Падение во грех

Наконец, дверь в гостиную открылась и вошли Эрик с Сателлой. Розмари сразу бросилась на шею старшему брату. Отец неодобрительно покачал головой, плотно сжав губы. Думаю, он потом скажет Розмари наедине, что он не одобряет такое поведение при гостях. Я хмыкнула про себя. Вот вечно так… когда дети подвижны и не могут усидеть на месте, их одёргивают и велят вести себя спокойно. А потом удивляются, когда ребёнок, став старше, страдает от болезней, происходящих из-за малоподвижного образа жизни….

Не вставая с дивана, я, нахмурившись, изучала Сателлу. Судя по всему, она не изменилась с той фотографии, что была сделана в 1924 году. Она не выглядела старше ни на один год. Что ж, чему тут удивляться… заморозка есть заморозка….

Я знала, что в 1924 Сателле было девятнадцать, но, всё же, она выглядела старше. Я бы дала ей намного больше… но это было не удивительно… те, кто пережил какую-то травму, часто выглядят старше своего возраста… я же из-за своих волос вообще похожа на старуху в шестнадцать лет… а ведь когда-то была блондинкой, как и другие члены моей семьи….

Я отвела глаза от Сателлы, принявшись изучать узор на диванной подушке. Чтобы там она не говорила моей семье, меня это не особо интересует… лишь бы всё поскорее закончилось, и я бы могла вновь запереться в своей комнате… и не выйти оттуда до конца этого года….

Очнулась я, когда Сателла обратилась прямо ко мне. Я подняла глаза. В гостиной никого не было, кроме нас. Что? Неужели? Сателла решила поговорить со мной наедине? С чего вдруг такая честь? Ну что ж, сама напросилась!

Сателла сидела на диване напротив меня и смотрела на меня с какой-то грустью, словно увидев вместо меня кого-то другого, кто уже был теперь мёртв. Так на меня всегда смотрел отец, когда вспоминал свою мать, Еву-Марию… так на меня всегда смотрели в день моего рождения, когда думали о Розетте Кристофер… как же я ненавижу этот взгляд!

– Ева, ты так похожа на свою бабушку… – тихо произнесла Сателла.

Ах, вот оно что! На свою бабушку! Это ещё интересно с какой радости? Я видела много фотографий Азмарии в детстве и в юности, и не усмотрела никакого сходства между нами… отец говорил, что я похожа на Еву-Марию, но я здесь ничего сказать не могла… её фотографий я никогда не видела….

И я ответила Сателле. Прожигающим, полным ненависти взглядом.

– Почему ты так смотришь на меня? – недоумённо спросила она.

Я презрительно хмыкнула:

– Похожа… это с чего вдруг? Жаль, что ты не очнулась на годик раньше, – ядовито проговорила я. – Тогда бы ты смогла сравнить нас наверняка, и не сделала бы такой ошибки.

Я откинулась на спинку дивана, наслаждаясь произведённым эффектом. Сателла одна из тех, кто обожает мертвецов. И мои слова ой как ранят её!

И я действительно увидела боль, что отразилась на её лице. Но она продолжала говорить со мной вежливо, не понимая ещё, что имеет дело не с внучкой Азмарии, а с монстром, выродком, по какой-то ошибки мироздании родившемся в семье Ремингтон.

– Ну, зачем же ты так, Ева? – спросила она с некоторой болью.

Я криво улыбнулась и откинула назад волосы:

– Затем, что я ненавижу мертвецов. Что оживших, что покоящихся в могиле. Но оживших особенно. Потому что они живы, когда уже давно мертвы все остальные. А они остаются прежними и портят жизнь.

– Но я не виновата в этом! – воскликнула Сателла уже с некоторым возмущением. – Я бы тоже хотела, чтобы все они были живы и были с нами!

Я раздражённо покачала головой. Бывают же непонятливые люди! Хотя, понятливых всегда куда меньше….

– Вот чего не хватало, так это ещё, чтобы оживали те, кто давно уже должен умереть, – с кривой улыбкой сказала я. – Мне хватает одного такого экземпляра.

– Но я не знаю, почему так вышло… – тихо проговорила Сателла, прижав руки к груди. – Я была мертва… и должна была оставаться и дальше в таком состоянии… но я вернулась такой же, какой и заморозилось. И не знаю, почему.

Ну, вот опять! Идиотские оправдания! Что же ещё ожидать!

– Вот это мне и не нравится, – презрительно усмехнулась я.

Сателла вновь посмотрела на меня взглядом, который я ненавидела. Так пытаются успокоить, убедить… как же это мерзко!

– Но я с этим ничего не могу поделать, – сказала она, а затем попыталась положить руку ко мне на плечо, которое я с негодованием отдёрнула. Я совсем не переношу прикосновений! Особенно от тех, кого не очень-то люблю.

– Ева, милая… – Сателла сделала ещё одну попытку сблизиться со мной. Зачем, интересно? Да всё проклятый долг. Я же внучка Азмарии! Чёрт, почему же ради мертвецов некоторые согласны терпеть общения с теми, кто им неприятен? Ненавижу!

– Я понимаю, что ты скучаешь по бабушке… – продолжала уговаривать меня Сателла. – Но не стоит винить в несправедливости других людей.

Меня просто передёрнуло от этих слов. Вот чего я ненавижу больше всего, так это когда мои мысли и чувства истолковывают как хотят! А уж особенно таким образом!

– Понимаешь? – я истерически рассмеялась. – Почему ты думаешь, что понимаешь? Почему вы все делаете такие глупые выводы о моих чувствах?

И, не в силах больше терпеть всё это, я убежала в свою комнату и хлопнула дверью, где повалилась на кровать, уткнувшись в подушку.

Я слышала, как отец говорил Сателле, что ей не стоит обращать на меня внимания. Что всё это переходный возраст… от этих слов я принялась яростно колотить кулаками по подушке. Вот это я ненавижу ещё больше! Когда все мои проблемы, моё мрачное настроение, мою ненависть к окружающему миру списывают на переходный возраст! Ведь это самый простой способ! «Вырастит – пройдёт!» – все отмахиваются от меня этой фразой. И никто не попытается понять меня, никто не попытается понять, в чём суть моих проблем… никто не хочет просто обращать на меня внимания….

Я яростно рыдала в подушку, колотила по ней руками, била ногами по постели. Как же я ненавижу, ненавижу, ненавижу свой день рождения!

====== Глава 4 ======

Наступило лето. Солнце светило мягким, ласковым светом. На синем, великолепном небе не было ни облачка.

И вот в такой прекрасный день я вместе с близнецами была вынуждена тащиться на кладбище.

Конечно, даже не будь этот день днём смерти моей бабушки, я бы всё равно вряд ли провела его особо весело. Случалось, что в каникулы я вообще неделями не выходила из дома, предпочитая сидеть, запёршись в комнате и предаваться высоким мыслям о суициде. Разумеется, если ко мне кто-то входил, или близнецы просили поиграть с ними, мне приходилось прерывать это весьма полезное занятие. Но в свободное время я к нему всегда возвращалась. Самое подходящее занятие для такой, как я….