Падающий дождь
Шрифт:
— И думаю, не доберутся, — добавил Грант.
Здесь, в этих гиблых джунглях, похоронена военная доктрина Сен-Сира. Здесь, пожалуй, будет похоронена и военная доктрина Вест-Пойнта. Здесь война стала образом жизни не для одного, для многих поколений. Надо скорей убираться отсюда, с этой пылающей земли.
В полночь с аэродрома в Ня-Чанге поднялись в воздух два девятиместных вертолета ИН-1В.
Несмотря на яркую луну, они не смогли обнаружить в указанном районе посадочной площадки. Сделав несколько кругов над излучиной реки, они так и не увидели световых сигналов
При возвращении на базу один из вертолетов упал в джунгли, сбитый метким огнем пулемета М-50 охотников за вертолетами.
Десантники слышали вой турбореактивных двигателей над берегом реки, над джунглями, светили четырьмя фонариками, даже кричали, словно их могли услышать на вертолетах.
Когда вой двигателей замер на востоке, Клиф повалился в траву и разрыдался.
Не успело взойти солнце, как их разбудили звуки солдатских горнов и крестьянских рогов. Петля затягивалась.
Радист Мэтьюз каким-то чудом сумел передать только два слова в последней радиограмме штабу:
«Ждем вертолет…»
Стрелка вольтметра опустилась до половины красной черты.
Мэтьюз смог принять лишь радиостанцию Ханоя, вещавшую на английском языке:
— В канун своего шестидесятилетия, в 1950 году, когда еще шла война с французскими колониалистами, наш президент Хо Ши Мин, чье имя уже тогда стало знаменем для двадцати пяти миллионов вьетнамцев, сказал, отвечая на вопрос иностранного корреспондента об американской помощи французам: «Американское вмешательство?.. Мы будем сражаться до конца, без передышки и без компромисса. Наш народ давно уже высказался без малейшей двусмысленности в дни августовской революции 1945 года, на выборах в марте 1946 года и подтвердил это своей тяжелой кровавой борьбой. Он объединен вокруг нашего правительства. Ни один честный человек не может иметь сомнения по этому вопросу. Выход? Отвод иностранных войск с нашей земли. Затем, как равные, мы будем участвовать в обсуждении второстепенных вопросов…»
Грант снял наушники, прислушался ко все приближавшимся звукам горнов и рогов. Наверно, вьетконговцы точно засекли место, над которым кружили ночью вертолеты…
— Подготовь рацию к уничтожению! — сказал капитан Мэтьюзу.
— У нас осталось по восемь патронов, — сказал Клиф. — Всего около шестидесяти штук.
Под треск цикад, под голодное бурчание в желудке издевательски медленно тащились минуты, часы. Над головой застыла листва, насквозь пронизанная раскаленными лучами солнца. Никогда так медленно не заходило оно. Никогда так лениво не зажигались звезды.
— Сигарету! Сигарету! Все ордена и медали за вонючую китайскую сигарету! — объявил Клиф.
За рекой быстро догорал стремительный закат. Лежа в зарослях на берегу реки, они настороженно смотрели через канувшую в потемки реку на примолкнувшие, притаившиеся джунгли.
И какой дьявол занес его, Гранта, так далеко от родного Нью-Йорка, на другую сторону Млечного Пути? Над головой — чужое черное небо и Южный Крест. Неужели и он, Грант, найдет себе могилу под этим крестом, как нашли ее уже тридцать тысяч американских парней!
Тридцатый вопрос Пифагора: «Кто выиграет бой?..» Когда-то от нечего делать Грант занимался оккультными науками, изучал мистическое «Колесо судьбы», и вот в памяти всплыл
тридцатый вопрос древнегреческого философа: «Кто выиграет бой?..»— Если они не прилетят этой ночью, — простонал Клиф, — я застрелюсь!
Ночь искрилась светляками. Косо падали звезды.
— Вы как хотите, — сказал Дон Мэтьюз, — а я больше в «зеленые береты» не играю. Ничего себе игра: «орел» — ваша взяла, «решка» — наш проигрыш!..
Грант молча согласился с этими словами. Он поежился: его не покидала бредовая мысль, что джунгли — это исполинский, не то зеленый, не то черный зверь и он в нем, как ветхозаветный Иона в чреве кита, уже наполовину переваренный…
Последние секунды, нестерпимо растянутые, как в долгом и тяжелом поединке на ринге.
Когда над джунглями послышался свистящий рев турбореактивных двигателей, Гранту показалось, что Клиф и остальные сойдут с ума. Все выбежали на берег реки и визжали и прыгали, простирая кверху руки.
Вертолеты сделали, снижаясь, один круг над излучиной реки, второй, третий.
Грант встал на цыпочки и поднял полупогасший фонарик как можно выше, будто стремясь дотянуться до вертолетов.
— Они уходят! Уходят! — завопил вдруг Клиф.
Вертолеты, сделав четвертый круг над излучиной, и в самом деле стали подниматься ввысь.
— Костер! — закричал срывающимся голосом Грант. — Скорее костер!
Он выхватил из кармана ронсоновскую зажигалку, щелкнул, зажег ее…
— Но ведь не было уговора… — взвыл Клиф. — Они улетают!
Один из пилотов «летающей лаборатории» возбужденно сказал в микрофон:
— Алло! «Пэрис контрол», «Пэрис контрол»! — Он называл позывные авиабазы. — Алло! Мой детектор засек внизу огонек! Спущусь еще раз!
Через две-три минуты он снова заговорил:
— Вижу костер! Вижу костер на берегу, в излучине! Нет, это пламя зажигалки!..
— Но они должны светить электрофонариками! — возразил пилот вертолета ИН-1Д «Ирокез».
— Есть! Детектор показывает четыре луча! Они терялись в отблеске реки, горят очень слабо! Раз зажигалка, то скорей всего американцы!.. «Пэрис контрол»! Детекторы показывают, что внизу не больше десятка людей!..
— «Пэрис контрол»! — заговорил пилот «Ирокеза». — Прошу разрешить посадку!
— Разрешаю! Но будьте осторожны! — ответил Сайгон.
— О’кей! Рискнем. Иду на посадку, — сказал «Ирокез».
Над рекой мелькали вспугнутые ревом двигателей летучие мыши. Замер рык тигра в зарослях.
Грант увидел силуэт вертолета на фоне луны. Это был похожий на огромный банан «Ирокез», «кадиллак вертолетной войны»!..
— Он снижается! Скорей! Скорей! — хрипел Клиф, размахивая фонариком.
Он был на грани истерики.
Тринадцатиместный «Ирокез» снижался, взвихривая ураганом высокую траву на берегу, поднимая рябь на поверхности реки, разгоняя сторожких аллигаторов.
Оглушительно ревел мотор, из выхлопного патрубка вырывалась ярко-голубая струя раскаленного газа.
С грохочущим воем пронесся над джунглями невидимый «фантом».
Внезапно вспыхнувший мощный прожектор вертолета выхватил из темноты мертвенно-бледные лица, кипящие волны ядовито-анилиновой зелени, взбаламученную воду в заводи.
Грант похолодел от ужаса: в двух-трех местах на опушке джунглей замелькали огни факелов!