Паломничество

Впрочем, я отвлёкся. Правда, надо бы пососредоточеннее. Возвращаясь к записям, отмечаю про себя, что объект, расположенный в районе орбиты Юпитера, чрезвычайно интересен, но не стоит забегать вперёд. Рано делать выводы. Мои математические выкладки ещё нужно перепроверить. Короче — работы завались. И это меня радует, почти до восторга. Ситуации бывают разные. Неожиданные, например. Непредсказуемые и, как правило, неприятные. На меня это влияет по-особенному. В любом непонятном положении, когда мысли разбегаются в разные стороны и душевное состояние оставляет желать лучшего, верное средство — это космология. Как бы ухожу от проблем, забываюсь в работе. Только формулы и расчёты могут спасти в подобных ситуациях. Жаль, что зачастую забываю об этом. Почаще бы заставлять себя заниматься космологией, может, и проще было бы. Легче было бы — это точно. И продуктивнее. Своего рода медитация. Да, именно, космология для меня — что-то вроде медитации или транса. Откровение, внутреннее просветление. И это, кстати, наводит меня на кое-какие выводы. Помнится, имел тут место один случай. Сидел я, как сейчас помню, на камне, на поверхности Меркурия, в местности под названием Азимия. Вслушивался в свои внутренние ощущения, переживания, следовал, кстати, исключительно инструкциям, которыми снабдил меня Патрик. А по факту, думал о червоточинах и тоннелях. И мне тогда было непонятно, почему же так происходит. Вместо просветления или чего-то подобного, сакрального, голова была забита червоточинами и всем, что с ними связано. Глупо я тогда чувствовал себя, растерянно. И невдомёк тогда было, что если вспомнить внушения Патрика, его напутственное слово, которое он произнёс ещё на Земле, то вот она и есть — истина. Всё становится на свои места. Патрик говорил, что на Меркурии я буду свободен от влияния второстепенных факторов, сосредоточусь на том, что мне действительно важно. Пойму, что на самом деле является целью моей жизни и так далее. Так не поэтому ли во время вылазки на поверхность Меркурия думал исключительно о тоннелях и сопутствующих им вещах? Вроде бы, ответ напрашивается сам собой. В принципе, я и раньше знал… Ну, хорошо, не знал, а предполагал, что космология — главный приоритет в жизни. А тут лишь получил подтверждение своим предположениям.

Строка за строкой, листы сменяют друг друга. Некоторые оказываются в урне, но не все. Безумно важные записи. Символы и витиеватые формулы, пока ещё неотёсанные, корявые, многоэтажные. Не один месяц пройдёт, прежде чем приведу их к более удобоваримому виду. Работы, как я уже признавал, завались. Со стороны, вероятно, кажусь этаким одержимым. Как сумасшедший строчу карандашом по бумаге и ни на кого не обращаю внимания. «Точно тронулся умом», — думает, наверное, Ар, когда в очередной раз появляется на кухне. Но мне нет до него никакого дела, и я продолжаю выводить формулы и вычерчивать схемы. «Пусть стоит и пялится хоть целый день», — решаю я, однако надолго меня не хватает. Уже минуты через две такого своеобразного противостояния не выдерживаю и отвлекаюсь от записей. Чего он на меня уставился? Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Аром.

А он смотрит на меня, и глаза у него такие грустные и пустые. Усталые, наверное. Вымученный взгляд. Свалились на его голову гости. Впрочем, последнее утверждение в полной мере может касаться только меня. Стелла-то тут при чём? Стелла, надо полагать, имеет законное право нарушать покой Ара в любое время, когда ей захочется. «Жена же всё-таки», — думаю я. Неприятно, но факт. Продолжаю смотреть на Ара, а сам вспоминаю тот момент, и мне становится вполне очевидным, из-за чего Стелла так смутилась. Когда мы в первый раз ехали в поезде на экскурсию, и Стелла рассказывала про своих меркурианских родственников, она жутко стушевалась. Тогда я не понял причин её замешательства, а чуть позже объяснил это особенностями характера её сестры и их взаимоотношениями, но на самом деле Стелла тогда смутилась совсем по другой причине. Ведь среди своих меркурианских родственников в числе первых Стелла должна была упомянуть мужа. Разумеется, мужа, ведь ближе, согласно классическим воззрениям на семью, у человека никого быть не может. А она тогда начала говорить о двоюродном брате и о каких-то друзьях. Не хотела, стало быть, распространяться о муже-меркурианце. Почему, интересно? Понятно, что не в происхождении супруга тут дело, не в национальности, а в самом наличии такового. Наиболее правдоподобное объяснение. Не зря, значит, я обратил тогда внимание на этот нюанс. Не зря, это точно, жалко лишь, что раньше не смог догадаться или каким-либо образом обнаружить факт её замужества. Оказался бы я в подземной меркурианской деревушке, если бы знал, что Стелла замужем? Вряд ли, и это очевидно. Хотя признать это непросто. Даже самому себе.

Мне отчего-то хочется спросить Ара, кто он по знаку зодиака. Жуть как интересно, ведь у них тут должны быть другие знаки, другие даты, другие ритмы. Наверняка ведь Ар родился на Меркурии, а говорить о земной астрологии на Меркурии, по меньшей мере, странно. Хотя и глупо будет выглядеть, всё же обдумываю, с чего бы начать, но Ар меня опережает.

— Стефан, — говорит он гулким сонным голосом, — а вам нравится меркурианская кухня? Меркурианские напитки?

— Хм… — задумываюсь я. — Ну, как вам сказать…

— Хочу угостить вас фосфорной водкой, — говорит Ар и тут же, заметив мою реакцию, спешно поясняет: — Не переживайте, это только название такое. Уверяю, напиток абсолютно безопасен для землян. Ну, если только в больших количествах…

Глава 20. Долгожданное коммюнике

Немного неудобно от того, что возвышаюсь над остальными. Но ничего с этим не поделаешь. Меркурианская культурная норма — гость должен сидеть выше хозяев. Они сказали, что обычай такой — возник из стремления ретушировать разницу в росте землян и меркурианцев. И я даже испытываю что-то вроде зависти или досады. Не совсем зависть, конечно, а просто думаю, что им-то хорошо, присели себе на полу, подложив под себя подушки, а я вот должен сидеть на стуле, возвышаться, маячить, как говорится. Как дурак, ей-богу, сижу и даже горблюсь, чтобы не выглядеть слишком высоким. Мне даже кажется, что говорю приглушённым голосом. Опять же, возможно для того, чтобы не смотреться этаким громогласным и оттого большим. А может быть, это из-за опасений разбудить других обитателей поселения. Глупые опасения, они ведь спят крепким сном, к тому же находятся в других помещениях, отделённых от столовой толстыми стенами.

— Что от меня требуется? — тихо произношу я.

— Примерно в двух километрах отсюда находится база, — отвечает Ар. Говорит он медленно, еле ворочая языком, отрешённо и словно бы в полусне. — Военная база. Земная. Два километра — это по прямой. Если идти по подземному тоннелю, то выйдут все три километра, — говорит Ар, после чего замолкает.

— Да, около того, — соглашается Стелла. Она сидит напротив Ара и своими словами, как мне кажется, пытается его приободрить. Если не сказать — разбудить. — Не больше трёх километров. Путь до базы займёт у нас часа два…

— Вы собираетесь идти на военную базу? — восклицаю я, но тут же перехожу на пониженный тон. — Зачем? Мне обязательно идти? Я могу отказаться?

— Можете, — тут же отзывается Стелла. Смотрит не на меня, а в сторону, на противоположную стену — вроде упрёка, а может быть, безразличие. — Но мне бы хотелось, чтобы вы пошли с нами.

— Это почему же? — удивляюсь я. Не то, чтобы искренне, потому что уже догадываюсь, куда клонит Стелла.

— Глупо было приезжать сюда, проделать такой тяжёлый, опасный путь и не посетить базу, — говорит Ар, а при этом едва ли не засыпает, глаза полуприкрыты, между словами допускает паузы. — Так ведь, Стелла?

— Вы можете отказаться, но мне бы хотелось, чтобы вы пошли с нами, — повторяет Стелла и теперь уже смотрит мне в глаза. Проницательно смотрит, с чувством, только вот не могу понять, с каким. — Знаете, Стефан, — продолжает она и виновато поджимает губы, — то, что вы тут оказались, можно назвать везением. Я имею в виду тот инцидент с ложными полицейскими. Вы, конечно, так не считаете. Но… — Стелла запинается и нервно поправляет бежевую ленту у себя в волосах. — Но если честно, я даже обрадовалась, что мне представилась возможность взять вас с собой. Ваше присутствие здесь и на базе очень важно для нас. Вы — учёный. Видный учёный, независимый. Вы имеете вес в академическом сообществе. Вас можно назвать общественным деятелем. С такой фигурой вынуждены будут считаться, к вашему мнению прислушаются, не смогут проигнорировать.

— Чем больше людей узнает о том, что происходит на базе, тем лучше, — произносит Ар, протягивает руку с зажатой в ней бутылкой и пополняет мою рюмку водкой. После чего наливает себе и совсем чуть-чуть Стелле.

— Простите, Стефан, за такое потребительское отношение, — спохватывается Стелла, — но выбора у нас особо не было, и сейчас нет.

— Так что же там, на базе? — допытываюсь я. — Запрещённое оружие? Это как-то связано с военным конфликтом?

— Да ерунда всё это! — с чувством восклицает Стелла. — Нет тут никакого конфликта, неужели не ясно? — Она смотрит на меня с досадой. — С кем тут воевать? С ними? — Стелла кивает в сторону Ара, который уже почти засыпает. — Никому это не нужно. Рядовые земляне для них — туристы. Состоятельные туристы. И Меркурий для большинства землян — не более чем курорт. Мы уже давно с ними не воюем. Да и не было тут никогда настоящей войны. Локальные конфликты и террористические атаки провоцируются и спонсируются Землёй. Это оправдывает присутствие земного военного контингента, держит солдат в тонусе и вносит раскол в меркурианское общество. Неужели вам это не понятно, Стефан?

— Чтобы делать столь громкие заявления, — осторожно говорю я, — нужны веские доказательства…

— В том-то и дело, — с горечью в голосе отвечает Стелла. — Земные круги весьма влиятельны и обладают внушительными финансовыми ресурсами. Земляне всегда были искусны в вопросах заговоров и конспирации. Доказательства достать очень сложно. Но мы на верном пути. Если вы согласитесь идти с нами, то сами увидите одно из таких доказательств.

— На этой базе находится тюрьма, — неожиданно просыпается Ар. — Настоящий концлагерь, — говорит он весомо и сверлит меня тяжёлым взглядом. — Тюрьма для змееносцев.

— Когда-нибудь слышали о змееносцах? — спрашивает Стелла в то время как я лихорадочно пытаюсь сообразить, о чём таком они толкуют.

— Да, пожалуй, что слышал, — неопределённо отвечаю и замолкаю.

— Это такой знак зодиака, — на всякий случай поясняет Ар. — Непризнанный официальной астрологией знак. Представители этого знака преследуются правительствами Земли и администрациями некоторых колоний. Всё это, разумеется, средневековые предрассудки, однако на Земле, насколько мне известно, змееносцев считают потенциальными террористами, преступниками, — медленно и мрачно проговаривает Ар. — Их могут арестовать по подозрению в симпатиях к Ордену Змееносцев. И много за что ещё. Это официальная позиция Земного правительства, ничего нового в этом нет.