Падший
Шрифт:
— Где мне найти его?
– сквозь зубы рыкнул я. Сурок был мне противен ну вот просто дальше некуда. Даже те двое из мрачного ангара не вызывали во мне такого отвращения!
— Я не знаю, не знаю!
– ещё больше затрясся патлатый тип.
– Я-то никогда его не видел! Я-то никогда не был наследником, я ведь сам, сам решил!
— Что - сам?
— Я добровольно перешёл на сторону Ордена! Я хотел служить свету! Я думал, что они свет… - уже почти пищал истерично он, ведь я не прекращал по чуть-чуть давить на сжавшую флакончик кисть.
Он что, когда-то он был адептом?! Ну нихрена ж себе!.. И вот это вот трясущееся пугало есть кровь от крови демонической?! Это что, какое-то вырождение что ли? Или хреново
— Я слышал только, что колдуна называют Пикассо!
– не поднимая головы, почти рыдал уже Сурок.
Ему было лет двадцать шесть навскидку. И я ещё никогда не видел такого отсутствия духа. Он отвечал на любой мой вопрос, и даже больше. Рассказывал подробно и охотно, как если бы его выдрессировали так делать. Как будто Сурка когда-то долго били и спрашивали, спрашивали и били, после чего в мозгу парня и отпечаталась такая… омерзительная покорность.
И он не узнал меня даже когда я спросил об Алине, захваченной во время ритуала призыва в Нагорном парке где-то неделю назад! Ни одна извилина не шевельнулась в его мозгу! Как будто и не стрелял он в грудь молодого пацана из долбаного арбалета!
Но самое хреновое, что о судьбе Алины он реально ничего не знал. Свою работу Сурок выполнил, после чего Камрад, а именно такой позывной был у сногсшибательно пахнущей бабы-командира, запихала его в машину и по прибытии на базу определила в стандартный трёхдневный карантин. Он даже дал мне точный адрес этой самой базы, которая находилась на территории бывшего детского оздоровительного лагеря в тридцати километрах от города. Но при этом клялся, что туда никогда не везли захваченных адептов, ведь базу он знал вдоль и поперёк.
— Почему ты не почуял моего присутствия в этой комнате, а, Сурок?
— Да пустой я! Пустой!
– с надрывом огрызнулся патлатый.
– Они держат меня на голодном пайке, чтобы когда потребовалось работать, получалось как можно лучше!
Их называли провидцами. Сурок знал, что не единственный такой, но других никогда не видел. Когда он предал Семью Аседия и бежал из родного Узбекистана, то надеялся стать для воинов света, коими всегда представлял себе весь бравый Орден, чуть ли не мессией. А оказался лишь шестерёнкой в бездушном механизме противодействия демонам.
Да, они были способны вплоть до секунды предсказывать приближение демонической крови. Но с двумя важными нюансами. Во-первых, это должно быть именно приближение, то есть демона провидец ощущал только если тот двигался именно в его направлении. Ну и во-вторых, ключевое слово в предыдущем условии именно “двигался”. Провидцы вмиг теряли всякий след, если объект их наблюдения замирал, к примеру, на месте.
В провидцев превращали всех адептов, и неважно, захватили ли их в бою или те перешли на сторону света сами. С ними что-то делали, проводили то ли ритуал какой-то, то ли даже банальную операцию, после чего бывшие адепты могли поглощать исключительно определённый Пламень. Их подсаживали на что-то вроде конкретного сорта Пламени, в обычной жизни крайне редкого, и их наркоманская тяга при этом многократно усиливалась. Сурку просто безумно повезло, что он случайно увидел Самоходку.
Алину, похоже, ждала такая же участь…
— Прошу… прошу… - взмолился сутулый и трясущийся орденец.
– Я просто хочу его Пламени… я должен выпить его Пламени! Мне нужно, нужно его Пламя, ну пожалуйста-а-а-а…
— Чьего - его?
– не сразу понял я.
— В руке, в руке которое! Мне плохо, мне очень плохо, умоляю…
“Его” Пламени?! Самоходка что, мужик?!
Сурок воспользовался моим замешательством и вырвал бутылочку из-под кроссовка. Стоя на коленях, быстро открыл и, сжав
обеими руками, чтобы из-за трясучки пролить поменьше, опрокинул в себя белый “ароматный” огонь. Я поймал себя на мысли, что стою с искривлённой отвращением рожей и очень хочу плюнуть прямо тут, на пол.Это была метаморфоза, не иначе. Он поднимался, размашисто растирая слёзы и сопли по лицу. Руки его ещё дрожали, но уже значительно меньше, Сурок дышал ровнее и перестал всхлипывать. Только что выпитый белый огонь в мгновение ока превратил его из жалкого подобия человека в пусть и субтильного, дрожащего, но уже не такого отвратительного субъекта.
Впрочем, ненадолго. Сурок сел на диван и снова, хоть и беззвучно уже, заплакал, закрываясь руками.
— Как же я устал… Я смертельно устал… Они ведь ничем не лучше вас. Они сделали из меня… вот это, - бормотал он, раскачиваясь словно в трансе.
– Выжгли что-то во мне, и теперь я могу пить не весь Пламень. Заклеймили меня, как скотину, чтобы контролировать! Посадили на поводок… Как же я ненавижу… Всех! Ненавижу!! Ненавижу вас всех!!!
И Сурок, как хренов зомби, внезапно бросился на меня. Я не ожидал такого, и ему легко удалось схватить меня за горло, притом его чёртовы руки оказались настолько длинней моих, что как бы я ни старался, а достать его в ответ не получалось. Я опешил, потерял равновесие, и мы повалились на округлый диван у внешней стены. Твою мать, да ему почти хватало сил продавить Имя Измаил! Я дышал почти без труда, но вот скинуть патлатого с себя, отцепить его мёртвую хватку вообще не получилось никак!
Имя Абитус сработало на нас обоих. Секунда, и мы провалились сквозь диван, пол и стену, с высоты второго этажа рухнув на асфальт плашмя, и Имя Измаил окончательно погасло. Я вскочил, не получив никаких повреждений, а вот патлатый орденец, хрипя и постанывая, так и остался распластанным в луже.
На улице шёл сильный дождь… Тёплый. Очень тёплый. Как… кровь. Кровь… Кр-р-ровь!
Кажется, я что-то говорил, когда бил его. Негромко, только чтобы слышал он, этот омерзительный приспособленец с трясущейся перепуганной душонкой, заклеймённой слабостью к старым содомитам. Когда кулаки стало слишком больно, я начал его топтать, жалея только об одном - что подошва кроссовок чересчур мягкая. Я бил его и бил, целясь в прыщавое скуластое лицо, пока меня, наконец, не отвлёк вспыхнувший у него на впалой груди свет. Это был Пламень. Я видел его, но побрезговал поглощать. Сурок замер и больше не шевелился.
В конце концов я пошёл прочь. И чем дальше оказывался от клуба, чем больше приходил в себя, тем сильнее ускорял шаг. Вперёд меня гнал образ лежащего в растекающейся кровавой луже Сурка. И прилипший к спине ледяной ужас.
Ведь я только что убил живого человека.
Глава 19
Меня настигло одно из тех пробуждений, когда тебя будто бы заново “включают”, насильно вытаскивают из абсолютного ничего и заставляют опять существовать. Какое-то время я пытался сообразить, где нахожусь. А когда понял, что лежу в кровати Леры, задался закономерным вопросом - почему все террариумы с живностью либо открыты и пусты, либо попросту разбиты. Среди осколков на ковре валялась пустая бутылка ноль-семь, судя по этикетке, явно не из-под Пламени. Это была водка. Много чёртовой водки.
Неимоверным усилием воли я повернул вселенную на девяносто градусов - сел. Похоже, я вчера вусмерть нажрался после того, что произошло у клуба. Ещё б, неудивительно. Я помнил только, как зашёл в какой-то бар, где залпом влил три по пятьдесят вискаря, следом заказал ещё столько же, потом в два раза больше, а дальше - занавес. Даже странно, что нисколечко не болела голова. Один лишь убийственный сушняк решил сопровождать меня этим утром. Ну и тревожное, пока ещё не до конца оформившееся чувство, похожее на стыд.