Паломничество с оруженосцем

– Не ходи, давай займемся чем-нибудь более приятным, – и про себя добавил: "…в последний раз". – У нас есть сыр, хлеб, красное вино.

Зоя отвернулась к зеркалу и принялась разглаживать кожу тыльной стороной ладоней.

– Если только побреешься, – сказала она примирительно.

Глава десятая

Встретив его на следующий день, Зоя сообщила, что "платиновые перья" собираются идти вечером "на косогор", где состоится "джем-сейшн". Должен приехать кто-то из города, – в общем, будет интересно. Андрей, который после короткого дневного сна, чувствовал себя разбитым, сказал, что не пойдет, – и вообще, компания ему не нравится. Она изобразила на лице легкое разочарование. Он заметил, что в ее обращении с ним исчезла настойчивость, – не позвала даже на пляж. Ну и хорошо, решил Андрей, ну и ладно. Его больше беспокоило, куда пропал Борисыч: в номере он не ночевал, в столовой не появлялся, грузовик стоял в боксе. Он попробовал узнать у Веры Киприяновны, но та отмахнулась: «С Володей, наверно, где-нибудь пьют», – и сообщила, что нашла сторожа, поэтому сегодня ночью он может не выходить на дежурство.

Андрей пошел досыпать в номер: рано или поздно Борисыч должен был туда зайти.

Проспал он чуть не до самого ужина. Проснувшись, долго не мог понять, что сейчас – утро или вечер. Оделся с твердым намерением разыскать Борисыча и завтра же ехать. Опять в нем поднялись нетерпение и решимость действовать. Вдруг в дверь кто-то постучал и тут же ее распахнул. Это снова была Зоя.

Первым побуждением было придумать, почему он должен срочно уйти. Но она с порога без ужимок спросила:

– Ну что, идешь? Наши собрались на всю ночь – зарю встречать. Будет костер, гитары, Светозар обещал что-то экстраординарное… Он и тебя приглашает. – На ней была кофта, джинсы, бейсболка. Волосы она забрала в хвост, уши спрятала под бейсболку. В руках держала ветровку.

– Борисыча не встречала? – ответил вопросом на вопрос Андрей.

– Нет. Наверное, он тоже там будет. – Майор задумался.

– Хорошо, – сказал он. – Когда отправление?

– Все уже пошли.

Пока он спал, прошел дождь - и снова выглянуло солнце. В лесу сильно пахло хвоей, крупные, радужные капли градом летели с сосен при каждом порыве ветра.

– Пойдем дальней дорогой, – сказала Зоя и, преградив ему путь, попросила, чтобы он поцеловал ее. Так они останавливались несколько раз. В ее поцелуях была какая-то грустная жадность.

– Ну хочешь, не пойдем туда? вернемся к тебе или ко мне? – спросила она во время одной из таких остановок.

– Ну нет, идти, так идти.

"Косогор", на котором "перья" устраивали пикник, оказался на деле безлесным мысом на изломе реки. Здесь она, рассеченная на два рукава длинным островом, подходила почти к самому обрыву, отделенная от него полоской пляжа, поросшего травой и ивняком. Там кто-то уже купался, слышались крики и плеск. Понизу, вдоль откоса, вилась дорога. У подножия стояли две машины, одна принадлежала телепоросенку, Андрей видел ее в боксе пансионата. Из второй только что достали сумки, и рыжий, в летних брюках и рубашке мужчина захлопнул багажник. Вместе с ним поднималась девушка, похожая на индейскую скво, сходство добавляла накидка в виде пончо. Это, очевидно, и были приезжие из города. Они резко выделялись на фоне, успевших уже одичать, отдыхающих. Последние оделись кто во что горазд и представляли собой пестрое сборище. (Один Сева пришел в черном костюме и белой рубашке с бабочкой, он прогуливался, заложив руки за спину.) Мужчина с сумками был похож на опоссума: вытянутая вперед нижняя часть лица, прижатый к ней острый нос, синие равнодушные глазки, большие розовые ногти. Он казался покрытым белесым налетом, благодаря своей очень белой коже с бледными веснушками. Вокруг шеи был завязан голубой пуловер, за спиной у него и у девушки висели гитары в чехле.

– Вот идут два флейтиста!.. – возопил Светозар, выбросив в направлении приближающихся руку. Его сотрясала лихорадочная дрожь, как при ознобе.

– Играют отчетливо и чисто… – отозвался с кривой усмешкой мужчина. Светозар хотел заключить его в объятия, но тот, поставив сумку, предусмотрительно вытянул для пожатия, как можно дальше, руку и сдержал нежелательный порыв.

Опоссума сразу окружили несколько "перьев", он был словно освещен общим вниманием.

– Это Стоногин, главный редактор "Губернского осведомителя", – сказала озабоченно Зоя и, махнув за спиной рукой – "подожди!", подошла к девушке в пончо. Андрей высматривал Борисыча или хотя бы Володю, но их нигде не было видно.

– Здесь, на пеньке, мазь от комаров. Кто хочет – в термосе чай, и мы еще заварим. Сахар в банке. Во фляге питьевая вода, а в канистре для хозяйственных нужд, – распоряжался Светозар.

Мимо прошел Сева, уже нетрезвый, пряча подбородок в бабочку.

– Ну начинается! – пробурчал он, видимо, для Андрея, искоса бросив взгляд на оживленную толпу, окружившую вновь прибывших.

На месте старого большого кострища лежали три бревна, вросших в землю. Тут же торчал стоймя высокий обгорелый комель с острыми обломками сучков, на них повесили сумки и гитары. Вокруг валялись разорванные пакеты и бутылки. По всей вероятности, это место давно было облюбовано для пикников. Два незнакомых Андрею молодых человека рубили ветки на дрова. Кто-то уже сложил костер и поджег его. Пламя казалось белесым в лучах заходящего солнца. И снова огромный, малиновый, матовый шар садился в сиреневом чаду за серый лес на том берегу.

– Как только светило нижним краем коснется леса, – возвысил голос Светозар, стараясь перекричать тусовку, – я толкну накосогорную… не проповедь, нет… (Раздался смех.) Всего лишь речуху. Окей?

– Ноу проблем, – донеслись отовсюду радостные голоса..

– А вторую скажу, как только его диск появится с другой стороны, вон над тем лесом. Но это для тех, кто доживет до утра.

Большинство присутствующих пребывали в лихорадочном возбуждении. Девушки громко смеялись и много курили, мужчины сдерживали себя, но пальцы, с зажатыми в них сигаретами, дрожали и начинали плясать. Вдруг ни с того ни с сего кто-нибудь выделывал па и ногами, жестикуляция у всех была преувеличенной и очень быстрой. Только Сева не останавливался ни у одной из групп, проходил мимо с загадочным видом, словно знал что-то. Его невеста бродила сама по себе, он сам по себе. Главный "Осведомителя" и телепоросенок уединились в стороне и беседовали о чем-то серьезном, несколько девушек окружили скво. Среди них была Зоя.

– Светозар! – вдруг закричал кто-то истошно. – Сейчас солнце сядет!

Светозар засуетился, схватил бутылку и начал разливать водку по пластиковым стаканам.

– Водку наливайте, наливайте водку, – распоряжался он. Потом повернулся к солнцу, держа наготове свой стакан.

– Давайте караулить солнце, как говорили наши предки: смотреть, как оно садится. Никогда не удается засечь тот момент, когда его верхний край уходит за горизонт. Кажется, оно не движется, остановилось… И вдруг – раз! – моргнуть не успеешь, а его уже нет! – Все замерли в иронично-умильном ожидании. Щетка волос на затылке у Светозара горела, как сноп лучей, очки превратились в два маленьких зеркальца. Сева демонстративно выпил, не дожидаясь начала речи, повернулся спиной к закату и закурил. Опоссум с поросенком продолжали тихо беседовать уже со стаканами в руках.

– Светозар! – раздался снова истошный крик, оказывается, так кричал Макс. – Где речь – уже село!

– Нет еще… Еще секундочку… – поднял Светозар в напряжении дрожащую ладонь. – Вот, теперь село!

– Ну что… – Он стал в пол-оборота, как оперный певец. – "Поднимем стаканы, содвинем их разом! Да здравствует солнце, да здравствует разум! Ты, солнце святое, гори! Как эта лампада бледнеет при свете каком-то там зари (Он указал на костер.) – так ложная мудрость тускнеет и меркнет при свете бессмертном ума. Да здравствует солнце, да скроется тьма!" – Произнося заключительные строчки, Светозар мельком взглянул в сторону Андрея – или тому так показалось.

Светозар пригубил из стакана, остальные опрокинули и пошли к столику закусывать. Там хозяйственные девушки нарезали колбасу, огурцы и помидоры, некоторые сразу закурили. Главный "Осведомителя" и телепоросенок продолжали говорить и выпили как бы не в связи с тостом.

– Это вся речь? – сказал презрительно Сева и плюнул в костер. – Ты все перепутал, Светозар: сейчас наоборот солнце скроется – да здравствует тьма! – Но на этот выпад никто не обратил внимания, оратор же продолжал:

– Братья и сестры! – не ищите аллюзии в моем обращении, ибо все мы, действительно, братья и сестры – дети одного отца, Даждьбожьи дети. Лице его только что скрылось от нас, но мы все равно несем в себе его огонь. Нам кажется, он уснул – нет, никогда не смыкает очей отец, без устали оплодотворяет мать землю. О, как он прекрасен, как сексуален!.. (Раздался смех.) Да-да, я не побоюсь этого слова – «сексуален»! Только так в речениях нового времени мы можем выразить то существо сущего, которое грядет в нас – уже здесь и сейчас… Не пробегайте в жару ежесекундности, замрите в предвосхищении истиностояния! Прочувствуйте эротичность замысла. Какие гиганты кружат в космосе, чтобы обогреть нас! Какие мегатонны энергии взорваны ради нас! Достаточно одного просчета, какого-нибудь микрона не хватило бы в небесной механике – и невозможна была бы жизнь. Однако мы не должны ощущать свою букашечность: энергия Солнца в нас превратилась в новый более мощный косм, способный охватить макрокосм. Наш разум не только вместил в себя все солнца вселенной, но и вызывал к бытию новые светила. Поэтому я пью за старое и за новое Солнце: Ярило, яви нам силу! – И Светозар поднес дрожащей рукой стакан к губам, водка заструилась у него по подбородку.

До конца речь дослушали немногие, стоявшие рядом с оратором. Остальная тусовка разбрелась по косогору: кто-то продолжал прерванный разговор, кто-то пил водку. Пьяный уже Макс сидел, схватившись за голову. Двое юнцов взяли гитары и пощипывали легонько струны, но только Светозар умолк, забренчали в полную силу.

– Вадим Станиславович, будь добр – утри нос молодежи! – крикнул Светозар. Кто-то тут же снял гитару с сучка обгорелого дерева и протянул Стоногину.

Главный "Осведомителя", улыбаясь, продолжал разговор с телеведущим и уже подкручивал колки на грифе.