Падший

В коридоре второго этажа я вспомнил, как шёл спать в Лерину комнату, просто божественно подражая лунной походке Майкла Джексона. Притом под аккомпонимент собственного же битбокса, с которым выходило явно хуже, но и там я был весьма неплох. Перед глазами то и дело всплывало красивое лицо ведьмы, разные глаза которой увеличивались по ходу вечера. Она-то как раз, судя по доносившимся с первого этажа звукам, чем-то громко сейчас и занималась внизу.

Спустившись, я первым делом подумал, что от вторжения вампира с ягой дом получил меньше вреда, чем от того, что случилось тут вчера. Лера усиленно тёрла шваброй светлый линолеум, пыхтя и отдуваясь. Почти по всему первому этажу виднелись следы чего-то красного и липкого. Досталось не только полу, но и столику, стойке, дивану и крутящимся стульям. Немного даже потолку.

— Эт чё?..
– попив минералочки из холодильника, я вдруг вспомнил, что существует такая штука, как презумпция невиновности. Никто ж не доказал ещё, что ведьма убирает именно за мной…

— А ты не помнишь? Это, чел, варенье, - фыркнула Лера.
– Ты припёрся вчера с целой авоськой клубничного варенья. В половине третьего ночи.

— Я?!
– нужно выдумать хоть что-то вразумительное, пока я снова пью минералку!
– А где я взял варенье ночью?

Лера начала тереть пол ещё сильней, и я понял, что промахнулся с вопросом. Но ведь я правда ничего не помнил! Почти нечего…

— Купил, наверное. Я-то откуда знаю. Ты был в слюни, чел, и на любой мой вопрос говорил, что я слишком красива для всего этого дерьма!

Ага, ну не всё так плохо… Я прошёл к стойке, сел на барный стул, но когда он вдруг прокрутился подо мной, понял что погорячился и перебрался на диван, где едва не вляпался в липкое пятно. Лакированный столик выглядел так, словно бы на нём ночевала линяющая кошка, страдающая ночными кошмарами. Помимо чёрной короткой шерсти, он весь был в царапинах и сколах.

— А почему варенье… повсюду?

— Ну-у… в какой-то момент ты решил, что оно - лучшая приманка.

— Приманка? Для кого?

— Для выпущенных чуть ранее на свободу повстанцев.

— Кого, блин?

— Повстанцев, чел, повстанцев. Мышей, крыс, скорпионов, американских тараканов, парочки дорогущих сольпуг, которые теперь, наверное, до икоты доведут соседей. Повстанцев!
– Лера сделала обобщительный жест рукой.

— А со столом чё?

— Это вы так с Петровичем контакт налаживали. Один стук означал у вас “да”. Два стука - “нет”. Он-то лапами стучал. А ты почему-то решил, что для этих целей лучше всего подойдёт молоточек для отбивных, - она явно закипала.
– И нормалёк так наладили-то контакт! Под самый конец вы с ним до азбуки Морзе дошли. И даже сбацали хитяру Лепса “Рюмка водки на столе”. Азбукой, сука, Морзе.

Если секундой раньше я решил просто втянуть голову в плечи и особо не отсвечивать, то когда она это сказала, не удержался и необдуманно ляпнул:

— Лепса?.. Но я ж не знаю песен Лепса…

— А, то есть азбуку Морзе ты, значит, знаешь, да?!
– взорвалась ведьма и с разъярённым шипением швырнула в меня перемазанную вареньем швабру.

На всю первую половину дня я угодил на каторгу - помогал Лере приводить логово в порядок. Она пыхтела и злилась ещё долго, напрочь отказываясь признать, что дом в состоянии восстановить первоначальный вид едва ли не по щелчку пальцев. Ей прямо нужно было, чтобы я прочувствовал всю глубину свершённого мной злодеяния. Особенно она обиделась за сольпуг. Ведь паука-верблюда, как их ещё называют, не так просто купить в Сибири, а уж пару, которая бы настолько хорошо начала оставлять потомство - и подавно.

В итоге гнев таки сменился на милость. Выбрав момент, я рассказал Лере всё, что со мною произошло. По-порядку, стараясь не упустить ничего, от самого момента, когда я, только уложив её спать, открыл пиво и первый раз повстречал Петровича. О звонке Разумовского, о котором, судя по реакции, она знала не меньше, чем её брат. О нашей с ним милой беседе в его бронированном “мерсе” с невидимым водилой. О его условиях, конечно же. Она слушала внимательно, не перебивая. Когда я упомянул, что до смерти забил пусть и орденца, пусть и перебежчика, но - живого человека, она вдруг обняла меня и почти по-матерински чмокнула в макушку, не сказав ни слова. Странно, но этот её жест меня успокоил. Как если бы для того, чтобы я перестал грызть себя, мне требовалось просто чьё-то понимание, что я не чудовище, просто так вышло.

Сказать по правде, дойдя в рассказе до момента с завербованным Орденом колдуном-татуировщиком, я очень рассчитывал, что мне и дальше будет везти. Ведь встреча в “Вертолёте” с Сурком была чистейшим везением, не иначе. Но Лера сказала, что защитные тату такого рода действительно умеют делать крайне мало мастеров, а о каком-то Пикассо она слышала впервые.

— Зато я знакома кое с кем, кто может знать что-то об этом Пикассо… - задумчиво постучала она белым ногтем по зубам.

— Наберёшь?
– воодушевился я.

— Не, чел, этот человечек настоящий динозавр! Старой школы! Если б ты пережил целых три облавы: семидесятых, девяностых и последнюю, в десятых годах, тоже, знаешь ли, не ходил бы по улицам с сотовым телефоном! Только если ехать лично.

— Ну погнали тогда!

Не прошло и пятнадцати минут, а мы уже с ветерком мчались на ляле вниз к городу. Я с благодарностью поглядывал на Леру, чьи белые тонкие косы трепал влетавший в открытое окно поток воздуха. В какой-то момент она усмехнулась, видимо, заметив это, и, поправив очки-стрекозы, сурово заявила:

— Чел, мы с тобой ребятишки взрослые, и, сам догоняешь, я тебе не жена. Но. Если ты, лёжа в моей кровати, ещё хоть раз назовёшь меня чужим именем, то утром проснёшься, а голова в тумбочке. Окей?

На что я лишь покивал, напоминая самому себе придурочную игрушечную собачонку, которую часто ставят бомбилы на панели своих “ласточек”.

Почему-то думалось, что двинем мы куда-нибудь в центр или хотя бы в Старый город, ближе к Оби. Но нет, Лера уверенно промчалась по кольцу мимо нужного съезда, и ляля понесла нас в сторону спальных районов, выросших в советское время неподалёку от эвакуированных в войну заводов. Уже тогда в моей голове шевельнулась нехорошая мысль, но я не дал ей даже как следует прозвучать.

Вспомнив их с братом нешуточный спор, когда мы впервые ехали в логово из клуба, я вкратце рассказал Лере о провидцах. Братаны тогда неплохо так офигели, услышав, что Орден способен предугадывать появление демонов и адептов. И вот теперь я знал кое-что из первых рук, чем и спешил поделиться. Лера или не знала, что с этой информацией делать, или предпочла показать, что на разборки святош, как она назвала Орден, и демонических Семей ей по большому счёту наплевать.

Но в какой-то момент она всё же спросила:

— Получается, ты в одну сторону билет берешь?

— Чё? Какой билет?
– не сразу сообразил я.

— Ну, ты ведь, если мы колдуна найдём и узнаем что нужно, потом в Орден полезешь, так? Тебе же такое условие Разумовский поставил? Вытащить эту самую Алину, верно?
– я кивнул.
– Ну вот я и говорю: билет в один конец. Эх, не стать тебе, чел, первым гомункулом, который прожил дольше года... Ладно, извини, хреновая шутка.

Я и сам понимал, почему Лера так говорит, но всё же спросил: