Палитра

Проворочавшись с боку на бок до трех часов ночи, Стив встал с постели и, не надевая тапочек, прошел на кухню. В холодильнике стояла пол-литровая бутылка со спиртовой настойкой каких-то трав, помогающая при нервных расстройствах.

Года три назад, после того, как Генри так удачно женился на Молли, Стив решил, что и ему необходимо кого-нибудь подыскать с целью выгодной женитьбы. Он развил бурную деятельность: вплотную занялся своим гардеробом, взял кредит и купил новый «лексус», стал посещать вернисажи и напрашиваться на светские приемы. Но никто из потенциальных невест не обращал на Стива никакого внимания, несмотря на неоспоримую внешнюю привлекательность, которая стоила Стиву немалых денег. В конце концов жизнь не по средствам довела Стива до нервного срыва, он продал «лексус», купил старый «ровер», а чтобы расплатиться по кредиту, ему пришлось продать несколько любимых предметов из своей коллекции. Вот в ту пору врач и прописал ему эту настойку. Стив принимал ее каждый вечер по столовой ложке для крепкого сна, но вскоре его сон и без зелья стал крепким, и бутылка с коричневатой жидкостью так и осталась стоять на нижней полке холодильника. Он достал бутылку, открыл пробку и, понюхав настойку, вылил ее в чашку и выпил.

– Какая же ты сволочь, Генри… – пробормотал Стив и вышел из кухни.

«Мяу!» – услышал Стив и обернулся.

За ним шел Рамзес. Стив вспомнил, что забыл вечером покормить кота. Но возвращаться на кухню не хотелось, и Стив раздраженно спросил:

– Что? Жрать хочешь?

«Мяу!» – громко потребовал Рамзес.

И вдруг волна необъяснимого гнева захлестнула Стива, и он, не отдавая себе отчета, со всей силы пнул своего любимца.

Молли с тоской посмотрела на три большие картонные коробки, которые по ее указанию принесли из подвала. В подвале хранились вещи и документы, признанные абсолютно ненужными, но которые рука не поднималась выбросить: мало ли что? Таких вещей, после того как они с Генри поженились и переехали жить в этот особняк, было огромное количество. Все они были аккуратно собраны, сложены в картонные коробки, а коробки – подписаны. Молли во всем любила аккуратность, и она была уверена, что всегда сможет мгновенно найти любую вещь в собственном доме. А вот сейчас она уже сильно сомневалась, что ей удастся найти визитную карточку Александра Турова.

Молли хорошо помнила имя этого русского.

Такие знакомства врезаются в память своей необычностью. Это было лет шесть-семь назад. Она ехала домой с какой-то шумной вечеринки. Голова немного кружилась от выпитого шампанского, и потому Молли старалась ехать осторожно. Но вдруг она почувствовала, что машину ведет вправо, и остановилась посмотреть, в чем дело.

– О, черт! – выругалась она, растерянно рассматривая сдувшуюся шину переднего колеса.

– У вас запаска есть? – раздался приятный мужской баритон прямо у нее над ухом. От неожиданности Молли вскрикнула и обернулась.

За ее спиной стоял высокий молодой мужчина в длинном белом плаще.

– Спасибо. Я вызову техпомощь, – ответила Молли.

– Я бы не советовал. Они могут неправильно истолковать ваше хорошее настроение.

– Что вы имеете ввиду?

– Думаю, что шампанское. Хотя, возможно, вы предпочитаете другие напитки.

Молли несколько секунд размышляла, что ей делать: нахамить или милостиво согласиться на помощь. Но мужчина был так обаятелен, что Молли улыбнулась и ответила:

– Предпочитаю шампанское.

– Прекрасно! Значит, я не ошибся, – мужчина приветливо улыбнулся и представился. – Александр.

– И вы сможете поменять мне колесо? – кокетства Молли было не занимать.

– Да.

– Хорошо. Домкрат и запаска в багажнике.

– Одну минуту. Я отпущу такси, – Александр быстрым шагом направился к «блэк-кэбу», стоящему неподалеку.

А через час Молли, лежа в постели с Александром, говорила, что он у нее первый русский.

Молли улыбнулась своим воспоминаниям.

Она любила свое прошлое, хотя и настоящее ее вполне устраивало.

Забавно, когда давно забытое прошлое переплетается с настоящим.

Молли высыпала содержимое первой коробки прямо на пол.

– Ну, дорогой любовничек, где ты? Хранишь ли мое колечко с изумрудом? Думаю, ты уже давно о нем забыл и давно забыл о той, кому его подарил. Хотя нет, подарки – это не в твоих правилах, наверняка ты это кольцо продал, а деньги прокутил.

Молли улыбнулась.

– Но я на тебя не в обиде. Три дня и три ночи с тобой того стоят. Ты мог бы и не изображать навеки разбитое сердце. Я-то ведь сразу поняла, что бриллиант на твоем перстне фальшивый. Может, ты выручишь меня, по старой дружбе? А я забуду о твой клятве любить вечно! О! Это знак судьбы!

Молли выудила из кучи небольшой пакет, в котором лежал мужской золотой перстень с бесцветным прозрачным камнем и коричневая визитная карточка. Бросив перстень на пол, она с нетерпением достала карточку из пакета.

– Слава Богу! Только бы у него не изменился московский телефон!

3.

– Сынок, – заворковала старуха, – спасибо, сынок!

Она заглянула в пакет с надписью «Утконос», лежавший около нее на лавочке, и, переворошив содержимое, улыбнулась. В ее бесцветных, в прошлом голубых глазах на долю секунды зажегся радостный огонек.

– Ты ж мне как родной! Дай Бог тебе здоровья. Анна-то как бы радовалась, такого сына вырастила! – и, помолчав, плаксиво добавила: – А меня Боженька никак к себе не заберет. И от напастей не хранит – грешна я, видать.

Стоявший рядом мужчина достал из кармана плаща пачку «Marlboro», закурил и бесстрастно спросил:

– Какие еще напасти?

Мужчина был высок и строен. На вид ему было лет сорок, черные с проседью волосы были аккуратно пострижены, а волевое лицо производило впечатление надежности и силы.

С волевой внешностью и твердым взглядом слегка раскосых глаз не очень сочетались тонкие кисти рук. Такие руки вполне могли быть у скрипача, но достаточно длинные, тщательно ухоженные ногти говорили о том, что к музыке их владелец отношения не имеет.

Это было действительно так. Александр Туров не играл на музыкальных инструментах. Он играл в карты.

Туров глубоко затянулся и, выпуская тонкую струйку дыма из уголка резко очерченного рта, перевел взгляд на старуху. Его голос звучал тихо, устало и равнодушно:

– Ты на Бога, теть Нин, вину не сваливай. В бедах твоих только ты сама и виновата. Я тебе сто раз предлагал определить Толика в дом инвалидов, там за ним и присмотр бы был, да и общался бы с соседями своими на равных. Ты подумай, еще не поздно.

– Спасибо тебе, сынок. Знаю, что добра нам желаешь, душевный ты человек. А мы?.. Что мы тебе за родственники?

– Да ладно, теть Нин. У меня никого, кроме вас, нет, ты ведь знаешь.

– Знаю, знаю. Вот оттого и хочу тебе о беде своей рассказать.

– Какой беде? – голос Турова звучал всё так же тихо и бесстрастно.

– Да вот человек к нам стал ходить, говорит, что из социальной службы, вроде как инвалидам помогает.

– И что?

– Не нравится он мне. Скользкий какой-то. Мне говорит: «Вы, мамаша, сходите погуляйте, а мне с Анатолием побеседовать надо».

– О чем?

– Вот и я говорю, беседуйте, мне-то что? Я мешать не буду. А он на меня как зыркнет и под локоть за дверь выпроваживает.

– И что?

– И ничего. Через час дверь мне открывает, а сам уже одетый на пороге стоит. До свиданья, говорит, до встречи – и уходит.