Падая, словно звёзды

Я с трудом поднимаюсь на ноги, потому что она приближается. Черная бездна. Я отказалась в нее погружаться, и она пришла за мной сама. Слезы жгут глаза, а в горле застревают громкие рыдания, бушующие, словно волны океана во время шторма. Если я быстро не уберусь отсюда…

Хватаю свой блокнот и, спотыкаясь, пробираюсь по складу, зажимая рот ладонью. Игнорирую обеспокоенные взгляды и преследующие меня вопросы. Наверное, я выгляжу так, будто меня вот-вот стошнит. И это правда. Долгие годы горя и чувства вины наконец-то вырываются на свободу из той тюрьмы, в которую я их заперла. И я ничего не могу с этим поделать.

Улица ослепляет солнечным светом. Я не вижу, куда иду, и в кого-то врезаюсь. Сильно. Я слышу женский вскрик, и мы обе падаем. Блокнот раскрывается, и во все стороны разлетаются мои наброски.

– Нет, нет, нет, – кричу я, стоя на четвереньках, и отчаянно пытаюсь собрать их как можно скорее.

Женщина, в которую я врезалась, кладет ладонь мне на плечо.

– Ты в порядке? Давай я помогу…

Я сбрасываю ее руку и с трудом поднимаюсь на ноги. Сворачиваю за угол, в глухой переулок, и приваливаюсь к стене склада. Бетон впивается в спину, а я судорожно хватаю ртом воздух, после чего дрожащими пальцами достаю свой телефон. Позвонить… Кому? Джей-Джей? Доктору Болдуин? Я едва могу думать, видеть или дышать, но выбираю номер и нажимаю «вызов».

Глава 21

Закари

– Зак? – Сид постукивает по столу. – Ты еще с нами?

– М-м? Да, – отзываюсь я и отрываю взгляд от городского пейзажа Лос-Анджелеса, который виден из офиса моего менеджера в Беверли-Уилшире.

Сид и мой агент Чейз переглядываются поверх полированного стола из красного дерева в конференц-зале. Прошла неделя с тех пор, как Роуэн покинула бунгало и закончились съемки «Американского порока». Пялиться в пространство, похоже, стало моим новым занятием.

Сид ерзает на стуле.

– Хорошо, итак, как я и говорил…

– Как мы уже говорили, – вмешивается Чейз, – нам нужно расти.

Пожилой мужчина кивает молодому.

– Нам нравится высокий уровень «Американского порока», – говорит Сид. – Но после «Безумной восьмерки» и «Вожделения» у тебя слишком много ролей второго плана. Нужно вернуть тебя на путь главного актера.

Я хмурюсь.

– Я получил «Оскар» за роль второго плана.

– И это невероятно, шеф, – подхватывает Чейз. – Но мы не можем держать тебя в этих рамках. Ты Тейлор Свифт, а не дебютантка на разогреве перед ее концертом.

– В «Полуночных небесах» я был в главной роли, – напоминаю я, хотя у меня совершенно нет сил на эту дискуссию. Лицо Роуэн, когда я сказал ей, что стоит обращаться с ней как с дерьмом, продолжает всплывать в моих мыслях. Если бы я мог вернуть все назад…

– «Полуночные небеса» – это здорово. Они потрясут и Канны, и Торонто. Нет никаких сомнений, что успех будет грандиозный. Маленький и независимый, но фильм шикарный.

Я усмехаюсь.

– Мне казалось, ты говорил, что картина слишком мрачная, Сид.

– Так и есть, – соглашается он. – Но с самого начала по всему городу ходили слухи, что это, несомненно, одна из твоих лучших актерских работ. – Он пожимает плечами. – Такого рода слухи опровергают мое личное мнение.

– Но все равно он очень камерный, – вставляет Чейз. – А вот этот нет.

Он толкает ко мне через стол сценарий, на титульном листе которого написано «„Безлюдная земля“ Тайлера Поллака». А ниже – «копия № 2 из 4. Не для личного пользования».

– Это история о летчике времен Первой мировой войны, которого сбили в тылу врага и который попал в венгерский лагерь для военнопленных. В фильме рассказывается о его побеге из лагеря и борьбе за возвращение в свой полк.

– Тайлер Поллак – тоже большая звезда, – подхватывает Сид. – У него блестящий сценарий.

Я киваю, лениво теребя уголки страниц.

– Кто назначен режиссером?

– Сэм Мендес, продюсер «Парамаунт», – сообщает Чейз и наклоняется вперед, чуть ли не капая слюной. – Это серьезный проект, шеф. И они хотят тебя.

– Когда прослушивание?

– Сэм хочет встретиться, – отвечает Сид.

– У тебя уже практически статус «исключительных предложений», Зак, – говорит Чейз, ослепительно улыбаясь. – Дни твоих прослушиваний сочтены.

Я снова киваю и открываю сценарий. Мой менеджер и агент ждут, пока я прочитаю несколько страниц в начале, середине и в конце. Они правы, сценарий кажется блестящим. Реплики умны и сочны, и мой персонаж, Чарли Доусон, по сути, в одиночку демонстрирует стойкость, когда сбегает из жестокого лагеря для интернированных и с боем пробивается на фронт. Это будет еще одна изнурительная, забирающая все силы работа. Я прочитал всего нескольких случайных страниц, а у меня уже нет сил. Я на грани истощения. Но роль слишком хороша, чтобы отказываться. Не говоря уже о том, что побег из тюрьмы – именно та роль, которая мне по душе.

Ты только что сравнил свои отношения с Евой с лагерем для военнопленных.

С моих губ срывается безумный смешок, и я поднимаю глаза на свою команду: они с одинаковым беспокойством смотрят на меня. Я закрываю сценарий и толкаю его обратно через стол.

– Когда?

– Они находятся на стадии подготовки, – говорит Сид. – До начала съемок еще несколько месяцев, но команда Сэма готова встретиться уже вчера.

– Я прочитаю сценарий и перезвоню.

Оба мужчины, молодой и старый, обмениваются нервными взглядами.

– Все выглядит довольно убедительно, – поясняю я, – но дайте мне все же прочитать целиком. И, прежде чем соглашусь на очередной проект, мне необходимо навестить свою семью в Сент-Луисе, иначе они надерут мне задницу.

– Разумеется, – соглашается Сид. – Мы отправим сценарий и код шифрования по электронной почте. Прочитай и отдохни немного. Ты выглядишь несколько… измотанным.

– Потому что я измотан, – отвечаю я и снова вспоминаю слова Роуэн. Что я работаю без остановки, чтобы не думать о Еве. – Отправляйте все, и я свяжусь с вами после Сент-Луиса.

Я встаю, и они встают вместе со мной. Мы пожимаем друг другу руки, и у дверей огромного конференц-зала я останавливаюсь.

– Парни, могу я вас кое о чем спросить? Как дела у Евы? Я имею в виду, в профессиональном плане.

Они снова обмениваются взглядами; Сид поглаживает усы.

– Не очень, шеф, – отвечает Чейз. – По городу ходят слухи, что она проблемная. Никто не хочет с ней работать.

Я киваю, вспоминая, какой она была в конце съемок «Дара божьего». От обычной девушки в первом сезоне до занозы в заднице в шестом. Дива, которая устраивала истерики, если ее газированная вода была неподходящей температуры.