Падая, словно звёзды

На Заке красные фланелевые брюки в клетку и белая футболка с V-образным вырезом, одной рукой он прикрывает глаза, а другой придерживает на груди стакан с виски. Я придвигаю к дивану оранжевый стул в стиле модерн.

– Привет, – тихо здороваюсь я, и теперь, когда он рядом, у меня щемит в груди. Как будто сердце забыло, как красив Зак вживую, каково это – чувствовать его объятия и поцелуи, а теперь вспомнило.

Закари поднимает руку от лица, чтобы посмотреть на меня, и я снова поражаюсь красоте его карих глаз, остекленевших и осоловелых.

– Привет, – здоровается он со слабой улыбкой. – Рад тебя видеть.

– Взаимно.

Боже, какая я идиотка. Потому что сказала прямо противоположное тому, что собиралась, а именно «Прощай».

Я смотрю на бутылку виски двадцатипятилетней выдержки и стакан в руке Зака.

– «Макаллан», – нерешительно начинаю я. – Довольно крепкая штука.

На лице Зака горькое выражение, а язык слегка заплетается.

– Я праздную свою победу, разве не видишь? Хочешь?

– Нет, спасибо. Кажется, я припоминаю твои слова, что ты не большой любитель выпить.

– Так и есть, – отвечает он. – Это прислал мне мой менеджер. Так что я подумал, какого черта? Это же только на один вечер. Чтобы немного притормозить и выдохнуть. А завтра начну разгребать все проблемы.

На языке вертится вопрос, после чего ему хочется выдохнуть, когда Зак поворачивает голову. На свету видны три красные царапины вдоль челюсти.

– Что это? – требовательно спрашиваю я, и все колебания исчезают, когда я опускаюсь на колени рядом с ним. Осторожно поворачиваю его голову, чтобы получше рассмотреть, и вижу еще две царапины на шее, более красные и глубокие, чем первые.

Закари уклоняется от моих пальцев.

– Черт. Забыл о них. Прощальные подарки от Евы.

Глаза застилает красный туман ярости.

– Это обычное явление?

– Не совсем. Она больше любит давать пощечины. – Он бросает на меня взгляд. – Я не из тех, кто дает сдачи, если тебя это интересует.

– Не интересует, – отвечаю я, потому что, хотя и не знаю всего о Закари Батлере, но всем своим существом верю, что в нем нет ни капли жестокости. Не могу сказать того же о себе, окажись сейчас Ева Дин в этой комнате. – Черт бы ее побрал, – бормочу я себе под нос, встаю, беру свою сумку и придвигаю поближе высокий торшер.

Закари морщится от яркого света.

– Это всего лишь пара царапин. Ничего особенного.

– А для меня – да, – отвечаю я и отодвигаю кофейный столик в сторону. Я снова опускаюсь на колени и роюсь в своей сумке, пока не нахожу маленький тюбик антисептического геля. – Они могут загноиться, если их не обработать. Особенно эти две на шее.

– Ты всегда носишь с собой аптечку? – интересуется он, наблюдая за мной с веселой улыбкой на губах.

– На съемочной площадке много оборудования, – говорю я и выдавливаю гель на палец. – Множество возможностей для заноз и порезов. Не двигайся. Может печь.

– Забей, Роуэн, – устало говорит Зак.

– Не-а. Не могу.

Я осторожно придерживаю Зака одной рукой за подбородок, а другой наношу гель. Твердая челюсть скрывается под теплой и нежной кожей. Мои пальцы в нескольких дюймах от его широкого рта и полных губ, которые я целовала и хочу поцеловать снова. Я чувствую, как он наблюдает за моей работой и слегка вздрагивает от моих прикосновений к шее. Затем я заканчиваю, и причин прикасаться к нему у меня больше не остается.

Я присаживаюсь на корточки и встречаюсь с Заком взглядом.

– Что случилось?

– Я доверился той, которая когда-то любила меня. – Он печально улыбается, а затем хмурится в пьяном испуге. – Ты на полу. Ты не должна сидеть на полу. Вот. Садись.

Закари приподнимается, и я сажусь рядом с ним, поджимая под себя одну ногу.

– Хочешь поговорить об этом? О… ней?

– Особо нечего рассказывать, – говорит Зак, опустив взгляд в свой стакан с виски. – Ничего нового. Я продолжаю пытаться склеить то, что давным-давно разлетелось на миллион осколков. Потому что другого я и не знаю.

– Ты все еще ее любишь?

– Ни за что. Не после того, как… – Он качает головой. – Не важно. Наконец-то я понял это. Я уже давно ее не люблю. Просто был влюблен во все эти осколки. Пытаясь склеить их в будущее, которого не существует. Невозможно исправить то, что настолько разбито, и, в конце концов, мне надоело пытаться. А потом я встретил тебя и…

Он замолкает и качает головой. Я умираю от желания спросить, что он собирался сказать, но у меня нет права услышать ответ.

Зак смотрит на меня затуманенным взглядом.

– Мне жаль, что я пригласил ее. Не стоило брать ее на церемонию награждения.

– Ты не обязан объяснять…

– Мне стало ее жаль. И как бы ужасно глупо ни прозвучало, я знал, что будут не самые приятные посред… послед-с-т-вия. – Он протягивает мне свой стакан с виски. – Думаю, с меня хватит.

– Мне тоже так кажется. – Я отставляю стакан на стол.

– Даже после всего… – продолжает Зак. – Я все равно хотел ей помочь.

– Потому что ты хороший человек.

– Разве? – Он смотрит прямо на меня. – А еще я думаю, что хотел сделать тебе больно. Немножко.

Я киваю.

– Потому что я причинила тебе боль.

– Ага. Когда я увидел, как ты выходишь из комнаты того парня… Это было плохо. – Он хмурит брови, и на его лице отражается беспокойство. – Я помню твой испуганный вид. В то время я был слишком шокирован, чтобы это заметить, но с тобой ничего не случилось?

На моих губах появляется улыбка.

– Ты уже тогда спрашивал меня об этом.

– Правда?

– Да.

Даже тогда он спросил меня. Потому что он невероятно хороший.

– И я ответила, что со мной все в порядке. Но я не в порядке, Зак. Я не спала с ним, но это не так уж важно. Дело не в нем, а в том, как я отношусь к себе. Я всегда так себя веду… вела с парнями. Провоцировала на неприятные ситуации. Можно сказать, искушала судьбу.

– Почему?

– Именно это я и приехала тебе рассказать. Объяснить, почему я так ужасно с тобой обращаюсь. – Я перевожу дыхание. – У меня был парень, и он умер. Мне было пятнадцать.

– Ох, черт, Роуэн, мне очень жаль.