими причащаюсь к освобождающей нас революции. Взываю к вам, докричаться жажду: порвите самочьи цепи постылые — и станете свободны дважды — неукротимые! И увидите ясные ночи, где места нет похоти грубой… Плюньте вчерашнему в очи под грохотанье орудий. …Я, бывшая шлюха, к вам обращаюсь, к вам, проститутки без формальной проституции, — женскими порывами своими причащаюсь к освобождающей нас революции. ………………… …………………

IV

………………………… Копытами призыв мой, чистый, страстный, отбили буйволы, атака — псу под хвост. Но не погиб он, он летит в пространстве, а впереди — мерцанье новых звезд. Те буйволы — чувств низких порожденье, стоят на всех дорогах их стада. Душа запуталась в веках, душа в сомненье: куда лететь, куда? И снова я — одна.

V

Мимо вечной муки сердца пролетел свирельный плач, и накрыла тихо жертву оксамитом черным ночь. Это лозы так играют, вдохновись мерцаньем звезд… Я туда хочу, где в небе факел радуги парит. А у тына голубого — что за течки визг и рев? Плоть хрустальная бунтует, отеррорьте ж и любовь! Мимо вечной муки сердца пролетел свирельный плач. Это лозы так играют… Оксамитом черным ночь…

VI

Эй, херувимы и серафимы, ангелы всех мастей! На бархатные ковры тумана — скорей! Время работает не на вас. Долой с глаз! Колдует вьюга, колдует. Не революция — зима. …стою, негодуя… …тьма. Колдует вьюга, колдует. Он, смех снеговой… …стоит, негодуя, товарищ мой. Колдует вьюга, колдует, Заметает свет… …стоит, негодуя, и ворог степь. Эй, херувимы и серафимы, проклятье вам… …так интродукция в туман.

VII

Плоть моя! В гаремы атмосфер из заводских ворот тебя несу я в чаше. Ты запоешь на пароходе светлом: — Я не одна! Я не одна! О ветер! О раввин, мой ветер! Пересеку весну кошачью, вновь отточу и смех, и плач свой… О сын мой, сын моей мечты! Я — Магдалина! Кто же — ты? Удар смычком — хочу быть с ветром… …В свободный дух и плоть поверьте! Горит, пылает в небе кокс, и стал призыв мой всепланетным. Я верю в свет Волосожара — и прочь бредут понуро волки. Я верю в свет электроламп — и вот жених меня зовет. Я вижу — растворились тучи в прозрачном небе.

VIII

Прокламация 2-я

Товарищи коммунисты! Станьте со мною рядом и снова в трубы: — Меч! — Идет мой враг смертельный — будни. Только от вас я жду совета, я жду защиты. Ах, заря моя так стонет-стонет: песчаная пустыня без воды, дух не сумел наполнить светом тело, и тело вновь сосут кроты. Я, ваша матерь и сестра, лежу в объятьях похоти нечистой. Позор земле! А ну-ка, в крик: — Восстаньте все! Наш дух не знал еще разора, погибнуть не дадим весне. Эй, революция для духа! Так говорит вам бывшая шлюха.

IX

Нет еще никого. Одиноко. И над бездною мечется взгляд, и сорит лепестками до срока ожидания женского сад. Чернобровая самка, самица. …Пусть вам флюгером служит плоть. — Не хочу я вдруг окотиться! — Не хочу в людях видеть скот! Кто из вас знает вкус террора? Кто из чаши громовой пил? Я гляжу быстролетным взором не на сотни — мильоны миль. Для скитальца — штормящие воды, смерчи, молнии, тяжкий удел. Для воскресшего — только полеты еще дальше, туда, за предел. Почему же, на миг задержавшись, не сказать, что есть плоть, а что — дух? И сестра я, и мать, совесть ваша. Я со скорбью своею бреду. Но нет! — промелькнут синеглазые сны, только красный фонарь не проснется… И под мороси шепот осенний не забрызгают юбку мою тротуары. Не пойду я шлюхою шляться на мосты и проспекты. В революционной отчизне пришел конец моей продажной жизни! И гляжу я на вас, на вас, проститутки без формальной проституции, и на душе становится так зябко, как в полночь ледяную на углу. И тогда шаг стремлю в заводские ворота, потому что подснежники нашей весны запахнут в рассветном дыму трудового пота. …Слышите железа лязг? Это куют нам двойную волю, тяжесть двойную снимают с нас. …И наконец заголубеет органно: — Радуйся, плоть моя! Радуйся, друг! …Спешит слиться с плотью свободный дух!

Олекса Влызько

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

Холодный шторм в холодной злобе, обвалами — холодный гуд… Все море в бешеном ознобе. Летит девятый изумруд… Ударит в берег, разгорится… Он — пьяный гений трех секунд — над скалами поднимет бунт и вдруг угаснет, разлетится в ничто, в ничто… Таков и ты, поэт сердечной маеты!

ДЕВЯТАЯ СИМФОНИЯ Монолог

Огня! — Сверхчеловеческой любови! Пусть в молодой груди вскипает кровь! Беру тебя, беру, мой мир терновый, В объятья солнечные! Огневой Могучей птицей облетаю ныне Всю землю… И над людом простираю Бескрайние крыла. — Придите все Под их покров: коль не найдете рая, Найдете пекло молодых объятий — Всемирных, сильных… В них испепелятся Жестокость, злоба… А инстинкт звериный, Который скалится и жаждет крови, В объятьях этих — тоже сгинет сразу, Навеки сгинет — больше не воскреснет… Как не воскреснет тот, кто упадет В бездонный кратер, ненасытный кратер Вулкана — запылавшего, как сердце!.. Огня! — Сверхчеловеческого буйства! Любови пламенной! — Без слов, убитых Губами евнухов… Губами тех, Кто вместо сердца под шелками прячет Вонючую отравленную яму С могильными червями… Так скрывали Ублюдки рахитичные — потомки Дегенератов с «голубою кровью», С гербами пышными, «красою рода»,— Уродство язв под золотом плащей!.. Огня! — Сверхчеловеческой любови! Живое — сильным, мертвечину — сгнившим… Любови буйной, солнечной (огня!), Такой любови я желаю ныне, Чтоб — сразу все живое охватила… Чтоб только солнцем, только солнцем жить! И добывать горячим потом счастье Для сыновей и внуков… Для потомков Далеких!.. Эй, огня, огня, — любови! Пусть в молодой груди вскипает кровь! Беру тебя, беру, о мир терновый, В объятья светлые! — В любовь мою тебя кидаю, как в огонь пречистый: Сияй! И очи всем несчастным исцели… И ослепи того, кто выбрал темень — Кто в яме прячется!.. Любови и огня!!!