Пацаны. Ковенант

Брагин помолчал, осмотрел всех собравшихся в кабинете поочередно.

— Да не грустите вы сильно. План врага не удался, а спасать мир гораздо легче, когда тебя любят, чем когда тебя боятся или ненавидят. Нам ли, русским, этого не знать? — вдруг усмехнулся Брагин. — Враг уже не неведом, аж целых три персоналии знаем, цели ясны, задачи определены. Счет в нашу пользу, вы молодые и красивые, умные и сильные, мы тоже борозды не портим, продолжаем работу! Не унываем друзья, не унываем!

Похлопав по столу, Брагин попрощался и подмигнув нам с Василисой, двинулся к выходу. Остановился у самой двери, глядя в пространство.

— Урсула Ингерман погибла в ДТП, — ровным голосом сообщил нам Брагин. — Ехала с нарушением правил принудительно выключив автопилот, не справилась с управлением.

Едва он сфокусировал взгляд, возвращаясь из восприятия текста в дополненной реальности, линза его омнифона еще раз моргнула красным оповещением. Взгляд Брагина снова устремился в невидимое нам пространство, ознакомляясь с новым сообщением.

— Полковник Панин покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна своих апартаментов в Москва-Сити.

Судя по взгляду и интонации, Брагин был озадачен — похоже не ожидал, что видимые им в корневой системе люди окажутся простыми ветками.

— Ну, что ж, никто не говорил, что будет легко, — вздохнул Брагин, глядя на нас с Василисой, после чего повернулся к нашему куратору. — Анна Николаевна, мне бы хотелось знать, готовы ли вы занять должность Урсулы, возглавив медиа отдел Ковенанта. Это то место деятельности, где хотелось бы иметь доверенного и проверенного человека, утвердить ваше назначение влияния мне хватит. До встречи с Советом есть еще несколько минут, дайте пожалуйста к этому времени ответ.

Атаманов и задумчивая после полученного предложения Анна пошли провожать Брагина, а мы с Василисой остались в кабинете. Спрыгнув с подоконника, она неторопливо прошла вокруг стола, уверенно уселась в высокое кресло руководителя, покачалась туда-сюда. Закинула ногу на ногу, потом взяла ручку из бронзового органайзера на столе, закусила кончик с задумчивым видом.

— Анна Николаевна от такого предложения не откажется, — произнесла Василиса многозначительно.

Я только плечами пожал.

— Ты расстроен?

— Нет.

— С кем же вы, Максим Александрович, теперь будете проводить горячие томные ночи?

Надо же, отчество мое в личном деле не только посмотрела, но и запомнила.

— Во-первых, Василиса Андреевна, никаких горячих томных ночей у меня больше не предвиделось.

— Почему это?

— Потому что после посещения сумрака я не совсем принадлежу этому миру, и полагаю, что близкий контакт между ковенантом и обычным человеком может быть опасен.

— Ты мог сказать попроще?

— Мог бы. Воспитание не позволяет.

— Слышь, ты соседу дуплетом в жопу всадил, так что он еще долго по двору ползал и кровью истекал! — Василиса отложила ручку в сторону и села, положив на столешницу локти.

— Я не специально. Выше целился.

— Тем не менее, человека казнил, а слово [ш-ш-ш] произнесли не может.

Василиса заметила, как я головой покачал.

— Ты же не слышишь обсценные слова и выражения, да?

— Да.

— Я сказала тра, парам-пам-пам, ха, парам-пам-пам…

— Не утруждайся.

— Ну ты понял. А во-вторых?

— Скорее всего ты не поверишь, но после того как я сегодня целовался с твоей сестрой, для дальнейших постоянных отношений с Анной Николаевной у меня возник непреодолимый барьер.

— Ух ты какие мы принципиальные!

— Вот так бывает, да.

— Но с сестренкой замутить тебе не судьба, потому что на горизонте маячит злобная избранница богини Морриган, которую вывернет шерсткой наружу если ты вдруг продолжишь окучивать нашу семейку.

— Моя бабушка бы тебе по заднице настегала давно и заставила бы еще рот помыть.

— Хорошо, что здесь нет твоей бабушки, — мило улыбнулась Василиса. — Так как ты собираешься решать проблему?

— Какую проблему?

— Не включайте дурачка, Максим Александрович.

Голова реально гудела от всего только что услышанного от Брагина, а у нее на первом плане совершенно не беспокоящий меня вопрос. Впрочем, ума не озвучивать это вслух хватало — представляю, как ее вывернет если я скажу, что «окучивание ее семейки» для меня сейчас относится к разряду третьестепенных дел.

— Да уж решу как-нибудь, Василиса Андреевна.

— Самостоятельно?

— Ну а что делать, — показательно вздохнул я.

— То есть даже не допускаешь мысли, чтобы подойти к единственно доступной прекрасной деве и предложить ей… Ладно, ладно, не смотри так. Предложить близкий контакт ковенанту с ковенантом. Нет желания?

— Нет.

— Правильно боишься, я же над тобой потом долго смеяться буду.

— Нет.

— Не боишься? А что тогда?

— Ты же сама сказала: не допускаю мысли.

— Ну да. Кто у нас ты, и кто я.

Все давящие мысли вдруг хоть и не исчезли, но отошли на второй план, стало легко и спокойно. Как будто защитная планка упала, реагируя на грядущий перегрев. Я успокоился, мысленно рукой махнув — все равно сразу полностью осмыслить причины, следствия и последствия не удастся, ну и зачем переживать по этому поводу?

— Хочешь историю жизненную расскажу? — отвлекаясь вообще от всего, спросил я у Василисы.

— Жги, — она взяла ручку и опять закусив кончик, снова откинулась на спинку кресла.

— Возвращается как-то простой работяга Коля с работы, уставший вусмерть. Ждет последний автобус на остановке, на улице снег, слякоть, холод. Вдруг рядом останавливается внедорожник AURUS, опускается окно, а там шикарная девушка, блондинка. Вам куда? — кричит. Коля озадаченный, говорит, что в Бирюлево живет. Блондинка такая, просящим голосом: Послушайте, у меня сегодня грустный день, позвольте я вас до дома довезу? С вас только свободные уши, мне надо душу излить, а некому. Ну Коля не против, садится в машину, слушает её жалобы на жизнь. Она в паузе спрашивает: не возражаете, если заедем за моей подругой? Заезжают за подругой, спускается не менее ослепительная дева, но брюнетка, усаживается рядом. Слово за слово, едут в гостиницу, доставка в окно только успевает завозить коньяки Икс-О, икру черную, устрицы-лангусты-лобстеры, фуа-гра, после все втроем в кровать, в общем ночь удалась. Через пару месяцев на гламурной тусовке встречаются брюнетка с блондинкой, и начинают жаловаться друг другу, как эта вся столичная богема им надоела. И тут блондинка спрашивает: Слушай, а может позвоним Коле из Бирюлево? Брюнетка: Коле!? Коле из Бирюлево!? А ты думаешь он нас вспомнит?