Падший

Похоже, он тут спал. И тоже не ожидал меня увидеть. Он же понимал, что я свой? Или для него все, кто не обитает в доме постоянно - чужаки? Ну вот как прикажите понимать, что у такого вот паукозавра на уме? У него же что-то на уме было? У него же, вообще, есть ум, да?..

Мы сидели так минут десять, не меньше. И Петрович не прыгал. В конечном итоге я настолько затёк, что даже посмел пошевелиться. Паучара и тут остался вполне дружелюбен - тупо таращился на меня. Тогда я вконец осмелел, острожно отпил пива и поставил бутылку обратно на воскрешённый из мёртвых лакированный стол с отчётливым громким стуком.

И паук двинулся. Медленно, как бы даже демонстрируя свою не опасность, Петрович вполз на стол. Блин, до чего же жутко было смотреть на несоразмерное своему виду существо! Оказавшись на столе целиком, он стукнул лапой по лаку. Всего один раз, но громко! Он что, пытался со мной общаться? Да ну не-е-е… Он же паук!

Ага, размером почти с кошака, десятилетиями живущий в ведьминском логове, и вчера бросившийся в атаку на грёбаного вампира, посмевшего вторгнуться в это самое логово! То есть, тебя, Саша, удивляет только то, что паук пробует с тобой контактировать?..

Я повторил опыт первого контакта: отпил пива и громко поставил стеклянную бутылку обратно на лакированный стол. И Петрович опять единожды стукнул лапой! Тогда я хотел было изобразить двойной стук, но опоздал - паук выдал его первым! И уже мне пришлось повторять за ним. Мы бы, наверное, так и стучали до вечера, не завибрируй вдруг мой новый гаджет.

Номер был скрыт. Кто ещё, кроме Рудольфа, мог звонить мне на новую симку?

— Да?
– ткнул “принять” я, ни единой секундочки не ожидая ничего плохого.

— Здравствуйте, молодой человек, - послышался вкрадчивый и в то же время какой-то смешливый голос мужчины. Я понял, с кем говорю, ещё до того, как он представился.
– Вас беспокоит Разумовский Антон Павлович. У меня возникло дело к вам, не найдёте ли возможности обсудить его со мной? Лично.

— Когда?
– сухо вытолкнул из себя я, борясь с желанием сбросить вызов и вышвырнуть смартфон в окно. Мне вдруг стало предельно ясно, что наша встреча с Антоном Палычем всё равно состоится. Разница лишь в нюансах этой самой встречи, усложнять которые было не в моих интересах.

— Да хоть бы прямо сейчас!
– собеседник изобразил радость пожилого человека, которому внезапно перепало лишнее внимание подрастающего поколения. Хорошо, стоит сказать, изобразил.

— Где?

— Какой вы лаконичный, молодой человек… Ну, скажем, у фонтана двух дельфинов. Знаете такой?

— Да, - я невольно скрипнул зубами, ощущая внутри магматическое шевеление гнева.

— Чудесно. Буду ждать вас с четверти одиннадцатого. До встречи!

Вот так переворачивается жизнь. Одним, мать его, звонком или сообщением перед самым сном. Но этот хотя бы не прячется за маской друга и сокурсника. Не слушает с тобой одни и те же аудиокниги, чтобы в один прекрасный момент было легче выманить тебя на убой. Этот честен. Он знает, кто я. Я догадываюсь, кто он. Игровое поле меж нами обозначено в-белую.

Петрович таращился на меня чёрными бусинами глаз молча. То есть, он не стучал больше по столу, и будто бы даже понимал, что сейчас произошло. После этого звонка паук вдруг перестал казаться мне страшным и опасным. Потому ли, что я только что поговорил с действительно опасным субъектом?..

До меня дошло вдруг, что я даже не удосужился взять номер колдуна, чтобы тупо предупредить его или держать связь. Потренироваться в использовании Имён я тоже не успел ни минуты - меня тащили из безопасного логова, как рыбку с крючком в губе, как раз тогда, когда я меньше всего этого ожидал. Разумовский ничего не сказал о Ксении. Да ему и не требовалось. Будучи её худруком в театральной постановке, он назначил встречу у нашего с ней фонтана, а это было действенней любой из угроз.

Только вот Антон Павлович понятия не имел, что я с ним сделаю, если с пахнущей хмелем головы упадёт хотя бы один светлый волос…

Глава 17

Я вышел из такси за пару кварталов, чтобы до места встречи дойти пешком. На часах было около десяти вечера, и рано потемневшее небо выглядело как-то уж слишком мрачно - красивый раннелетний закат быстро сожрали сбившиеся в свору хищные тучи. Я шёл, глядел себе под ноги и старался ни о чём особо не думать. Не злиться заранее. И не накручивать лишнего. Всё ещё не кончено. Ещё ничего до толком не ясно. Да, вполне возможно, каждый шаг сейчас приближал меня к печальному исходу. А может и нет.

В одном я был уверен - встреча с Разумовским неизбежна.

Справа остался главный корпус Ксюхиного ВУЗа, похожий на какой-то громадный монумент. Фонтан был виден издалека - пара выпрыгивающих из воды медных дельфинов светилась то синим, то розовым, то вообще каким-то потусторонне-зелёным. Мне не нравилась такая подсветка. Она нисколько не подчёркивала дух старинного фонтана и казалась какой-то… неуместной что ли. Как надетая на человека сбруя.

Разумовского нигде не было. Чувствуя себя киношным героем, на которого в этот самый момент сквозь перекрестие уже наверняка пялился наёмный снайпер, я стоял посреди почти безлюдной площади и ждал. На часах было без одной минуты четверть одиннадцатого.

— Вы пунктуальны, молодой человек.

Я обернулся медленно, стараясь показать, что нисколько не удивлён фокусу с внезапным возникновением за спиной. Разумовский стоял ко мне очень близко, и я невольно отшагнул. Казалось, в прошлый раз я его совсем не рассмотрел: декан актёрки был невысок, неширок в плечах и обеими руками опирался на классическую, с округлым крюком на конце, трость светло-коричневого цвета. Этакий маленький молодящийся старичок с чёрными усиками. Живые выразительные глаза бегали по моему лицу так, словно бы я был его сыном, вынужденно оставленным в далёкой бурной юности. Одет он был снова в костюм-тройку и клетчатую старомодную кепку из драпа, которую словно бы вырезали из затасканного пальто в не особо успешном советском ателье.

— Здравствуйте, Александр, - щёгольским движением поправив аккуратные усики, Разумовский протянул мне руку.

Бояться не имело смысла. Ну что изменится, если я стану избегать в разговоре с ним даже элементарных вещей, типа рукопожатия? Да ничего! Если Разумовский решит меня устранить, он это сделает. Ну или попытается - тут как повезёт. Так просто я в любом случае не сдамся.

— Здравствуйте, Антон Павлович, - пожал протянутую руку я. Тёплую и податливую, никогда не ощущавшую вибрации работающего станка или инструмента, пластичную от сотен и сотен сыгранных ролей.
– Пройдёмся?
– нервничая предложил я. Перехватить инициативу очень даже не помешало бы.

— О, молодой человек! Пощадите. Я же на трёх ногах!
– со смехом показал он трость и добавил чуть раздражённо: - К тому же улица, знаете ли… не располагает к серьёзной беседе. Предлагаю пройти в мою машину. Вы не против?

На чёрный бронированный “мерс” на парковке неподалёку он указал движением широким, словно бы под аплодисменты провожал кого-то за кулисы. Ну не мог я отделаться от театральных ассоциаций при виде него! Разумовский казался прямо-таки живым воплощением всего театрального! И, более того, я, как ни пытался, так и не сумел ощутить какую бы то ни было опасность от него. Впрочем, понимать, что его миролюбивость всего лишь уловка, ума мне хватало.