Пацаны. Ковенант

Я за всем этим и не смотрел почти, потому что осознавал свалившееся знание. Да, все воспоминания вернулись, освещая заблокированный до этого момента отсек памяти словно по щелчку выключателя. Рухнул барьер, который после случившегося мне поставили, и это было неожиданно.

Увидел еще, как Анна смотрит на меня, явно пытаясь придумать выход из положения. Понятно, что выход есть всегда, но сейчас хороших среди вариантов в наличии просто не наблюдаю. Двери уже захлопнулись, в зале воцарилось тяжелое молчание, прерванное Урсулой.

— Максим, может быть вы как-то прокомментируете… последний вопрос? — не очень уверенно спросила модератор дискуссии.

Как-то она очень плохо справляется с модерированием. Или же наоборот — очень хорошо справляется, вопрос ведь в целеполагании. Похоже лучше было все же уйти сразу, зря я не послушался внутреннего голоса.

— Урсула, ваша просьба некорректна, — заговорила Анна ледяным голосом.

Наконец-то пришла в себя и поняла, что ей не показалось — это действительно был удар в спину от Урсулы, которую она знает уже несколько лет и в которой до этого момента была так уверена.

— Нет-нет, я скажу, — глубоко вздохнув, я поднял правую руку, привлекая к себе внимание. Левая рука по-прежнему удерживалась Алисой, касание по-прежнему приятно холодило.

— Я еще несовершеннолетний, так что озвучиваемые сведения разглашению не подлежат. И господин Родзянов, несомненно, не мог этого не знать, задавая свой вопрос. Тем не менее, учитывая внимание к моей персоне, информация о случившемся так или иначе все равно появится, скорее всего в искаженном виде. Так что, думаю, пусть она лучше появится от меня. После гибели родителей меня воспитывала двоюродная бабушка, вместо отца мне был ее сын, мой дядя. Он иногда ссорился с нашим соседом по участку. Хотя мой дядя не был образцовым гражданином и примером для подражания, так сложились обстоятельства, но в данном случае ссоры инициировались соседом, который от мелких пакостей начал переходить к откровенному бытовому терроризму. Однажды дядя с ним подрался, после чего отсидел пятнадцать суток, а бабушка с инсультом попала в больницу.

Рассказывал и события в памяти очень легко всплывали — как я мог это забыть, совершенно непонятно. Краем глаза видел, что у дверей зала вновь стоят Атаманов и несколько бойцов, но суету не наводят, ждут, когда закончу.

— Когда бабушка вернулась из больницы, дядя уехал на вахту. После этого в один из дней я стал свидетелем того, как сосед — будучи пьяным, задавил нашего кота, а после открыто посмеялся надо мной. Бабушка вызвала полицию, но на уличные камеры произошедшее не попало, предоставлять видео с регистратора сосед отказался и получилось, что мое словно против его. Пока шли разбирательства, я похоронил кота. На месте у полиции к соседу претензий не было и когда бабушке стала понятна бюрократическая стена, которую нужно сломать для его наказания, ей снова стало плохо и ее снова увезли в больницу на реанимобиле с очень плохим прогнозом. Сосед через забор это видел и пообещал, что за мной сейчас приедет служба опеки чтобы в интернат забрать, еще сказал, что дядю он в тюрьму посадит. Я к тому времени уже знал, что не всегда закон идет рука об руку со справедливостью и после его слов сделал для себя выводы. У дяди было ружье в сейфе, где спрятан ключ я знал. Обращаться с ним я уже тогда умел, так что достал, зарядил, вышел во двор и привлек внимание соседа, кинув ему кирпичом в машину. Когда он выбежал, я его застрелил. Тогда, по возрасту и по мере знания об окружающем мире, мне показалось это справедливым ответом.

Вздохнув, я словно вживую там оказался — когда спрятав в траве ружье, глотая слезы кидал такую тяжелую половинку кирпича через забор, целясь в соседскую машину за воротами.

Василиса вдруг повернулась ко мне и посмотрела вроде как с одобрением. Ну да, кивнула уважительно, подмигнула совершенно не скрываясь. «За Персика!» — прочитал я по ее губам. Похоже, личное дело мое сегодня ночью все же прочитала после нашего разговора, раз имя кота знает. Вдруг Василиса заметила, что Алиса держит меня за руку и всякое одобрение из ее взгляда пропало, глаза она сразу отвела.

— Дядя после случившегося прямо с вахты уехал в тюрьму — за халатное обращение с оружием, не помню точно формулировку, со мной же работали инспекция по делам несовершеннолетних, после передав в департамент социальной адаптации. Там мне поставили блок в памяти на события, я просто ничего не помнил до этого момента, до вопроса господина Родзянова. Пока я был в интернате, а бабушка в больнице, дом нам сожгли, так что пришлось переезжать в поселок Заводской, где у бабушки была небольшая квартира. Она после случившегося сильно сдала, и я вынужден был искать различные способы заработка, которые в итоге привели меня в VR-спорт, а несостоявшийся полет из Москвы для участия в чемпионате Европы привел меня сюда. Вот мой комментарий по случившемуся.

— И учитывая полноту сказанного, прошу вас сегодня больше не поднимать этот вопрос, — произнесла Анна. «Уходим?» — вдруг посмотрела она на меня.

Я только отрицательно покачал головой. Смысл уходить, все уже случилось. Теперь можно и нужно досмотреть это кино до конца, тем более Атаманов с бойцами у двери стоят. Может еще кого упакуют, раз уж сегодня здесь столько гостей собралось.

Хотелось бы, чтобы еще модератор нормально вскрылась — понятно теперь, что Урсула играет не за нас, что именно с ее одобрения Родзянов-Родзянко сюда попал. Но при полном понимании, тем не менее это из разряда недоказуемых предположений, с которых она легко может соскочить — на мой взгляд, конечно же. Еще я не совсем понимаю цель провокаций, так что тем более хотелось бы от модератора пресс-конференции услышать прямой наезд.

— Продолжаем нашу беседу. Максим, снова к вам вопрос, — улыбнулась Урсула, даже не став томить меня ожидание. — Спрашиваю, учитывая интерес к вам многочисленных поклонников и особенно поклонниц. Скажите, как вы прокомментируете слухи о своих сексуальных девиациях? Ведь вы, насколько известно, предпочитаете женщин много старше себя?

— Максим, вы считаете себе правым в совершенном убийстве? — крикнул вдруг кто-то без микрофона.

— Максим, как вы относитесь к практике защиты малолетних преступников? — раздался еще один выкрик из толпы.

Я вдруг понял все. Ну или почти все. Сначала Урсула взбодрила меня в начале беседы, сходу заставив раздражаться, потом полтора часа промариновала без внимания, намереваясь заставить уже злиться — это ведь есть в моем личном деле, ненавижу вынужденное бездействие и проходящие мимо меня события. После Урсула дала слово Джуди Грэм, от наглой тупости которой я чуть крышу не пробил, взлетая на реактивной тяге горящего кресла, а сейчас и вовсе в ход пошла самая тяжелая аргументация.

Ошарашить, удивить, смутить — у нее вполне получилось. Но зачем? Нет, я понимаю, что мог сорвался вспышкой гнева, как недавно с дверью. Ну и, дальше что? Высказал бы что-то нелицеприятное, ну покинул бы помещение. Смысл?

Ладонь Алисы по-прежнему приятно холодила. Да, ее задача просто быть рядом, и она с ней отлично справляется — похоже, что благодаря ей я сейчас безо всякого раздражения спокойно обдумываю неожиданное прошлое и неявное будущее. И еще спокойно наблюдаю, как позволившие себе выкрики двое мужчин как раз сейчас очень больно ложатся лицами в пол, прежде чем покинуть помещение.

— Урсула, Василиса недавно просила вас заканчивать балаган, — едва стихли крики, отчеканила Анна, уже отойдя от шока «удара в спину» от модератора. — Скажите, вы понимаете значение этого слова?

— Нет-нет, давайте поговорим о слухах, мне нравится тема! — вдруг громко воскликнула Василиса. Так, ей настолько не понравилась держащая меня за руку Алиса, что она решилась на свой «удар в псину»? Нет, зря насторожился — целью атаки Василисы оказался вовсе не я.

— Урсула Ингерман, сотрудница Глобальной информационной корпорации — вы довольно известный в мире человек, о вас тоже ходят слухи. Например, что ваш стремительный карьерный взлет никак не связан с профессиональными умениями, а состоялся через постель. Как прокомментируете?