Паладин душ

– Да. В сверкающей золотой девчонке. Эрис, – он криво усмехнулся, – если бы ты перестал каждый раз заваливаться на спину от поцелуев честолюбивых соблазнительниц, ты бы очень сильно облегчил жизнь своим родственникам.

Эрис, в глазах которого светилась та же радость, что и в Иллвине, покорно склонил голову:

– Клянусь, я их не поощряю.

– Ну это, поверьте мне, истинная правда, – заверил Иллвин Исту. – Не скажу, что это очень утешает остальных мужчин, когда женщины стаями проносятся мимо и виснут у него на шее. Тогда он похож на поваренка, который кормит куриц.

– Я ничего не делаю. Они сами бросаются на меня. – Он взглянул на Исту и сухо прибавил: – Даже на ступенях.

– Ты мог бы уворачиваться, – назидательно предложил Иллвин. – Попробуй как-нибудь.

– Я пытаюсь, разрази тебя гром. Ты слишком хорошего мнения о моей зрелости, если думаешь, что у меня еще есть силы интересоваться кем-то помимо Катти.

Иста не до конца понимала, как это утверждение вяжется с его поведением при их первой совместной поездке, но, вполне возможно, он так галантен со всеми спасенными дамами, чтобы отвлечь их от рыданий и истерик. С сожалением она решила прервать этот – судя по всему, не первый на эту тему, но очень жизнеутверждающий – обмен шутками. Бог заманил ее в этот лабиринт скорбей в равной степени любопытством и тайным чувством долга, но задерживаться здесь она не собиралась:

– Так почему же вы пошли в спальню княжны Юмеру? Если пошли, конечно.

Эрис помолчал, его легкомысленное настроение мгновенно улетучилось. Он потер лоб, потом подбородок и руки:

– Даже и не знаю. В тот момент это казалось мне хорошей идеей.

Вступил Иллвин:

– Каттилара считала, что княжна подсунула тебе любовное зелье и ты не мог контролировать свои действия. Ты знаешь, как я отношусь к ее фантазиям, но… я действительно надеялся, что это так. Потому что остальные версии казались мне еще хуже.

– То, что я влюбился в Юмеру?

– Нет. Об этом я не думал.

Иста сурово взглянула на него:

– А о чем вы подумали?

Иллвин словно ушел в себя, его лицо стало мрачным:

– Она произвела такое же впечатление на меня. Сначала. Но потом увидела Эриса и забыла обо мне. Бросила меня на землю, как мешок с отрубями. И… разум вернулся ко мне. Я наконец вспомнил, где видел ее раньше. Хотя не совсем ее. Эрис, помнишь, как года три назад я ездил в маленький джоконский городок? Я тогда притворился продавцом лошадей. Тогда же я привез Горама и план замка Хамавик.

– Да…

– Я купил пару голов скота у лорда Хамавика. Я переплатил ему, чему он очень обрадовался; этот идиот стал разговорчивым, принимая меня за дурака. Он пригласил меня на обед в поместье на берегу моря, по чему я должен был понять, как он меня надул… если бы, конечно, сам этого не знал. Он принялся показывать мне свои богатства, среди которых оказалась и его жена. Джоконская княжна, внучка самого Золотого Генерала – как мне поведал ее муж, будто бы она была чистокровным товаром, который он приобрел по впечатляющей цене. Видимо, так оно и было, потому что вдовствующая регентша Джоэн не отдает своих детей задаром. Пятеро богов, он был отвратительным старым козлом. А жена действительно была золотой, только тише и грустнее нее я женщин не видел. Безжизненная. Запуганная. И на ибранском она могла связать лишь несколько слов.

– Но это же другая княжна, – возразил Эрис. – У князя Джоконы несколько сестер. Ты, похоже, принимаешь одну за другую. Юмеру говорила уверенно и остроумно.

– Да. Даже придумывала двуязычные каламбуры. Но если у нее нет сестры-близнеца с тем же именем, я голову даю на отсечение, это та же женщина. – Иллвин вздохнул и нахмурился. – Катти в ярости направилась в спальню княжны, я бросился за ней. Я боялся… не знаю чего, но подумал, что хотя бы смогу предупредить тебя и предотвратить скандал.

– Мой верный адъютант.

– Это выходило за пределы военных обязанностей, как мне кажется. Ты бы остался у меня в долгу, и я не преминул бы взыскать его с тебя. Я умолял Катти хотя бы позволить мне войти первым, но она проскользнула у меня под локтем. Мы появились как раз в самый неподходящий момент. Если говорить без обиняков.

Мертвые, заметила Иста, не краснеют. Но могут выглядеть пристыженными.

– Катти пришла в бешенство, и даже я не могу винить ее за это, – продолжил Иллвин. – И если бы тот разукрашенный сверх всякой меры кинжал лежал бы под грудой одежды, а не поверх нее, я бы успел удержать твою жену. Но она с криком бросилась на княжну. Намереваясь искромсать ей лицо. По вполне понятным причинам.

– Это я помню, – медленно, словно сомневаясь в чем-то, сказал Эрис. – Припоминаю.

– Ты отпихнул золотую шлюху в сторону, я перехватил руку Катти, в которой она сжимала нож, и, между нами говоря, все было бы в порядке, если бы ты не совершил пируэт, соскочив с кровати. Неужели похоть так завладела тобой, что ты ни минуты больше не мог оставаться в том, что еще было на тебе? Если бы такое случилось со мной… ладно, не важно. Но лучший рыцарь Карибастоса, запутавшийся в собственных штанах… Пятеро богов, Эрис! У Катти не хватило бы духу всадить кинжал в тебя, даже если бы она захотела, но ты, споткнувшись, свалился на нас. – Его негодование утихло, из голоса исчезли взволнованные нотки. – Я почувствовал, как нож входит в твое тело. И честно говоря, я был уверен, что мы тебя прикончили.

– Катти не виновата! – поспешно воскликнул Эрис. – Эта скорбь у нее в глазах… все равно что еще раз быть пронзенным кинжалом. Неудивительно, что она… А потом… потом я ничего не помню.

– Ты упал к моим ногам. Глупая девчонка вытащила клинок из тебя. Я закричал: «Катти, нет!» Но слишком поздно. Хотя не уверен, что кинжал удержал бы поток крови, который так и хлестал из тебя. Одной рукой я пытался зажать твою рану, другой – удержать Катти за рукав, но она выскользнула из накидки. Юмеру закричала и залезла обратно на кровать, пытаясь дотянуться до тебя, до сих пор не понимаю зачем. Катти вонзила нож прямо ей в живот. Юмеру схватилась за рукоять и посмотрела на меня с бесконечной грустью. Тихим, потерянным голосом она произнесла: «Ох!» Тем… тем самым голосом, который я запомнил с нашей первой встречи, – он уже почти шептал. – Она только сказала: «Ох!» На лице Катти вдруг появилось странное выражение и после этого я уже ничего не помню. – Он утонул в подушках. – Почему я не могу?..

Руки Исты дрожали. Она спрятала их в складках юбки.

– А что вы помните после этого, лорд Иллвин? – спросила она.

– Я очнулся здесь. В голове гудело. Я чувствовал себя разбитым и больным. А потом снова очнулся здесь. И снова. И снова. И снова. И… Со мной что-то произошло. Может, меня сзади ударили?

– Каттилара сказала, что тебя заколол Печма, – ответил Эрис. Он откашлялся. – Тебя и Юмеру.

– Но его там не было! Он следовал за нами? И, кроме того, я не… – Иллвин провел рукой по груди под тугой льняной повязкой – на ладони остался алый след. – О!.. Ранен?

– Кто этот Печма? – гнула свою линию Иста.

– Писарь Юмеру, – пояснил Эрис. – Он ужасно одевался и был предметом постоянных шуток со стороны ее свиты. Всегда есть такой безвольный бедняга. Когда Каттилара сказала, что на Иллвина напал он, я ответил, что это бред. Она заметила, что пусть лучше это не будет бредом, потому что иначе мы рискуем ввязаться в войну с князем Сордсо, когда тело княжны доставят домой. Ведь никто из джоконцев не заступится за Печму. И она оказалась права. Еще она сказала, что нужно терпение и Иллвин поправится. Я уже было начал сомневаться, но теперь вижу, что это так!