Паломничество
Шрифт:
Глухой стук… Я вздрагиваю. Вслушиваюсь. Показалось. Тук-тук-тук… Нет, не послышалось. Ар и Стелла вскакивают и руками разгребают песок перед собой. Стук повторяется. Доносится снизу, из-под песка. Не зная, что делать, я тоже встаю.
— Стефан, помогите мне! — зовёт Ар, и тут я вижу, что они откопали. Кольцо — металлическое, двадцать сантиметров в диаметре. Кольцо-ручка приковано к камню, и Ар предлагает сдвинуть его с места. — Оно только с виду тяжёлое, — говорит Ар, мы хватаемся за ручку и приподнимаем каменную плиту.
Не без труда, но и не сказать, чтобы сильно напряглись. Двигаем камень в сторону, и тут я понимаю, в чём фокус. Это же люк. Самый натуральный люк. Плоский, шириной в кулак камень, возможно даже, чуть обтёсанный, сколотый, чтобы подходил по размеру. Крышка люка, замаскированная под обычный камень. Стелла светит фонариком в образовавшийся проём, я
— Быстрее! — негромко командует Стелла, становится на колени и просовывает руку в люк. — Хватайтесь!
Ар занимает место рядом со Стеллой, и они оба помогают людям подняться наверх, к нам. Ловко, умело, быстро. Спасительно для двоих беглецов. Я украдкой оглядываю их. Это мужчина и женщина, одеты в серую мешковатую одежду. Лица измождённые, худые, в чёрных разводах — то ли копоть, то ли пыль, то ли просто грязь. Выражение на лицах отсутствующее, кажется, они не до конца понимают, что тут происходит, будто бы им приказали сделать что-то, смысл чего им недоступен. С лёгким недоумением они смотрят на нас, словно хотят спросить о чём-то. Но молчат. Нелепая ситуация, вроде бы, должны говорить что-нибудь, расспрашивать нас о многом — о том, кто мы такие, что собираемся делать дальше и прочее. Но они оба — и мужчина, и женщина — молчат, и, кажется, не собираются ничего говорить.
— Стефан, разворачивайте резервные скафандры, — командует Ар. — Время поджимает. Можем не успеть.
Глава 24. Ампула судьбы
А они всё молчат. Уже минут двадцать идём вместе, Ар периодически обращается к беглецам, даёт советы и предостережения, Стелла иногда подбадривает их, а они продолжают молчать. Я не слышал от них ни единого слова. Может быть, конечно, пропустил, но вряд ли: иду прямо за ними, маловероятно, что не услышал бы, если бы они что-нибудь сказали. Странные люди, меня в такой ситуации точно прорвало бы — говорил бы всё, что в голову взбредёт, радость-то какая — спасли из заточения, вытащили из тюрьмы, где отбываешь пожизненный срок, а они молчат, ни слова не обронили. «Что это такое с ними? Стресс? Сказываются особенности заключения в подземной пещере?» — спрашиваю я себя, вспоминая Майю, поведение которой было очень похоже на поведение этих двоих. Точь-в-точь. Видимо, это что-то общее, какие-то травматические для психики последствия. Не нужно быть специалистом, чтобы понять это. Непросто им будет восстановиться, хорошие тут нужны психологи, чтобы выудить из них хоть что-то. Скафандры болтаются на них как на вешалках. Скелеты в просторных одеяниях. Время от времени Ар даёт бывшим узникам крупные таблетки. Правильнее сказать — пастилки, размером в четверть ладони. Вероятно, высококалорийный концентрат, чтобы восстановить силы, энергетическая смесь для дальних экстремальных путешествий. И это правильно — силы нам ещё понадобятся. Особенно им — судя по виду, несладко им жилось в заключении, по всему видно, что с питанием в тюрьме не очень благоприятно. И воду. Ар даёт им очень много воды. За эти полчаса споил им весь оставшийся у нас запас. Мне не жалко, разумеется, просто диву даюсь: как можно выпить столько жидкости — литра три или четыре. Идём достаточно быстро, хотя узникам нелегко. Заметно, с какой тяжестью они переставляют ноги, как с усилием внутренне подгоняют себя, чтобы не отставать от Ара и Стеллы. Руки безвольно свисают и колеблются в такт движениям. Надо бы собраться, предполагаю, что нам предстоит ещё многое, но не могу удержаться от изучения наших спутников. Не хочу, но проникаюсь сочувствием. Не хочу в том плане, что не время сейчас. Вовсе не чёрствый я, не бездушный, просто лишнее это сейчас, совсем не к месту.
Впереди столпотворение. Я едва не врезаюсь со всего размаха в мужчину-беглеца. Задумался, глядел себе под ноги, а не вперёд. Опрометчиво с моей стороны, в нашей ситуации нужно держать руку на пульсе, быть собранным, а я отвлекаюсь на сторонние размышления. Столпились вокруг Ара. Стелла смотрит на него с нетерпением и будто бы со страхом. Бывшие узники, кажется, пришли в себя и тоже проявляют обеспокоенность происходящим. По крайней мере, их лица теперь не такие отрешённые, как раньше, в них можно прочесть хоть какое-то чувство. Может быть, лишь тень тревоги, но и это сейчас не главное. Гораздо важнее причина непонятного поведения Ара. Стоит, прислушивается к тишине, пустыми глазами вглядывается в темноту тоннеля. Бывает такое — смотрит человек вдаль и ничего не видит. Понимает, что ничего увидеть не может, но всё же вглядывается, чисто механически,
вроде автопилота, средство сосредоточиться.— Ну? — не выдерживает Стелла. — Что там? — требовательно вопрошает она. — Не молчи, Ар! — довольно громко говорит Стелла, не скрывая того, что крепко нервничает.
— Т-ссс, — Ар прижимает палец к губам и продолжает слушать. Он спокоен, может быть, только внешне, но по нему не скажешь, что его что-то тревожит.
— Ар, ну же! — вдруг восклицает бывший заключённый. — Что происходит? — голос у него неровный, трясётся, пляшет, если так можно выразиться. Скачет от высоких нот к низким. Будто бы после сна, например, или когда болеешь горлом.
— За нами идут, — мрачно говорит Ар. — Преследование. Вероятно, заметили ваше отсутствие. Те, на базе. Они идут за нами, — заключает Ар, и на несколько секунд наступает молчание.
Более плохие новости и представить себе нельзя. Я чувствую, как обмякают плечи, как на коже проступает холодный пот. «Нас всех посадят в тюрягу», — бьёт по ушам дурацкая фраза из какой-то дешёвой комедии. Как быстро они нас вычислили. А ведь Ар уверял в том, что земляне не знают об этом тоннеле. Сунулись наугад?..
— Что будем делать? — трезвый голос Стеллы возвращает меня к реальности.
— Бежать! — коротко командует Ар, и мы все, не раздумывая, как один бросаемся вперёд по тоннелю. Не оглядываясь, что есть духу, бежим прочь от преследователей, в спасительную сторону поверхности Меркурия.
Время останавливается. Я не слышу биения сердца, не чувствую ног. Лишь вижу мелькание серой породы, что выхватывает из темноты мой фонарик. Вакханалия серой краски, кусками вырываемой из тьмы тоннеля. Не знаю даже, кто где находится. Кто бежит впереди меня, а кто — позади. Точно помню, что Ар бежит последним, замыкающим, и эта мысль оправдывает меня — Ар позаботится об остальных, не даст никому упасть или отстать. А если и упадёт кто, то Ар поможет подняться. Заставит встать и бежать вперёд, к спасительному выходу на поверхность Меркурия.
Тяжело балансировать и рассчитывать силы. Очень непросто бежать, когда вес твоего тела в два с лишним раза меньше привычного. И я к этой ситуации менее всех приспособлен: остальные имеют некоторый опыт передвижения по Меркурию, а я тут, что называется, впервые. Приходится удерживаться от привычных, в полную силу, шагов. Не позволяю себе припустить что есть мочи. Однако этого недостаточно — несколько раз подлетал к самому потолку, и только выставленные вовремя руки спасали от удара головой.
Фигура впереди спотыкается и падает на камни. Летит кубарем ещё метра два или три. Ощутимо так рухнула на острый от камней пол, возможно, с травмами и ободранными до крови руками. Совершенно не задумываясь и не мешкая, я с размаху хватаю упавшего за плечи, рывком подтягиваю вверх и даже тащу за собой по инерции. Как сам при этом не падаю, одному Меркурию известно, но волоку за собой обмякшее тело. Стараюсь аккуратно, чтобы не повредить скафандр, и мне кажется, что выходит очень даже. Наконец, нахожу ось равновесия, ставлю человека на ноги и удостоверяюсь, что он продолжает бег, уже самостоятельно.
— Спасибо! — слышу я запыхавшийся шёпот у себя под ухом и понимаю, что помог женщине-беглянке. Говорю что-то подбадривающее, слежу, чтобы она удалилась от меня на несколько метров вперёд, после чего набираю потерянный до этого темп. Теперь я уже не удивляюсь тому, с какой лёгкостью подхватил её и поставил на ноги: по ощущениям, в ней не более десяти килограммов веса. Слава Меркурию и его пониженной гравитации.
Серые острые осколки проносятся мимо, почти царапают скафандр, но кажется, что кожу. Невыносимо медленно, как во сне, когда бежишь изо всех сил, ожесточённо и исступлённо, а оказывается, что стоишь на месте и ничегошеньки с этим поделать не можешь. Напрягаешься, прибавляешь скорость, но преследователь неизменно настигает тебя. Ужасное чувство. В шкуре загнанного зверя. Во сне всегда есть выход — пробуждение, и это просто, а у нас совсем другое — заброшенный шлюз на серую каменистую поверхность Меркурия. И самое главное — это то, что выход туда нам не гарантирован. Прочь! Прочь от меня! Упадочные мысли. Нельзя так думать. Нельзя, иначе можно свалиться и сдаться. Ещё есть реальная возможность, есть шансы на спасение. Километр или два — чепуха в условиях Меркурия. Десять минут, двадцать — мы сможем продержаться. «А километр или два?» — лихорадочно думаю я и не могу припомнить, что по этому поводу говорил Ар. До деревушки два или три — это я помню, а вот до шлюза? Сколько же? «Не помню, да и не озвучивал Ар этих цифр», — думаю я, понимая, что думаю об этом только для того, чтобы отвлечься от других мыслей, менее конструктивных.