Падение во грех

Значит, смогу и сейчас, также ощущая душой его волю и поддержку… ведь теперь я не просто знаю о нём, теперь я знаю его… так что даже если мы не будем вместе, нашу душевную связь ничто не способно разорвать.

Я должна выдержать эту каторгу.

Подняв глаза на Айона, я встретила его взгляд. Такой гордый, такой уверенный… такой родной.

– Если меня завтра переводят на каторгу, – прошептала я, обвивая руками шею Грешника. – Может, не будем терять времени?

Тот чуть усмехнулся.

– Верно мыслишь, – сказал он, и я тут же почувствовала солёный вкус крови на его губах.

Мы всегда будем вместе… даже если не будем рядом.

И я должна вынести всё, что меня ожидает….

====== Глава 60 ======

Этот солёный вкус крови, что я всегда чувствовала, едва мы губами касались друг друга… какой же сладкой мне сейчас казалась эта кровь! Я вновь и вновь облизывала губы, чтобы вновь ощутить этот пряный вкус… вкус его крови….

Вкус нашего единства….

Его кровь сейчас так нужна мне на моих губах … сейчас, когда меня ведут на каторгу….

Я чувствую, как отчаяние вновь и вновь волнами поднимается в моей душе, и только этот вкус крови на губах заставляет меня держаться… убеждает меня быть мужественной, убеждает меня вынести всё… не сдаваться… всем сердцем я чувствую его присутствие, его дух….

Я знаю, что даже сейчас ты со мной… Грешник Айон….

Ты будешь со мной, пока у нас одна Мечта….

И я каким-то мрачным, обречённым, но мужественным взглядом смотрю на дно воронки, к которой меня подвели охранники.

Это место названо Могилой. Оно и является Могилой для обречённых… для заключённых.

Для мёртвых… и для живых, которым тоже остался лишь шаг до смерти. Я вижу кучу трупов внизу. И кучу людей, самих похожих на мертвецов… они закапывают эти трупы в той земле внизу. Земле ли? Нет, это не земля… это множество отходов, что сливают сюда… ядовитых отходов… всего того отвратительного, что придумано Системой… того, что является её истинным лицом….

Все те ядовитые отходы, что остаются после создания оружия против демонов… отходы после всего, что создано, что изобретено моим отцом….

Охранники толкают меня вперёд, на какую-то странную платформу, такую хрупкую, что, кажется, она развалится, стоит мне сделать какое-нибудь неосторожное движение. Да и один неосторожный шаг – и я просто упаду на дно Могилы, настолько узка это платформа….

И вот она опускается вниз. Кошмарная вонь ударяет мне в нос, так, что в голове кружится, а перед глазами темнеет. Даже в камере пахло не так отвратительно, как здесь… здесь же всё пропахло гнилой, разлагающейся смертью – отходы, трупы, живые люди… я знаю, что от меня тоже скоро будет пахнуть Могилой….

И вот я сама на её дне… почти сразу я падаю с платформы, прямо в эти вонючие, ядовитые отходы… я знаю, что теперь каждый вздох приближает меня к смерти… а может быть… к концу моих мучений….

Я вновь дотрагиваюсь языком до губ… вновь чувствую пряный вкус крови, но он становится всё слабее… мне нужен он… мне нужно вновь и вновь ощущать нашу вечную связь… ведь я уже ощущаю в душе отчаяние и желание смерти….

Я поднимаю глаза, и вижу других каторжан. Их мёртвые лица… их глаза, в которых нет ничего… эти глаза так пусты, что, кажется больше не принадлежат людям… в этих глазах нет даже признака разума, это глаза не людей… даже не животных… это глаза тварей, измученных тварей, в чьей жизни не осталось ничего, кроме боли… ничего… никаких мыслей, никаких стремлений… ничего, кроме вечного желания прекратить эти муки – я вижу это во многих тусклых глазах… или же… или же, наоборот… желание продлить эти муки – смертельное, бессмысленное желание выжить… именно выжить – ведь жить они уже не могут… в глазах тех, кто хочет выжить, настоящая ярость, злоба… кажется, они готовы растерзать всех… здесь и нельзя иначе….

Я гляжу на этих людей, и понимаю, что они уже перестали быть людьми… в них не осталось ничего, кроме инстинктов, порождённых болью… в них нет ничего своего… впрочем….

Невольно ко мне в душу закрадывается мысль, что они несильно-то отличаются от людей там, вне стенах тюрьмы… людей, что поработила Система….

Я встаю на ноги, пошатываясь. Головокружение и темнота в глазах не покидают меня, но нужно это преодолеть… ведь я знаю, что будет, если я не примусь за работу….

Здесь, в этой Могиле, заключённым выдают еду только если каждый из них будет копать… если не работает хоть один человек – еду не получит никто… охранники там, наверху, всё прекрасно видят….

И поэтому стоит хоть одному человеку вдруг от слабости упасть в ядовитую грязь, как другие тут же набросятся на него… и убьют… с мёртвых ведь уже нет спроса… и убийства в Могиле – самое обычное дело….

Я беру в руки лопату, такую же, как у других заключённых. Её спустили на платформе чуть позже, чем меня… невольно я кидаю взгляд на кучу трупов. Все, кто умерли здесь, в этой тюрьме… мне кажется, что их так много… на их телах кровавые следы, следы пыток… а на некоторых – следы ужасных болезней… почти все тощи, как скелеты – здесь часто умирают от голода… я невольно бросаю взгляд на свою руку… прозрачная кожа обтягивает кости которые, кажется, уже проступают наружу… как же странно, что я ещё жива… мне становится всё труднее и труднее верить в это….

Вновь провожу языком по губам. Чувствую вкус крови, заставляющий сердце по-особенному биться. Не знаю, может быть на самом деле его крови больше и нет на моих губах… но воспоминание со мной. Воспоминание о нашей связи….

Я мрачно гляжу на лопату. Я выдержу этот мрак, эту боль, эту смерть… я всё вынесу… и рано или поздно я выберусь отсюда….

Эта ядовитая грязь была очень мягкой, что, разумеется не могло не радовать, когда приходилось рыть могилу… но мои руки с трудом удерживали лопату. Я была слишком слабой, а лопата слишком тяжёлой… да и мне никогда прежде не приходилось работать таким образом… всего два раза подняв лопату, я уже выбилась из сил… мне было так тяжело, что я даже не смогла зачерпнуть ядовитую грязь… не говоря уже о том, чтобы поднять лопату, полную этой грязи….

После некоторых размышлений, мне пришло в голову, что можно сделать. Я выпустила черенок лопаты, и взялась за железный черпак. Опустившись на колени, и удерживая его двумя руками, я погрузила его полностью в ядовитую грязь. Только таким образом мне удалось поднять лопату, полную этих отходов… только таким образом я смогла копать могилу. На обычный способ у меня просто не хватало в сил….

Вскоре руки начали жутко болеть. Нет, это болели не мышцы от тяжёлой, непривычной работы – это я тоже чувствовала, но мирилась, стиснув зубы. Нет, вся кожа вдруг начала гореть, словно кто-то сжигал её изнутри. Я бросила взгляд на свои руки, покрытые ядовитой грязью. Мне пришлось немного стереть её, при этом я скривилась от боли – казалось, будто бы я заживо сдираю с себя кожу, и тут же я увидела, что все мои руки в каких-то красных прожилках и маленьких язвочек – ядовитая грязь разъедала их. Я тяжело вздохнула и невольно подняла глаза вверх, увидев силуэты охранников… как долго я смогу протянуть в этом месте?

Как долго я ещё проживу….

Вновь провожу языком про губам… вновь пряный вкус крови… вновь перед замученным сознанием встаёт образ Айона… он в этой тюрьме уже двадцать лет без источника астральной энергии… и он жив….

Я тоже должна жить… ради нашей Мечты….

Хотя, её костёр сейчас обжигает душу… или даже… сжигает её дотла….

Не помню, сколько выкопала могил в тот первый день… не помню, сколько трупов тогда поглотила ядовитая грязь… но, в конце концов, для каторжан в Могиле наступила время отдыха….