Ожившая сказка

Я кивнул, правда, мне было сложно представить, чтобы миссис Макфи, работавшая не поднимая головы, ещё и бегала с поручениями.

Она отвела мне гостевую спальню, находившуюся рядом с комнатой Делайлы. Должен признать, что это обстоятельство не даст мне сегодня заснуть.

— Спокойной ночи, — едва миссис Макфи вышла, как Фрамп пронёсся мимо неё и запрыгнул на узкую кровать.

— Хамфри! — прикрикнула она. — А ну-ка слезь!

— Ну что вы! — вмешался я. — Я не откажусь от компании.

— Лучше компания собаки, чем моей дочери, — пробормотала миссис Макфи.

— Мама! — воскликнула Делайла.

— Пожелай нашему гостю спокойной ночи и идём, — ответила ей мать.

Миссис Макфи остановилась на пороге, сложив руки на груди, из чего ясно следовало, что она с места никуда не сдвинется без Делайлы. Что ж, признаться, меня это слегка задело. Но её можно было понять, ведь она не знала, что возлюбленный её дочери — принц, который ни за что бы на свете не поставил под угрозу репутацию своей избранницы.

Делайла нагнулась и чмокнула меня в щёку.

— Добрых снов, — сказала она и вышла из комнаты следом за матерью.

Я разделся и забрался под одеяло. Фрамп сел и подставил голову, чтобы я почесал его за ухом.

— Мы с тобой товарищи по несчастью, — вздохнул я. — Может, вместо того, чтобы думать, как хорошо было бы сбежать из сказки, нам следовало хорошенько поразмыслить о возможных последствиях. Ты потерял дар речи, а я и дня не могу прожить без проблем.

Я вспомнил сегодняшнее происшествие.

— Она даже не шевелилась, — прошептал я. — А вокруг было так много крови. Тут всё по-другому. Этот мир неизменен. И всё в нём имеет свои последствия. Нельзя просто так взять и перевернуть страницу, чтобы твоя рана затянулась. Святые небеса, над Рапскуллио уже девять раз была одержана победа, а он остаётся целёхоньким, едва только книга закрывается. Здесь же раны кровоточат, кости ломаются, а второго шанса ни у кого нет.

Фрамп открыл было рот, намереваясь мне ответить, но у него получилось только проскулить.

— Я обещал Эдгару, что позабочусь о Джессамин, но получается у меня так себе. Скажи я ему об этом, и он тут же захочет обратно. А это разобьёт Делайле сердце.

Фрамп положил лапу мне на руку. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, и неважно, что он больше не умел говорить, потому что я вдруг понял, что он бы мне сказал. Он бы сказал: «Оливер, завтра будет лучше, чем вчера».

Я плюхнулся обратно на подушки, подложив руки под голову. Фрамп свернулся клубочком рядом и зафыркал.

Я представлял себе, какая замечательная будет у меня жизнь. Я думал, что побег из книги исполнит все мои мечты. Но похоже, мечты имеют свою цену. Когда ты делаешь одного человека счастливым, другой становится несчастным. Иногда я спрашивал себя: если бы королева Морин или капитан Крэбб увидели меня в школе, в новой одежде, с моими друзьями, узнали бы они меня? А я бы хотел этого?

За окном светил серебряный осколок луны. Каждую ночь сумрак отщеплял от неё по кусочку, пока не осталась бы тоненькая полоса. Я чувствовал себя этой луной: каждый день я терял понемногу себя.

Фрамп храпел во сне, дёргая ногами, словно ему снилось, как он бежит за Серафимой. Я осторожно выбрался из-под одеяла и направился вниз.

Остановившись в темноте перед дверью Делайлы, я повернул ручку как можно тише и проскользнул внутрь.

Она лежала на спине, её тёмные волосы рассыпались по подушке, словно у русалки под водой. На её коже отражались лунные дорожки, а простыня была сбита у ступней. Её длинная футболка будто бы поглотила её всю.

Когда ты встречаешь рассвет каждое утро, то привыкаешь к нему. Ты забываешь восхищаться гармоничностью цветов, перестаёшь замечать, как лучи солнца разливаются по горным вершинам и воспламеняют океан.

Я так привык к Делайле, что совершенно позабыл, насколько она прекрасна.

Глаза Делайлы медленно распахнулись, и она подскочила на кровати, едва не слетев с неё.

— Оливер, какого хрена?! — вскрикнула она. — Я чуть Богу душу не отдала!

Я отступил.

— Прости меня. Я не хотел тебя пугать. Просто… — я присел на кровать. — Я не могу уснуть.

Делайла подвинулась, освобождая место подле себя.

— Некоторые считают овец, если не могут заснуть, — поделилась она.

— Кто держит стадо в доме? — нахмурился я.

— Да нет же, это метафора. Суть в том, чтобы просто что-то считать. В детстве мама мне советовала считать мои сокровища.

Я задумался на мгновение. Затем перевернулся, крепко обнимая её, и почувствовал, как участилось её сердцебиение. Я сплёл наши руки и прошептал:

— Первое — твои руки.

Я оставил свой поцелуй на каждом веке.

— Второе — твои прекрасные глаза.

Я скользнул ладонями по её рукам и обнял за талию.

— Третье… твоя чудесная кожа.

Я оставил дорожку поцелуев от её плеча до подбородка, и она вздохнула.

— Четвёртое — твой голос.

Я провёл пальцем по её нижней губе.

— Пятое — твои губы.

И поцеловал.

Делайла ответила на поцелуй, и мне казалось, что мы оба говорим на каком-то своём, тайном языке. Я оторвался от неё только тогда, когда моё дыхание перехватило, и зарылся носом в её шею.

— Как я тебя люблю.

Она обхватила меня за плечи.

— Когда ты так говоришь… у меня за спиной вырастают крылья.

Я крепко прижал её к себе.

— Тогда я не дам тебе упасть, — пообещал я.

???

Два дня спустя Джессамин вернулась из больницы, и мы решили отметить это событие, заказав так называемую «еду на вынос». Её никуда не выносят, она состоит из нескольких восхитительных блюд из далёких стран. Хотя Джессамин была не очень расположена к еде, я же просто не мог остановиться.

— Никогда не пробовал ничего подобного. Это восхитительно, — заметил я, размазывая соус по лепёшке и отправляя её в рот.