Память льда

— Как прикажет Святой.

Сильные руки схватили Тука Младшего, без труда подняли с холодного пола.

Он был вытащен из комнаты. На полпути сирдомин остановился.

— Тук, послушай меня, пожалуйста. Она прикована, и цепи не позволяют ей доставать до стен. Слушай. Я помещу тебя вне ее досягаемости. Принесу воду, еду, одеяло — Провидец мало обращает внимания на ее крики, потому что последние дни она кричит непрерывно. Не будет он и читать ее разум — у него много более важных забот.

— Он сожрет тебя, сирдомин.

— Я уже давно сожран, малазанин.

— Я… мне жаль.

Держащий его человек молчал. Когда он заговорил, голос ломался: — Ты… ты предлагаешь мне сочувствие. Возьми меня Бездна, Тук, я превзойден. Разреши мне мои малые усилия, прошу…

— С благодарностью, сирдомин.

— Спасибо.

Сирдомин двинулся дальше.

Тук заговорил: — Скажи, сирдомин, лед все еще сковывает море?

— Не более чем на лигу, Тук. Какое-то неожиданное изменение течений очистило гавань. Но бури все еще сильны, и лед в гавани трещит и гремит, словно десять тысяч сражающихся чертей. Ты не слышишь?

— Нет.

— Да, я понимаю, здесь звук слаб. Но у подножия крепости он силен, словно началась осада.

— Я… я помню ветер…

— Он больше не достигает нас. Еще один каприз погоды, и я ему благодарен.

— В пещере Матроны, — сказал Тук, — нет ветра.

* * *

Затрещало дерево — устрашающий звук разнесся по всему обломку Мекроса. Леди Зависть прекратила взбираться к разрушенному фрагменту улицы. Подъем внезапно стал более крутым, камни под ногами обдало морозом. Разочарованно зашипев, она открыла садок и проплыла по воздуху туда, где ожидала ее Ланас Тог.

Т'лан Имасса даже не покачнулась на ненадежном насесте. Ветер трепал рваную кожу и куски одежды. Торчащие в теле мечи покрылись инеем.

Перепорхнув на ее сторону, Леди Зависть яснее различила источник устрашающе громких звуков. С их плотом столкнулась большая льдина, и сейчас она рвала его бок, смешивая обломки с бурлящей водой и ледяной крошкой.

— О ужас, — вздохнула Зависть. — Кажется, нас толкает на запад.

— Все же мы плывем к земле, — ответила Ланас Тог. — И этого достаточно.

— Этим курсом нас занесет на двадцать лиг от Коралла, и все по бездорожью, если я правильно помню карту. Ах, как я устала от блужданий. Ты уже изучила наш дом? Если не считать перекошенного пола и тревожных видов из окна, он роскошен. Знаешь ли, не выношу дискомфорта.

Т'лан Имасса не ответила, продолжая всматриваться в сторону севера.

— Вы все похожи, — фыркнула Леди Завист. — Нужны были недели, чтобы вызвать у Тоола желание поговорить.

— Ты уже упоминала это имя. Кто Тоол?

— Онос Т'оолан, Первый Меч. Уже в нашу первую встречу он был изодран сильнее тебя, так что у тебя еще есть надежда.

— Онос Т'оолан. Я однажды видела его.

— Конечно, на Первом Собрании.

— Да. Он говорил против Ритуала.

— Значит, ты его ненавидишь.

Т'лан Имасса ответила не сразу. Плот под ними бешено дернулся, один конец поднялся и опустился, когда переменившееся течение набрало силу, и снова поднялся. Однако Ланас Тог даже не шевельнулась. — Ненавижу? Нет. Я, конечно, была не согласна. Все мы были против него, и он уступил. Так все думали.

Леди Зависть скрестила руки на груди: — То есть?

— Что истина определяется числом голосов. То, во что все верят, должно быть истиной. Когда снова увижу Оноса Т'оолана, скажу ему: ты один был прав.

— Не думаю, что он затаил обиду. И, еще подумав… я заподозрила, что он уникален среди Т'лан Имассов.

— Он Первый Меч.

— Я имела столь же раздражающую беседу с Моком. Я поинтересовалась, почему он и его братья еще не бросили вызов тебе. Сену и Туруле сражались с Тоолом — и проиграли. Мок будет следующим. Оказалось, сегуле не сражаются с женщинами, если те не нападают. Так что не советую на них нападать.

— У меня нет повода, Леди. Если найду хоть один, тогда…

— Ладно, скажу более прямо. Тоолу нелегко пришлось и против Сену, и против Туруле. С Моком он, вероятно, будет на равных. Ты равна Первому Мечу, Ланас Тог? Если действительно хочешь достигнуть Собрания целиком, а не по частям, будь сдержаннее.

Железо заскрежетало о кости, когда Ланас Тог пожала плечами.

Леди Зависть вздохнула. — Что же я сочту более угнетающим? Пытаться завести с тобой и сегуле светскую беседу или смотреть в страдающие волчьи глаза? Состояние Гарата даже комментировать не стану, потому что скотина все еще на меня зла.

— Волчица очнулась, — сказала Ланас Тог.

— Знаю, знаю, и сердце поистине рыдает от сочувствия, по крайней мере сочувствия к запертой внутри нее древней богине. Ведь они заслужили немного слез? Вечность одиночества… даже для не вполне смертной ай — это не шутки.

Т'лан Имасса повернула голову: — Кто наградил ее таким ранящим даром?

Леди Зависть дернула плечом, радуясь возможности скопировать привычку Имассы. — Мой заблудший родич, считающий себя добрым. Ладно, наверное, это слишком упрощенный ответ. Мой родич предвидел, что некая богиня будет жестоко ранена — так и случилось при Падении — и нуждался в теплой плоти для сохранения ее духа. Вот как это произошло. Прозорливость. Стая была мертва, а щенок слишком мал, чтобы выжить в тех условиях. Хуже того, она была одна на целом континенте.

— Твои собратья имеют неверное представление о милосердии, Леди Зависть.

— Согласна. Теперь у нас есть нечто общее! Как чудесно! — Миг спустя он посмотрела на Имассу, и улыбка увяла. — Ох, — прошептала она, — кажется, это жестокая истина.

Ланас Тог снова перевела взор на мятущееся море. — Большинство истин таковы, — сказала она.

— Ладно! — Леди Зависть провела ладонью по волосам. — Думаю, я должна пойти вниз и еще поглядеть в жалобные глаза волчицы. Чтобы улучшить настроение, ты же понимаешь. Знаешь, по крайней мере у Тоола было чувство юмора.

— Он Первый Меч.

Что — то бурча себе под нос, она пошла вниз — туфли едва касались промерзшей мостовой. Леди Зависть остановилась, лишь дойдя до входа в дом. — Ох! Это было забавно! В некотором роде. Отлично! Необычно!

* * *

Карга яростно скакала по земле. Бруд следил за ней. Слева от него стояла Корлат, в дюжине шагов сзади лениво прохаживался Каллор. Слева от них по дороге маршировали шеренги солдат, а справа, на расстоянии двух тысяч шагов, стучало копытами стадо бхедринов.