Падение во грех

Айон насмешливо глянул на девочку. Что ж, он ожидал подобной отговорки. Вечно они так… что его брат Хроно, что вот эта девчонка… предают свои Мечты во имя «блага других». Какая же глупость! Какой толк от подобной высокой морали? Неужели, они не понимают, что какой бы они не совершили поступок, он всё равно причинит кому-то боль? Как тогда, когда Хроно выбрал эту святую Магдалену… он ведь предал его, Айона, изрядно спутав ему все карты… в таких случаях просто нет правильного выхода.

Да и существуют ли вообще правильные поступки? В основе всего лежит эгоизм. Даже самые благородные, великие подвиги совершались лишь для удовлетворения собственного тщеславия, лишь из желания получить признания в глазах других. Все эти великие герои считали, что поступают правильно и все их за это полюбят. Цель любых высоких подвигов – лишь заслужить признание общества, любовь других, сознание того, что поступаешь, как тебе велели и если тебя даже не полюбили сейчас, полюбят со временем. Причём, кто угодно, вплоть до абстрактного бога.

Всё равно всех не сделаешь счастливыми. Многие скажут, что в первую очередь нужно сделать счастливыми «тех, кого любишь», но разве это не есть самый прелестный, самый замечательный эгоизм? Заботишься в первую очередь о тех, кто тебе нужен, то есть удовлетворяешь свои собственные потребности. Нечто подобное всегда делал и он сам. Заботясь лишь о тех, кто способен привести его к Мечте. Иные привязанности стали бы лишь преградой на его пути, помешав достижению цели, ради которой он жил.

Мысли о других лишь мешают на пути, заставляют испытывать чувства вины, сомневаться, сдаваться… все слова о «благородстве и самопожертвовании, о всеобщей любви» – лишь ещё один способ управлять. Ведь что может быть легче управлять теми, кто жертвует своими желаниями? Невозможно «заботится о ближних», не лишая при этом чего-то себя. Значит, предавая свои желания и мечты в угоду обществу, «благородству и великому самопожертвованию»…

Как глупо тратить свою жизнь на благородство, целью которого является лишь желание заслужить всеобщую любовь! Ведь только ради этого люди тратят столько сил на так называемые добрые дела! Желание получать похвалу, сознание собственной «святости», чистой души… сознание, что ты такой замечательный в глазах других – вот единственная причина самопожертвования и благородных, добрых поступков. Люди совершают поступки ради других лишь за тем, чтобы те полюбили их, даже если сами этого не осознают. Желая заслужить эту глупую любовь люди жертвуют собственными мечтами… ведь разве можно помочь другим, не отказавшись при этом от чего-то своего?

А ведь как много смогли бы достичь люди, не думай они постоянно о тех, кто их окружает!

Взглянув на ребёнка с прежней насмешливостью, демон произнёс на латыни:

– Si vis pacem, para bellum. Хочешь мира – готовься к войне.

– Но… но… – отчаянно, чуть не плача, прошептала девочка. – Разве нельзя жить по-другому? – она отчаянно взмахнула в воздухе сжатыми кулачками. – Разве обязательно делать другим больно? – из груди ребёнка вырвались рыдания.

– В Системе есть только боль, – спокойным, но несколько суровым, презрительным голосом произнёс Айон. – Она не приемлет ничего иного.

– Но если обязательно кому-то причинять боль, зачем тогда вообще жить? – проговорила девочка в чёрном, глубоком отчаянии. Её глаза горели жаждой смерти.

– В Системе нет жизни, – жёстко сказал Айон. – В ней есть только существование. Покорные рабы.

Девочка в отчаянии мотнула головой, слёзы стекали по её измученному лицу.

– Даже если так, я бы не хотела… причинять им боль… – проговорила она, дрожа в душевной муке. – Они ведь могут… её чувствовать….

– Но будут счастливы в мире без Системы, – проговорил Айон со спокойным равнодушием.

– Многие умрут… – заплакала девочка. – Я… не хочу…

– Тогда оставайся и дальше покорной Системе, – проговорил Айон с презрением. – Это лишь твой выбор.

– Но позволь мне хотя бы обработать твои раны! – умоляюще вскричала девочка, сжимая слабыми руками тряпочку с лекарством. – Это же не имеет отношения к борьбе против Системы!

– Подачки Системы, – гордо вскинул голову Айон. – Я не приму их…

Девочка хотела сказать что-то ещё, но вместо слов вырвался лишь тяжёлый вздох. Она осела на грязный, окровавленный пол тюрьмы и разрыдалась.

Но слёзы уже давно не трогали сердце Айона. И он лишь сухо взглянул на неё.

– Но это я делаю не по приказу Системы! – вновь попыталась девочка убедить Грешника. – Это то, что хочу я сама! Меня ведь наказывают за это!

Айон лишь усмехнулся краем губ.

– Ты никогда не будешь знать, что ты хочешь на самом деле… – сказал он сурово. – Ты ведь решила покориться.

Девочка посмотрела на Айона горящими глазами, и произнесла уже почти спокойным, но мечтательным и робким голосом:

– Даже покорившись, я мечтаю…

– Но твои ли это Мечты? – усмехнулся демон.

Девочка решительно сжала кулачок.

– Да, – страстно кивнула она. – Я знаю, что если я покорюсь, они не сбудутся….

– Значит, со временем они умрут, – проговорил Грешник по-прежнему насмешливо. – Исчезнут, забудутся, сгниют под мерзкими, железными оковами.

Девочка всхлипнула и опустила голову.

– Я умру, если это случится… – прошептала она в слезах.

– Умирай, – презрительно хмыкнул Айон. – Так ты исполнишь желание Системы – она просто мечтает уничтожить всех, кто знает правду.

Девочка сжалась в комочек на полу, болезненно всхлипывая.

– Я не знаю, что делать… – прошептала она.

– Реши, что делать, – ровным голосом произнёс Айон, отстранённо наблюдая за происходящим. – Либо бороться, либо покорится.

Девочка заплакала ещё отчаяннее. Айон же спокойно, и с некоторым презрением смотрел на неё, ожидая, что же она предпримет.

– Я… не могу решить… – вновь прошептала девочка.

– Решай, – хмыкнул Айон с лёгким раздражением. – Ждать никто не будет.

Девочка отчаянно сжала кулак, её глаза лихорадочно горели. Но тут опять послышался звук открывающейся решётки. Девочка отчаянно повернула голову в её сторону. Айон тоже посмотрел туда – с презрением и отстранённым интересом.

В камеру вошёл охранник, что совершал обходы коридоров и камер. Похоже, он слышал по-крайней мере часть разговора. Но вряд ли смог хоть что-то понять из него. Правда, сам факт разговора ему, похоже, не очень понравился.

– Тебе запрещено разговаривать с заключёнными, дрянь! – вскричал охранник, ударив девочку кнутом. Та лишь всхлипнула и сжалась в клубочек – удары не были ей в новинку. Охранник вновь занёс кнут, но его остановил холодный, презрительный голос Айона:

– Оставь её в покое, – проговорил Грешник с ядовитой усмешкой. – Или тебя манерам не учили?

Охранник повернулся к Айону с яростью на лице. Демон же насмешливо смотрел на него. Айон не помнил этого охранника, что ж, очевидно новенький. Другие уже привыкли к гордому, непокорному Грешнику и не пытались его сломить, понимая, что толку от этого всё равно не будет. Пытки проводили с равнодушием, только потому, что так полагается по правилам. Совсем же другое дело этот юнец, видимо, уверенный в собственной власти. Что ж, его ждёт жестокое разочарование.