Палитра

Посреди комнаты на мольберте стоял подрамник с незаконченной работой. Это был лесной пейзаж. Туров улыбнулся: похоже, такому таланту, как Коля, совсем необязательно ходить на пленэры.

Указав пальцем себе на глаз, Туров незаметным кивком спросил у Антона, мол, чего это он? «Да у него один глаз видит хорошо, а второй – почти не видит», – шепнул Антон.

Хозяин тем временем деловито перенес из угла комнаты на середину свободного пространства табурет, постелил на него газету и достал из тумбы три стакана и начатый лимон на блюдце.

– Это хорошо, когда заглядывают воспитанные люди, а то такой народ ходит неконкретный, всё норовит на халяву. Наливай!

Антон открыл бутылку, налил водку в два стакана, кивнув в сторону Турова:

– Он за рулем.

Сняв с носа очки и положив их в нагрудный карман фартука, Коля взял с табурета стакан:

– Ясно. А я сегодня нет.

– Что еще за новости? – выпив и закусив ломтиком лимона, спросил он у Антона, который, едва пригубив, поставил стакан обратно.

– Привычка.

– Да уж. И когда это вы успели привычек таких нахвататься?

Антон, пожав плечами, снова наполнил стакан хозяина.

Коля одобрительно кивнул и весело посмотрел на Турова:

– Так какое у вас ко мне дело? Хорошей живописью интересуетесь? У меня такие пейзажи – Шишкин отдыхает!

– В другой раз, – попытался изобразить улыбку Туров. Он уже понял, что человека, ради которого он приехал, найти здесь едва ли удастся.

– Мы, Коля, друга твоего хотели застать, – вмешался Антон.

– Какого друга? У меня друзей нет. Только поклонники и завистники.

– Нет, Коль, я не о том. Помнишь, дня три назад я заходил, тут у тебя кореш сидел – лысый такой, в майке красной? Он еще художника знает, о котором я спрашивал. Помнишь?

– Добрягов, что ли?

– Во-во! Добрягов! Где он?

– А я откуда знаю? Выгнал я его.

– Когда?

– Утром сегодня.

– Так еще утро. Двенадцати нет!

– Ну, я как проснулся, часов в десять, так и выгнал.

– Почему?

– Что почему? Работать мне надо! А он мозги пудрит с утра до вечера, передвижник хренов!

– А где же нам теперь его искать?

Коля пожал плечами и налил себе еще водки.

– Не знаю. Говорил, что в Питер поедет, на Пушкинскую, к Митькам. Денег попросил на билет. Я дал. Только он человек неконкретный… у него семь пятниц на неделе… может в Питер, а может и на Урал рвануть… а может и в Москве еще месяц-другой пофестивалить. Так что, вряд ли вы его найдете.

Туров достал «Marlboro».

– Курить можно? – спросил он хозяина.

– Кури. Дай и мне.

Вытянув из протянутой пачки две сигареты, Коля заложил одну за ухо, а вторую прикурил.

– Не знаю, ребята, чем вам помочь. Знал бы, что он вам нужен, потерпел бы его еще. А так…

Туров перебирал в уме варианты дальнейших действий. Поиски мифического художника начинали его раздражать.

– Ну ладно, – решительно произнес он и протянул художнику руку. – Давай!

– Нет! Бог троицу любит! – с возмущением остановил его хозяин. – Посреди спектакля покидать зрительный зал неприлично. Погоди. Вот мы еще с Антоном по одной, тогда и разойдемся.

Антон послушно вылил остатки водки в пустой стакан художника.

В эту минуту стукнула входная дверь.

– Колян! Братишка!

– О! – обрадовался Коля. – А вот и он, Добрягов! Хрен от него так просто отделаешься!

В комнату стремительно ворвался человек. Он был маленького роста, щуплый, стриженный под ноль и не по погоде легко одетый, в руках он держал три бутылки водки.

– Братишка, ну не мог я от тебя уехать вот так! По-людски проститься надо! Да и билетов до Питера нету. Я автостопом доберусь!

Увидев в квартире незнакомых людей, Добрягов пришел в еще большее возбуждение, отчего стало казаться, что этот небольшой человек заполнил собой всё свободное пространство.

– О-о-о! Так нас тут много! Коль! Покупатели, что ли?! Мой друг Николай – великий художник, – заявил Добрягов, выставляя на табурет водку и глядя снизу вверх в глаза Турову. – Классик, можно сказать, динозавр! Таких уже нет! Вы пришли по адресу. Это настоящее искусство!

– Вить! – прервал словесный поток Добрягова Николай. – Они к тебе пришли.

– Ко мне? – удивился Добрягов. – Так у меня сейчас и работ-то нет. Все мои работы в запасниках музеев. У меня пока перерыв в творчестве. Впечатлений набираюсь, энергии, так сказать, для будущих шедевров. Приходите через годик. А пока бабки копите.

– Я учту, – улыбнулся Туров. – Виктор, я хотел бы, чтобы вы свели меня с Федором Рыжовым. Знаете такого?

– Федьку, что ли? Знаю. А на кой он вам сдался? Как художник он ничто, пыль под ногами. Я не понимаю. Вон Коля! Так у него ж всё по делу, всё в елочку! В офисе у себя повесишь, глаза от бумажек поднимешь – красота! Поле! Лес! Лось! О! Коль! Что это я раньше этого лося не видел? Здорово!

Туров смеялся редко, но, наблюдая за этим шумным, суетливым человеком, едва сдерживал смех.

Повеселел и Антон, предчувствуя, что Туров даст ему денег. Этих денег, конечно, не хватит, чтобы отдать долги. Впрочем, Антон и не собирался их отдавать. Пока. Потом, когда он сорвет куш, он, конечно же, всё отдаст, но не сейчас. На эту тысячу он сыграет. В конце концов, он хороший игрок. Просто в последнее время ему не шла карта.

Только Николай вдруг заметно расстроился. Он мрачно посмотрел на водку, стоящую на табурете, и пробасил:

– Вот же, ёшкин корень, опять поработать не получится.

– Не переживайте, Николай, – успокоил хозяина Туров. – Виктор сейчас поедет со мной.

– То есть как это? – возмутился Добрягов. – А если я не желаю?

– Ну, а почему бы вам не поехать со мной? – доброжелательно улыбнулся Туров. – Ведь вы сами сказали, что вам нужны впечатления, что вы хотите набраться энергии для будущих шедевров. Вот вместе и прокатимся, с комфортом. В Суздаль, например. Как вам идея?

– Не очень. Мне нужно в Питер. Срочно. К Митькам. Они меня ждут. Я с весны к ним еду.