Озеро призраков

Генерал достал из папки фотографию размером 13х18 с чуть желтеющими краями и жёлтыми мелкими пятнами в углу. На ней была изображена группа из пяти человек, расположившихся среди корявых сосен в различных позах, позволяющих говорить, что они позировали.

— Этот снимок сделан в реликтовой роще, на гряде, — вскричал Николай, как только увидел фотографию. — Я хорошо помню это место. Посмотри, Афанасий!

— Точно, — подтвердил Афанасий. — Это та роща. А какой это год?

— Посмотрите на обороте, — ответил генерал.

Николай перевернул фотографию. Фиолетовыми чернилами в нижнем правом углу была поставлена хорошо видимая дата — 1967 год и неразборчивая подпись.

— Никто не смог опознать людей на фотке? — спросил Туляков.

— Почему? Одного мы знаем. Вот этого слева, — генерал ткнул ногтем, — это Иван Теребилов. Он был зам начальника объекта по режиму. Личности остальных установить не удалось. Сам Теребилов умер три года назад, а это фото дал нам его сын. Сын не знает, кто, кроме отца, изображен на снимке, хотя приблизительно назвал должности еще троих.

— Фигово, — сказал Афанасий.

— Фигее некуда, — улыбнулся генерал.

— А что если эту фотку показать нашему журналисту, — неожиданно заметил Туляков. — Он же видел двух сподвижников Харона. Может, здесь кто-то изображен из них.

— Они здесь молодые. Тридцать лет прошло с тех пор, — сказал Афанасий.

— А чем чёрт не шутит, — не согласился с ним Туляков. — Мы ж ничего не теряем…

— Нет ничего проще, — сказал генерал, уцепившись за мысль друга. — Вон телефон. Звони. А я машину пришлю. Сорок минут туда, сорок обратно. А мы продолжим… — Он указал глазами на стол.

Туляков позвонил. Павел был дома, согласно распоряжению Никиты Тимофеевича. Никита Тимофеевич сказал, чтоб он сидел как репка в сказке, за ним приедут и привезут к ним. Шофёра зовут Иван Иваныч.

В это время Раиса Ивановна принесла горячей закуски, и они снова сели за стол.

Через час с небольшим прибыл Павел. Шофёр его препроводил к гостям и тихо удалился.

— Садитесь, молодой человек, — пригласил его генерал, когда познакомился с журналистом. — Это вы записали на плёнку разговор «Кости-капитана» с подручными Харона?

Павел зарделся и произнёс хрипло:

— Я.

— Похвально, — проговорил генерал. — А вы хорошо разглядели тех двух, кто приходил к капитану?

— У меня хорошая зрительная память.

— Вот посмотрите на эту фотографию, — генерал положил перед ним на стол снимок. — Правда, эти люди были сняты очень давно, больше тридцати лет назад. Они изменились к настоящему времени. Но вы посмотрите хорошенько. Может, кто-то из них напомнит вам недавних гостей?

Павел внимательно всмотрелся в снимок и тут же ответил:

— Вот этот длинный, держащийся за дерево, очень похож на…

— Кого?

— Жердяя.

— Ты не ошибаешься. Не торопись. С того времени столько лет прошло. А оно…

— Нет, не ошибаюсь. Это его череп. Волосы уже тогда начали выпадать. У него очень запоминающийся череп. Лоб идет прямо от темени. Такой покатый. И руки. Его руки. Длинные. Смотрите, почти метр, от плеча до дерева.

— Действительно, длинные, — почесал нос генерал.

— Мы его видали, этого верзилу, — сказал Афанасий. — Коля, ты помнишь? Он тебе не напоминает мужика, который требовал у нас «камень»? Тогда… на даче Ирэны…

— Это он и есть. — Николай еще раз внимательно посмотрел на фотографию. — Мы ж тогда решили, что это Жердяй, как его нам обрисовал Павел.

— А толстяка, второго, кто заходил в вагончик к капитану, тут нет? — спросил генерал.

— Вот этот упитанный очень смахивает, — ответил Павел. — Но за достоверность ручаться не могу. Похож, но возможно, не он. Могу ошибиться. Не знаю.

— Хорошо. А это точно Жердяй?

— Да во сне мне его образина снится. Пройди ещё сто лет, а его всё равно узнаю.

Генерал расправил снимок ладонью на столе:

— Вот этот упитанный, как назвал его Павел, начальник тыла объекта. А с длинными руками… никто его не знает. Сын Теребилова назвал должности всех, кто здесь изображен, а длинного ни должность, ни его самого не знает.

— Он и фамилии их назвал? — спросил Туляков.

— К сожалению, нет. Только должности, по рассказам отца. Отец называл и фамилии, но сын не запомнил. Мы восстановили фамилии по должностям. Толстяк носит фамилию Кротов, он действительно интендант. Вот этот начальник тяги Хвостов… А этот долговязый… мистер Х.

Генерал обратился к Павлу:

— Это «Костя-капитан» длинного назвал Жердяем?

— Кличку не я придумал. Её назвал Костя.

Генерал задумался:

— Был там сверхсрочник, прапорщик, макаронник. Мослом его солдаты называли, по фамилии Жердяев. Он одно время занимал должность старшины роты охраны. Недалекий был человек и что самое главное — жестокосердный. И руку прикладывал иногда. Его потом отправили в другую часть на другую должность. Следы его затерялись. Возможно, это и есть Жердяй. Если он служит у Харона в роли заплечных дел мастера, можно предположить, что это и есть тот «Мосёл».

Глава тринадцатая. Эксгумация

Генерал заехал за Туляковым на персональной машине утром, в самом начале рабочего дня. Было пасмурно и прохладно. Временами начинался мелкий дождик, но быстро прекращался. Асфальтовые мостовые матово блестели, и от колёс машин оставались на их поверхности ребристые следы. Кое-где горели не выключенные с приходом утра фонари. Верхние этажи высоток серым силуэтом проступали из плотного тумана, затянувшего небо. В некоторых окнах горел свет, и размытые их пятна жёлтыми огоньками разрывали водянистую пелену.

Кроме Владислава Петровича, в машине на заднем сиденье сидел ещё один человек, как и генерал, тоже в штатской одежде. Был он не стар, с чисто выбритым лицом. Из-под расстёгнутого лёгкого плаща виднелся серый костюм. С белой рубашкой констатировал яркий галстук.

— Николай Васильевич, — представил Тулякову мужчину генерал. — Врач-эксперт. Остальные мои ребята с местной милицией должны быть уже на месте.

Они поехали в сторону Коломны, в окрестностях которой была дача Харона, и где на одном из сельских погостов он был погребён.