Ожившие сны

Дик выжидающе смотрел на жирную тушу казначея. Этот шутить не имел права. Теперь он понимал, для чего придворным нужны жабо, — скрывать на шее резинку, что поддерживает штаны.

Ситуация была глупая. Казначей в трусах, король в стрингах.

— Мне мой инстинкт самосохранения дал знать, что согласно этикету я должен покинуть вас, и ещё он сообщил мне, что я ничего не видел, — совершенно серьёзно, с трудом сдерживая смех, произнёс Астон и, поклонившись блондинке, добавил:

— Вы чертовски милы, просто геометрическое великолепие!

Казначей потоптался на месте, пробормотал:

— Я тоже, мы тоже, я туда… — и прыгнул в облако.

Тем временем Регги сладко потянулась, осмотрела облако и с невинным видом поинтересовалась:

– Почему такой недовольный вид? Дворец твой?

Облако исчезло, и они оказались в зале Покоя.

— Да, — выжидающе ответил Дик, понимая, что от него ничего не зависит.

— Кровать твоя?

— Да.

— И ещё приз в кровати! У тебя другое выражение лица есть, нудный и неромантичный король?

– И противный, — добавил Дик. — Ты забыла, что у меня амнезия.

— Браво! Я боялась, что у тебя крыша поедет от впечатлений.

— Я сейчас не уверен, что она у меня на месте. Что это было… там?

— «Вечный кайф», общество полной или неограниченной свободы, ад по-вашему. Вы все к этому стремитесь.

— Интересно, весьма интересно,— несвойственно для себя повторил Дик. — Не хотелось, чтобы так было.

Он сел и начал покачиваться как Регги за стойкой и, подражая ей, бездушным голосом произнес:

— Зачем к нам пожаловали, хотите расслабиться, отдохнуть? Где ваша кредитная история? Вы мне обещал кайф.

— Вообще неромантичный король, не верю! — фирменно зевнув ответила Регги. — Тебе кусочек счастья остаться в живых перепал, а ты опять лезешь в петлю, о кайфе думаешь.

— Уже не думаю, так безопаснее, отучила. Тогда в чем миссия твоя тут?

— Иногда нас выпускают в люди на откорм. Как раз еще ты возбудил там всех. Надо быть очень деликатным среди голодных. Как тебе мой новый образ для миссии? — Регги игриво откинула одеяло.

— Убийственный, — угрюмо произнёс Дик, глядя на совершенное голое тело.

— Длина моих ног соответствует твоему положению и состоянию или ещё добавить?

— Нет, я же сказал, что люблю гармонию.

— Это вип-вариант, смесь чистой нежности с нечистой силой — «золотое сечение», подарок сверху.

— Может, снизу?

— Я рождена ангелом, поэтому именно сверху, просто получила распределение в ГРУ.

— Почему блондинка?

— Это боевой раскрас наш, называется «огонь». Я сейчас же на охоте, проголодалась.

— Огонь красный.

— Не тупи. Самый горячий — белый, а не красный. Я же сказала, что голодная. — Она опять выразительно замолкла, оценивающе осматривая его, и торжественно резюмировала. — Формы тела должны вызывать аппетит, а не брезгливость. Лучше всего об этом сказал мой друг Вилли:

"Твоя проблема серьезней цвета моих волос:

Есть на ночь иль не есть — вот в чем вопрос!"

Она похлопала Дика по животу:

– Где кубики, Ваше Величество? — и залилась смехом. — Мы тоже любим гар-мо-нич-ных! Формы тела должны вызывать аппетит, а не брезгливость. Тебя бы к нам на недельку прожарки. — и, немного выразительно помолчав, добавила, — ты уже заканчиваешь свой земной путь и скоро получишь счёт за содеянное.

— От тебя?

— Нет, мы не бухгалтерия небесной канцелярии, а ГРУ и МИН. Мы после счёта. Всё могут короли, всё могут короли… — напела она. — Какая глупость! Ничего вы не можете. Нудные вы и совсем не романтичные. Мне бы сейчас Дон Жуана…

— Значит, это был не сон.

— Успокойся, каким бы ни был страшен сон, он всегда лучше реальности, скоро это узнаешь.

— Ничего себе успокоила… Ты знаешь будущее?

— Я ещё не определилась, где я, в прошлом или в будущем, куда попала и куда мне идти. Хотя ничего оригинального вы предложить и не сможете. Всё как у тысяч вымерших цивилизаций: барахло, рабы, потом крах, скука, — она показала на шампанское. — Кто это был?

— Астон.

— У него на лице написано, что он шут.

— Он министр настроения.

— Я же говорю, шут. Дьявольски умен.

От слова «дьявольски» Дика передёрнуло. Слушая Регги, он согласился быть сумасшедшим, а не разумным.

— Не трогай его, — попросил он.

Регги немного помедлила, размышляя.

— Давно он у тебя?

— С детства, мы вместе выросли.

— Его нельзя трогать, — как-то отрешённо ответила Регги, — по запаху чувствую… вернее, по отсутствию вообще какого-либо запаха. Пахнет для нас еда. Меченый он.

— Кем?

— К сожалению, не знаю. Похоже, сверху. Астон два раза прокололся.

— ?

— Слышать чужие мысли, как и я, — божественный дар.

Дик молча ждал. Регги говорила как бы сама с собой:

— Как он узнал о том, что у тебя в голове звучит Марианская симфония?

— Это первый прокол. Ты знаешь глубину Марианской впадины?

— Этого у нас никто не знает.

— А он назвал её, и правильно: одиннадцать километров, — второй прокол.

— Черт! — непроизвольно брякнул Дик и виновато посмотрел на Регги. — Как управлять этим королевством? И управляю ли я им вообще?!

— Считал себя всесильным?

— Представляешь, да. А оказывается, даже ты многого не можешь.

— Это естественно. Мир построен на равновесии, например между злом и добром, светом и тьмой. Нет всесильных в нём. Астон тебе послан, но он, видимо, ещё не знает своего назначения. Похоже, он — спящий. В нужное время проснётся. Так что он не зло, и я тоже.

— Ты — добро?!

— Да уж, дичь, она и с короной дичь. Мир сложнее, я не зло и не добро, а арбитр между ними.

— Судя по тому, как ты расправилась с птицей, неслабый арбитр.

— Имела право. Она нарушила наш закон и получила по заслугам. Ты не пересёк черты и ещё не подписал договор с нами, не заполнил справку об отказе от органов в пользу нуждающихся. Что смотришь на меня так? У нас порядок и всё честно, никакого произвола, чего и вам тут желаю.

— Хорошо, честная, а я кто?

Регги залилась смехом и с трудом выговорила:

— А ты просто Дичь!

Как ни странно, Дику от этого стало легче.

Регги осмотрела зал и, перестав смеяться, сделала вывод: