Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

«Благословенный серый мой рассвет…»

Благословенный серый мой рассвет, И день, и час, И ты, к работе тяга в человеке, Я вас таких Не разлюблю вовеки, Покуда жизни пламень В сердце не погас. То нежны, то бурливы — вы со мною, Шумите, пеньтесь ярою грозою, Пусть знаменьем встает, Своими факелами черными пятная окоём, Строй рассыпной Труб в небе голубом. Ах, как роскошно, жизнь, твое кипенье! Ах, как восторг уносит в облака! Да пусть — раздавлены! — лежат цветы мученья, Немая пусть развеется тоска! Ведь что ни говори, а все же, Оставив закуты, всем бедам вопреки, К законам разума одной и той же Идут дорогой дети, старики. Да что там рассуждать, короче: И в созидательном азарте городов, И в селах, что очнулись ныне — Под электрические вспышки Встает народ по Украине И вся земля труда Рассветным гулом полнится рабочим.

ОСЕННЕЕ СОЛНЦЕ

У солнца осенью печальная душа — Напилось леса желтого настоя И мудро в синеве покоя Плывет и примечает, Что сумрак вслед ему идет, Что не растут игривою ватагой, Меняясь дерзко, сыновья его. У солнца осенью печальное житье.

МИГ ТВОРЧЕСТВА

Распахнуто живу, как душная полынь, Когда на травы зной течет потоком. Привольно мне, Мечтаю в ясный день, Как будто аист, что парит высоко. Как песня та, что льется издалёка В прозрачно-синюю степную даль. Тогда приходит Миг творчества ко мне опять. Бросаю я ему, чтоб только откупиться, Богатство образов в беспечном беспорядке, Метафор пригоршни, звенящих, как стекло, И ритмы шаткие. Они танцуют, сходятся борцами, Горят цветастыми павлиньими хвостами, Вонзаются мне в память Гвоздями косными Червей мясных и сытых. Толкаются упругими молекулами газа, Налетают с гомоном все разом, Рябят и думать не дают… Тогда меня подводит мой азарт, Фантазии я шлюзы открываю — И тотчас же они все убегают, Как лживые друзья в минуты горьких бед. Навстречу ж им полетом хищным Мчит новых образов толпа: Контрастны, разны: аксамитно-нежны, Легки, как эльфы, тяжелы, как льдины,— Они кружат, мелькают надо мной, И тут я их, как птицу влет, сбиваю Нацеленным карандашом. Примеры образов: Гроза грохочет за крутым хребтом, Как бы молотит горы цепом, Пот утирая сотканным из молний Платочком. Или так: Моторный катер Сбивает лестницу из волн, Чтобы залезть по ней на небо. Вот образы еще: Оскоминой шипит во рту. ………………………… Янтарь струящихся лучей С боков всплывает волн. ………………………… Морозный снег на вкус, Как сахарная пудра. …………………………… Черный лед рояля Смеется конскими зубами. …………………………… Коралловый червяк Мерцает в сочности медовой сливы. ……………………………… Пропеллер венчиком звенит. ……………………………… Переливается по гребням острых волн Густое масло солнечного света. Все больше, больше образов — всплывают, Своим убором радужным играя, Летят, свиваясь в смерч, Как бы касаток стая Над осенним морем… Я лучшие из них Мгновенно выбираю, Их логикой ума Арканю; подстригаю Им патлы; цель даю — И вот они уж в очередь свою, Мои крылатые друзья, в упряжку впряжены, Богатство мне везут — Идею величаву, Стихи я издаю — И деньги мне, и слава. Бывает, и не так стихи родятся: Стремительная мысль закрутит вдруг сюжет, И надобно скелет в плоть спрятать звуковую… Но как-нибудь потом Об этом напишу я. 1. IX. 1929

ТАНКИ ПРО ЦВЕТ ЧЕРЕМУХИ В ДОЖДЬ

А. Белецкому

I

Тихий дождь звенит В черемуховых листьях — Зелень как вода. В ней прозрачным запах стал Гроздьев белых и густых.

II

Поит дождь каплями Белые гроздья цветов — Запах загустел. Так любовное чувство Льется с гроздьев души.

III

Брызги солнца под дождем Затаились средь цветов Черемух густых. И струятся, и пьянят Ранней запахи весны. 21. XII.1929

Иван Кулик

ПЕСНЯ

О тебе еще песня не сложена, И сложу ее, видно, не я, Украина желанно-тревожная, Трудовая Украйна моя! Нет, не создано, мати любимая, Песни Песней еще о тебе… Украина непобедимая! Свет небесный в сыновней судьбе! И не рощами тополиными, Не прудами средь вешних полей,— Ты страданиями былинными Отзываешься в крови моей… Твое жито не все обмолочено: Сколько всходов погибло от бурь! Сколько тропок вело заболоченных — До махно, до зеленых, петлюр… Нет, ни голод, ни козни злодейские, Ни порывы кровавых ветров Не убили мечты твои дерзкие, Не сточили червленых щитов! Тяжелея от горького семени, Сколько трутней вскормила ты встарь! Но в халупах — в жестоком безвременье — Ты из хвороста плавила сталь! Исходила и кровью, и потом ты, Чтобы вызрел грядущего плод… Так живи трудовыми заботами, Продолжай свой степной обмолот! Не за то, что цветами разубрана, Я тебе поклониться готов, А за то, что — избита, изрублена — Ты не стала толпою рабов! След багровый оставлен калеками На брусчатке твоих площадей… Но поднимут плотины над реками Руки бодрых твоих сыновей! Пусть обрезы нацелены хищные Кулаками… Ты будешь тверда — Коллективами над пепелищами Возведутся твои города! Пусть штыками щетинится острыми Заграница, грозя тебе… Что ж — Ты с другими советскими сестрами Нерушимый союз создаешь. Это «быдло», ходившее в рубищах, Что глотало свой гнев со слезой, С небывалых полей твоих будущих Соберет урожай золотой! Людям, гнившим в сырых подземелиях, Что свой пот выносили на торг, Возвращать начинаешь веселием За века накопившийся долг! Так идешь ты путями народными — Обнадежена и смела, Ровно дышишь огромными домнами, В твоем пульсе — удары кайла… Песни юные, чистоголосые Полетят над тобою в зенит, И железными струнами-тросами О тебе новый день прозвенит! Закаленные шахтами рудными, Засверкают слова новых саг, Как умела рабочими буднями Отмерять ты в грядущее шаг! 1927

СОН

Израненный, с пробитой грудью, Без сил лежал я на земле В зловещей тишине, в безлюдье В густеющей тяжелой мгле. Руины голые, пустыня… Давно ли здесь мое село Родное — утопало в сини И все, как рай, вокруг цвело… Но пламя вдруг забушевало, И одолели нас враги. Один я… Скорбь меня объяла, И сердце сжалось от тоски. Но даже и во мгле кромешной Я должен верить в свой народ! Утратить не могу надежду, Что наша сила верх возьмет. Нет, это — только я изранен; Нет, лишь меня сразить смогли! Вот видите — опять багряно Цветы под небом расцвели: То флаги красные трепещут И рвутся птицами из рук! Вот, слышите — грома скрежещут: То — яростного боя звук! Все ближе, ближе легионы… И все слышнее звон мечей… Их сотни, тысячи, мильоны — Воителей-богатырей! И ярким пламенем пылает Доспехов боевых металл. Вот, вот — они одолевают… — Эй, недруг, твой конец настал!.. И разве в мире есть препоны, Чтоб их остановить могли? …Звучат серебряные звоны И отзываются вдали. Все вдохновенные виденья Готовы сбыться… Эй, волна, Умерь свой рокот и кипенье — Дорога за тобой видна! И хор — сладкоголосой песней Меня уводит в светлый рай… Иду, иду на зов чудесный — Душа моя, не умирай!

* * *

Очнулся я… рукой бессильной Сжимая грудь: меж пальцев кровь Горячая текла обильно… И — приступ жгучей боли вновь. Надежды нет. И жить осталось, Наверное, недолго мне… И все ж с мечтою не расстанусь, Она — в сердечной глубине… Пусть отлетит душа от тела, Без сожаленья смерть приму… Но только б умереть хотел я В тот дивный час (его зову!), Когда недавний сон заветный, Сон лучезарный, многоцветный Смогу увидеть наяву! 1918

ПИСЬМО ВТОРОЕ

Рано вчера я лег, Лиля, Но долго уснуть не мог; Падал реденький снег, Лиля,— Скоро он будет глубок: Ступила зима на порог, Лиля,— На свой законный порог. Зяби вспаханы плохо, Лиля; Рассердится Наркомснаб: Район в заготовках не слаб, Лиля, А пятиться будет, как краб… Если б со мною была ты, Лиля, Ныне со мной была б!.. Письма мои расплывчаты, Лиля, Смысл запутан, как сеть… Словно хорист подвыпивший, Лиля, Хочет сразу все песни спеть… К письмам талант потерял я, Лиля, А нужно его иметь. Может, напрасно пишу я, Лиля,— Себя понапрасну злю… Мысль от «Софиивки» к зяби, Лиля, Нелепую крутит петлю… Но я тебя — правда — люблю, Лиля. Очень тебя люблю. Поскольку зяби плохие, Лиля, И наступила зима — Трещат от мороза деревья, Лиля, И на башне турецкой чалма, К тому же нет тебя рядом, Лиля,— Можно сойти с ума! Каменец-Подольский 1930

НАБАТ

Надвигается вновь лихолетье. Устремляются взгляды в небесную даль, Ожидая, не явятся ль туч грозовые лохмотья… Но блистает Жестокая синь — будто сталь. Снятся ливни… Но где они бродят? Не дождешься ни капли с неба: Отчего накопилось в природе Столько гнева — упрямого гнева?! Крестный ход не спасет от заботы (Люд, не веря, молитвы творит), Мучит мысль: уродится хоть что-то Или пропадом все погорит?..

* * *

Вновь над Волгою слышатся вздохи и стоны, Снова чаша слезами полна. Не унять беспощадного звона — Это скорби трепещет струна… Эх, забыли мы панщины-барщины, Зори вольные — путь указали! …Полегло на Саратовщине, вымерло на Самарщине, Прахом пошло на Казани… Захватило и земли — всегда урожайные. Засуха бродит в Уфе! На Урале! Беженцев манят дороги бескрайние: От земли бессердечной — подале!.. А куда убежишь? Неужто за Вологду? Лучше ли будет — кто знает? …И витает призрак прожорливый голода. И подстегивает, и подгоняет. На Украину бежать поскорей — Там дождаться лучшего года! И станицами журавлей Растянулись в дорогах подводы…

* * *

Нелегко и на Украине: Нивы хлебные уничтожены; Ложатся на землю грозные тени — Солнце в полдень печет безбожно! Посчастливилось Правобережию только: — Слушайте, бедные, неимущие! В дни, когда всем неимущим горько, С ними разделим хлеб наш насущный! Бейте в набат — всею силою боли и страсти! Откликнитесь, люди, честность хранящие, Не дайте погибнуть Власти — Вашей кровью скрепленной Власти Трудящихся! Вспомните, как в пожарищах-войнах Защищали вас братские рати. Так неужто — смотреть вам спокойно, Как полягут от голода братья?! Мы одними бедами учены — Вместе биться за Красные Зори! Так неужто — друзьям измученным Вы не подали б руку в горе?! Знайте, если самим будет худо вам,— Братьев с севера вновь позовете… Так неужто — от голода лютого Вы сегодня их не спасете?!

* * *

А если сольемся в могучую силу, Все люди труда — от края до края,— Какая б засуха ни грозила, Не испугаемся неурожая… Природой капризною овладеем: Даже замерзшие земли распашем, Все зло — грозотворческой бурей развеем, А бог воспротивится — богу прикажем! Одолеем его нашей волей, чтоб двинуться К свету выстраданных дорог… И оазисы на перелогах раскинутся, И — растерянный, свергнутый — покорится нам бог! Зори зарниц засияют — просторные, Землю распашем плугами упорными. (Дождик, насыть ее струйками-соками, Чтоб набухала мечтами высокими!) Зерна в нее упадут — звездным роем… Работу утроим, беду похороним! — Звездочки-зерна, вы темень сырую Разворошите… И, торжествуя, Землю ростками-лучами прорвите, Колосом спелым озолотите! Позабудется горький и черный Этот год голодный — навек. И в братстве людей обессмертится гордый Хозяин Жизни единственный — Человек. Харьков, 1921