Пацаны. Ковенант

Ночью получилось поспать, хотя всего часов шесть. И вечером, и утром одолевали самые разные мысли, но после утренней тренировки стало полегче. Геры с нами так и не было — до сих пор в больнице. После завтрака Анна собрала всех в своем кабинете для инструктажа.

— Пресс-конференция будет проходить в формате коллективного интервью, ее будет вести Урсула Ингерман. Она далеко не последний человек в Ковенанте, с недавнего времени заведует всей медийной частью. На русском говорит отлично, последние несколько лет, до повышения, работала в основном на российском направлении. Вчера утром, по решению Совета — главного управляющего органа Ковенанта, в мировые новости пустили информацию о готовящемся вторжении. Вы теперь известные люди, — посмотрела на нас с Василисой Анна. — Также Урсула вчера согласовала увеличение количества журналистов, их будет около полусотни. Вопросы — в основном все те же, к которым мы готовились перед приемом в президентском дворце. Некоторые вопросы могут быть неожиданными, но ничего сразу в эфир без согласования с медиа отделом не пойдет. Ажиотаж вокруг успеха вашего рейда только раскручивается, и Урсула очень просит картинку с вами, говорит, что нужна еще вчера. Все неудобные моменты будут вырезаны, почти все присутствующие на мероприятие — проверенные кадры, лишнего не напишут и в эфир не пустят.

— Почти все? — счел я нужным уточнить.

— Да, там будет пару персонажей с глупыми вопросами. Но Урсула обещает, что это специально отобранные люди, над ними интеллектуально надругаться даже школьник сможет. Ах да, вы же тоже школьники, простите, — улыбнулась Анна. Похоже, после нашего недавнего триумфа у нее прекрасное настроение.

— Этой Урсуле вообще можно доверять? — на всякий случай поинтересовался я.

— Да, я с ней работаю не первый год.

— Она любовница господина Брагина, потому и в России последние несколько лет плотно шуршала, — вдруг фыркнула Василиса. — А он недавно пяткой в грудь себя бил, что с нами до конца, потому что не хочет в Кабо-Верде на пальму.

— Ты откуда эту ерунду взяла? — удивленно посмотрела на дочь Анна.

— Это ж всему столичному полусвету известно.

— Когда это ты успела в столичный полусвет войти?

— В замочную скважину подсмотрела чуть-чуть, — дежурно улыбнулась Василиса.

— Тебе в этом полусвете лапши на уши навешали. Никакой любовницей Брагина Ингерман не является. Я хорошо знаю и Урсулу, и Брагина с его женой. Так что в следующий раз прежде чем сказать что-нибудь умное, подумай — умное ли это.

— Ну слухи так слухи, — легко пожала плечами Василиса.

— Так, готовы? Да, тогда отлично, переодевайтесь.

Анну, было видно, перспектива стать мировой звездой заметно обрадовала. По боссу непонятно, но лицом светить он явно не собирается, его прямое участие в мероприятии не запланировано.

Одежда нам предполагалась — «космическая» униформа Ковенанта, что хорошо. В парадной форме было бы тяжелее. Пресс-конференция должна была состояться в большом зале дворца, и нас здесь уже ждали. Судя по гомону собравшихся, когда мы вошли, ждали уже давно.

Журналисты сидели на расставленных полукругом стульях, многие стоят вдоль стен среди колонн. Мы зашли на небольшой, под мероприятие собранный помост, расселись на стоящие в ряд низкие и не очень удобные белые кресла. Меня посадили в центре, справа Василису. Слева велением администратора мероприятия должен был сесть Ушан, но его ненавязчиво оттеснила Алиса, наткнувшись на недоуменный взгляд. Впрочем, Виталик спорить не стал, сел чуть подальше. После него стоял пустой стул для Геры, Анна села еще дальше слева, последней в ряду. Барби не позвали. С одной стороны, правильно — выглядит избранник Апполона на все сто только когда молчит, с другой стороны с ним явно веселее было бы. Так что даже не знаю, радует меня его отсутствие или печалит. Вот что Геры нет — хорошо, можно не опасаться разных провокационных вопросов.

Справа от меня, через Василису, за невысоким под стать креслам столиком расположилась модератор дискуссии — симпатичная дама в слегка неместном на мой взгляд ярком лазурном пиджаке.

— Добрый день друзья, здравствуйте! Приветствую всех вас на специальной пресс-конференции Ковенанта, которую мы проведем в смешанном формате интервью и беседы. Сегодня с нами группа Максима Суворова…

Пока ведущая представляла нашу команду, я рассматривал гостей. Целая толпа, непривычно. Мелькали лица, но на первом плане все же таблички с написанным от руки или напечатанными названиями редакций и информагентств. Никакой дополненной реальности, никаких трансляций в прямом времени — омнифоны на выходе отбирали и деактивировали, да и в зале глушилки стоят. Кто попытается утаить, сразу в тюрячку поедет, как просветила всех Василиса, пока сюда шли.

— … и с вами я, ведущая и модератор встречи Урсула Ингерман. Итак, прежде чем я передам слово коллегам, хочу со свой стороны задать вопрос лидеру группы. Максим, вчера с самого утра у многих возникло такое ощущение, что мир либо уже сошел с ума, либо сходит. После недавнего события, назовем это так, планета просто замерла в ожидании. Все конфликты приостановлены, мировая экономика на паузе, все люди буквально замерли в недоумении — что будет завтра? Шок! Но, как мы параллельно узнали, наши правительства к отражению угрозы готовились, вот только обстоятельства складываются так, что основная тяжесть ноши по защите планеты выпадает на вас, избранную группу подростков, буквально еще вчера обычных школьников. Вы теперь единственная надежда человечества, и у меня лично к вам вопрос: как вы справляетесь?

В списке вопросов, который нам выдавали перед встречей в президентском дворце, такого не было. И вот как на это отвечать?

— Пока как видите. Пять минут — полет нормальный.

Ну а что ей еще сказать? Возникла некоторая пауза, Урсула смотрела на меня выжидающе, постепенно понимая, что продолжения не будет.

— Наших героев за облик и сопутствующий антураж кое-кто уже называет спартанцами. И вот сейчас мы стали свидетелями того, что лидеру группы как никому другому свойственная спартанцам лаконичность, — ничуть не смутилась неловкой паузой Урсула, широко и неискренне улыбнувшись.

Алиса вдруг взяла меня за лежащую на подлокотнике руку — используя как дополнительный упор и наклонилась чуть-чуть, каблуками толкнув свое кресло вперед, чтобы лучше видеть модератора беседы.

— Урсула, если вы хотите услышать более подробный ответ, четче формулируйте вопрос. Спасибо, — совершенно зеркально широко и неискренне улыбнувшись, Алиса откинулась обратно на спинку кресла. Причем руку с моего запястья как будто случайно убрать забыла.

— Ребят, шутки — это хорошо. Но мы, как бы это странно не звучало, сейчас в более уязвимом положении. У вас есть привилегия действовать, мы же вынуждены просто наблюдать и надеяться. Поэтому честно скажу, нам всем действительно хотелось бы услышать более подробный ответ.

Урсула говорила искренне и эмоционально, прямо руки к груди прижимая, демонстрируя всю полноту чувств. Вдруг захотелось встать и прервав пресс-конференцию увести команду. Выглядело бы не очень, поэтому чуть подумав, я импульс сдержал — в немалой степени этому поспособствовало то, что Алиса по-прежнему держала меня за руку. Как будто удержала, ощущение ее холодной ладони погасило импульс.

— Урсула, фраза про «полет нормальный» не была шуткой. Я вам процитировал слова Юрия Гагарина, сказанные во время первого полета в неизвестность космоса. Мы это в школе совсем недавно обсуждали, на уроке в честь дня космонавтики. Иначе говоря, если расшифровывать мною сказанное — мы, как и весь остальной мир, поставлены перед фактом грядущих потрясений. И оказавшись в неожиданных для себя условиях, не понимая, что нас ждет впереди, просто стараемся хорошо делать свою работу.

— Максим, но…

— Делаем свою работу, как и все те, — повысил я голос, не дав себя перебить. — Кто занимается обеспечивающим жизнедеятельность трудом. Не думаю, что фельдшеры на скорой помощи или механизаторы в полях сейчас так озабочены судьбой мира, что бросили всё и смотрят в небо в ожидании. Так что про замерший на паузе мир — это с вашей стороны некоторое преувеличение, на мой взгляд. Вот если молока утром в магазин не привезут, тогда можно будет говорить о приостановке жизни на Земле. Это мой взгляд обычного школьника, а озвучивать я его не стал, потому что мне это кажется очевидным.