Падая, словно звёзды
Шрифт:
Мои радужные надежды улетучиваются, а внутри все сжимается. Я пытаюсь двигаться дальше, а Кэрол застряла в жизни без своего сына. С моей стороны было бы трусостью оставить ее, но я не знаю, как помочь. Но что знаю точно, так это то, что мне больше нельзя продолжать жить как раньше.
Я кладу телефон на кровать экраном вниз. Звуковой сигнал на ноутбуке сообщает о том, что Mandy отправил мне автоматически сгенерированный ответ. Заявка. Я прерывисто вздыхаю и начинаю печатать.
Часть вторая
Голливуд – одиночество у бассейна.
Глава 18
Я поворачиваю ключ в замке двери бунгало и вваливаюсь внутрь. Моя роль в фильме Скорсезе «Американский порок» оказалась бесконечно более изматывающей, чем я себе представлял. Фильм скромнее его обычных по масштабу, но не менее насыщенный. Я играю брата-наркомана агента УБН Ди Каприо: две стороны одной медали. Работать с Лео жутко страшно, но я вжился в эту роль с поразительной легкостью. Оказывается, у меня есть некоторый опыт зависимости – возвращения снова и снова к чему-то, что раньше доставляло удовольствие, но на самом деле только отравляло. Мой герой, Флинн, в конце концов преодолеет свои пагубные привычки и завяжет, но съемки идут последовательно по сценарию, так что пока мы по-прежнему зависимы от своих наркотиков.
Я закрываю за собой дверь и осматриваю бунгало, которое вот уже месяц служит мне домом. Съемки отнимают все время и энергию; дом в Хиллз так и не продан, но я ни за что там не останусь. Мой «Оскар» стоит на самом лучшем месте в бунгало – на бачке унитаза.
Я плюхаюсь на диван. Сейчас семь часов вечера, пятница. Мы снимаем в городе, и у нас выходные. Я мог бы где-нибудь повеселиться в компании, но за последние несколько недель превратился практически в затворника. Но дело не в тяжелой роли, хоть она и такая, а в том, что у меня нет желания общаться и вести бессмысленные светские беседы. С самого утра после церемонии вручения мне не хочется ни с кем разговаривать.
Кроме нее.
В миллионный раз за этот день я думаю о Роуэн. Я никогда не перестаю это делать. Она – та свобода от зависимости, по которой тоскует мой персонаж. Награда за то, что прошел через все это тяжелое дерьмо. По крайней мере, именно так я проникаюсь своей ролью. Каждый раз, когда Флинн борется с зависимостью, я представляю, что в конце его ждет Роуэн.
Мне ужасно хочется ей написать. Просто узнать, как у нее дела, но это все равно что для Флинна принять дозу и сказать себе, что это всего лишь один раз. К тому же Роуэн ведет свою собственную борьбу, и я не могу вмешиваться. Я снова стану частью ее жизни, когда она будет готова. Если она будет готова.
Возможно, она на тебя забила.
Учитывая ее молчание, вероятно, так оно и есть.
– Дайте парню помечтать, – бормочу я в пустое пространство бунгало. Я собираюсь заказать пиццу, принять душ и отправиться спать, когда на телефон приходит сообщение от моего публициста Кортни.
Кортни. Джерри Брукхаймер [8] устраивает сегодня вечеринку, и ты должен пойти. Там будет Хлоя Чжао [9] . Ходят слухи, что она хочет пригласить тебя поучаствовать в ее следующем проекте.
Не говоря уже о том, что в последнее время ты стал отшельником. Было бы неплохо выбраться куда-нибудь в люди. Нужно поддерживать дружелюбную атмосферу.
8
Джерри Брукхаймер – американский кинопродюсер.
9
Хлоя Чжао – американский кинорежиссер, сценарист и продюсер
китайского происхождения.Я хмурюсь.
Зак. Поход на грандиозную голливудскую вечеринку сделает меня более дружелюбным?
Ее ответ не заставляет себя ждать.
Кортни. Для представителей отрасли. Твоих коллег и друзей. Нам нужно, чтобы ты постоянно общался. Ты больше ни на что не подписался после АП.
Я вздыхаю. Я ничего не планирую после «Американского порока», потому что уже чувствую, насколько близок к эмоциональному выгоранию. Я четыре года работал почти без перерыва, в каждой роли пытаясь избавиться от своих личных демонов. Но, возможно, выбраться куда-нибудь и пообщаться лучше, чем все выходные валяться без дела, как слизняк.
Зак. Ладно. Пиши подробности.
Кортни. Отлично! Сейчас.
Сорок минут спустя на мне уже темный костюм без галстука, и машина везет меня по Малхолланд к огромному особняку, освещенному так, будто это звезда бродвейского шоу. Внутри я подписываю стандартную бумажку о неразглашении, согласно которой все, что услышу или увижу на вечеринке, не покинет ее пределы, а затем официант в ливрее предлагает мне бокал шампанского. Я отказываюсь.
Не собираюсь наступать на одни и те же грабли.
В глубине огромного дома, разбившись по группкам, общаются и смеются светила Голливуда. Все выглядят красиво и уверенно, независимо от того, чувствуют они себя так на самом деле или нет. Мне всегда неуютно на подобных сборищах, в то время как мой брат обожает находиться в центре внимания. Не в первый раз я тешу себя глупой фантазией, что, будь мы с Джереми похожи, я мог бы взять на себя эмоциональную актерскую работу, а его нанять для пиара.
Пока я иду по дому, все меня тепло встречают и поздравляют с победой, втягивают в дюжину разговоров, один за другим. Сам хозяин громко меня приветствует, крепко пожимает руку и интересуется, когда я собираюсь присоединиться к супергеройской франшизе. Наконец я выхожу на задний двор подышать свежим воздухом, борясь с желанием вернуться домой.
Домой? Твой дом – отель. Никогда в жизни ты еще не был так далек от того, чтобы иметь собственный дом.
На заднем дворе разноцветные гирлянды освещают мили газона, теннисные корты и сверкающий бассейн. Гости группками беседуют у бирюзовой воды, потягивая шампанское. Я замечаю свободный шезлонг и направляюсь прямиком к нему, но молодая женщина в коротком черном платье оказывается там первой.
Мое сердце пропускает удар. Роуэн.
Я молчу и какое-то время наблюдаю за ней. Упиваюсь ее видом. В руках у нее тонкий бокал шампанского, цвета ее волос. Они собраны в классический пучок, контрастирующий с современной прямой, как бритва, челкой. На ней большая мужская куртка с закатанными рукавами, которая только подчеркивает ее невысокий рост. Под курткой же маленькое черное платье идеально обрисовывает каждый изгиб и линию ее тела. Передняя часть сшита из черных вставок и выглядит как очень аккуратная, но в то же время с некоторым намеренным несоответствием геометрическая мозаика. Ни капли безвкусицы или вычурности, просто уникальное, как и она сама.
Платье Роуэн сшила сама, а это моя куртка от Тома Форда.
Как будто почувствовав мой внезапный прилив – эмоций? вожделения? привязанности? все вместе? – она оборачивается, и на ее лице появляется улыбка – самое прекрасное, что я видел за последние недели.
– Зак, – произносит она и вскакивает на ноги, словно ее дернули за веревочку. Я не упускаю из виду, как она обводит меня взглядом, прежде чем вновь посмотреть мне в глаза. Как приоткрывается рот. Даже в полумраке я вижу, как порозовели ее щеки.