Падение лесного короля

– Эх ты, Аника-воин! Пойдем, хоть накормлю тебя. Не то отощаешь. Гляди - штаны спадут.
– Она озорно оттянула резинку его лыжных брюк.
– Еще опозоришься перед начальством.

– Хорошо, Ленок. Ступай! Я сейчас приду.

Она поднялась на заднее крыльцо, растворила дверь и вдруг крикнула с порога:

– Ле-оня! Телефон звонит!

Он бросился, как тигр из засады, одним махом заскочил на верхнюю ступеньку крыльца, опередил ее на пороге и первым схватил трубку.

– Ты чем занимаешься?
– панибратски звучал в трубке знакомый басок первого секретаря.

– То есть как? В каком смысле?

– насторожился Коньков.

– А в самом прямом. Ты свободен?

– Так точно!

– Тогда давай ко мне. Мы тебя ждем тут.

– Я - в один момент. Через десять минут буду.

– Смотри за порог не зацепись, - насмешливо заметил секретарь.
– Ждем!
– И положил трубку.

– Ну, что я тебе говорил? Крой тебя горой!
– ликовал Коньков, потрясая поднятой рукой.
– Нам нет преград на суше и на море...

– Рано веселишься... Смотри не прослезись. Как возьмут тебя в оборот...

– Меня?! Да я их за можай загоню.

– Ну да... Заяц трепаться не любил. Поешь сперва, не то натощак-то голос сядет, - сказала, глядя, как он, не успев толком подпоясаться, уже китель натягивал.

– Ты что, не слыхала? Я же сказал: через десять минут буду у них.

– Господи! Не смеши хоть людей. Ты что ж, и побежишь, как пионер, через весь город?

– А мотоцикл на что?

– В райком, на мотоцикле?

– Только так.

– Дуракам закон не писан. Смешно.

– Смеяться будем потом.

22

В кабинете первого секретаря за столом уже сидели Стародубов и Савельев. Сам Всеволод Николаевич, поскрипывая протезом левой ноги, тяжелой развалистой походкой вышел из-за стола навстречу Конькову.

Это был сумрачный брюнет могучего сложения с густой седеющей щеткой коротко стриженных волос, в черном дорогом костюме и в белоснежной рубашке с откладным воротом.

– А вот и виновник торжества! Прошу к столу!
– приглашал он Конькова, бережно ведя под локоток.
– Ну, капитан, здорово разрисовал ты наши порядки по части лесозаготовок. Всем досталось, а мне больше всех. Всеволод Николаевич сел на свое место и хитро подмигнул Конькову.
– Только вот какая оказия: твой оппонент, прокурор Савельев, говорит, что спорить не о чем. Дело, которое он отобрал у тебя, освещается не с той стороны. Юридическое начало перепутал с хозяйственным.

– Давайте разберемся, - кто что перепутал?
– Коньков вынул из кармана коробку спичек, погремел ею, поочередно глядя на каждого собеседника. Вот вам коробка спичек. Чтобы спичка зажглась, ее нужно провести с нажимом по коробке. Тогда вспыхнет огонь.
– Он вынул спичку, зажег ее и приподнял кверху.
– От этого огня может сгореть и дом, и целый поселок. Причина зла - вот она - спичка. Ведь можно и так на вопрос ответить. А как же руки, которые пустили ее в дело? Они что же, значит, ни при чем?

– Да что ты нам здесь побасенки рассказываешь?
– не выдержал Савельев, перебивая его.

– А то и рассказываю, что этими руками были мы с вами, - живо обернулся к нему Коньков и с выдержкой поглядел на него, потом на Стародубова.
– Что скажешь, как он его заготавливает? Какими методами? С луны вам приходил этот лес? Вы его только по колхозам распределяли. А вы, товарищ прокурор, тоже не знали, каким образом добывают лес?

– Ты не путай божий дар с яичницей, - зло сказал Савельев.
– Одно дело - промысел, а другое метод, которым он осуществляется.

– Ну, конечно, методы были скрыты за семью замками. Волшебник Чубатов проводил сеанс черной магии. Алле-хоп!
– и бумажные ведомости превращались в кубометры чистого леса.

– Я прокурор. И какое мне дело, в конце концов, до заготовки леса?

– Как? Ты же присутствуешь на заседаниях исполкома?
– вскинул удивленно голову Всеволод Николаевич и, обернувшись к председателю, спросил: Никита Александрович, разве вы на исполкоме не решали вопрос о заготовках леса?

– Решали, - слегка конфузясь, ответил Стародубов.

– И что же, Савельева не приглашали на исполком?

– Был Савельев на исполкоме, - помедлив, ответил Стародубов.

– Ну, как же так, Владимир Федотыч?
– с недоумением спросил Всеволод Николаевич, разводя руками и выпячивая нижнюю губу.

Чуть пригнув голову, Савельев с расстановкой сказал:

– Повторяю: я прокурор и моя обязанность следить за выполнением закона.

– Да, это ваша обязанность, - прихлопнул ладонью об стол Всеволод Николаевич.
– Но никто нас с вами не отстранял и от другой обязанности: наведения порядка в районном хозяйстве... Я так думаю, товарищи, что вопрос о лесозаготовках надо поставить на бюро. И там хорошенько разобраться, кому давать пышки, а кому шишки. Твое мнение, Никита Александрович?

– Будем собирать бюро, - Стародубов шумно вздохнул и добавил: - Дело Чубатова - не частный вопрос.

– Вот именно, не частный вопрос!
– Всеволод Николаевич поднял палец кверху.
– Следователь прав, Савельев!

– Так что ж, прикажете дело прекращать?
– спросил тот как бы с обидой и вызовом.

– Я не областной прокурор...
– Всеволод Николаевич подался грудью на стол и пристально поглядел на Савельева.

Тот слегка смутился и сказал извинительно:

– Да не в том дело...

– Вот именно, - как бы согласился с ним, не требуя иных пояснений, первый секретарь.
– Я не хочу исполнять чужие функции, но вижу: дело Чубатова в надежных руках, и отстранять Конькова не советую.
– Последние слова произнес с нажимом.

– В самом деле, Владимир Федотович, тут что-то от недоразумения или от амбиций. Такие стычки бывают. Надо снисходить как-то, сообразуясь... Стародубов запутался в словах, но смотрел на Савельева с затаенной надеждой.

– Да я не против, в общем-то...
– Савельев поглядел себе на руки, похрустел пальцами.
– Пусть работает... Но чтобы принципы не нарушались.

– Это само собой!
– подхватил Коньков, вставая.
– Разрешите идти?

– Идите и работайте.
– Всеволод Николаевич встал и пожал ему руку.

– Премного благодарен!

Коньков по-военному повернулся, щелкнул каблуками и вышел вон.

1975