Пангея

Я слышал ее яростную отповедь и понимал, что никогда она не была так далека от меня. Вроде бы человек тебе душу изливает, о наболевшем кричит, а все эти проблемы мне просто непонятны. Как это так женщина - и детей не хочет? Семьи - тоже. Бежит от них сначала в институт, а потом и вовсе - на войну. Бред какой-то!

Отчего-то вспомнилось, как Елена заинтересовалась моими рассказами об окопной войне. Не отвернулась, не попросила прекратить говорить гадости - нет, ей, кажется, действительно было интересно.

– Вы ведь ничего не знаете о войне, сударыня, - вздохнул я.

– Вот и узнаю!

– твердо заявила Елена.

Я понял, что сам того не желая, только что вступил в спор с ней, чего делать было категорически нельзя. Весь этот обмен аргументами следовало задушить в зародыше. Немедленно!

– Значит так, сударыня, - решительно произнес я, - вы сейчас же, немедленно, возвращаетесь домой. Это не обсуждается никоим образом, вы меня поняли?

– Не кричите на меня!
– вспылила Елена.
– Я решила пойти в армию, в строевую часть, и от своего замысла не отступлюсь! Так и не знайте!

– А знаете ли вы, сударыня, - снизил я тон, - что с вами будет, если выясниться, что вы, женщина, обманом завербовались в армию?

– И что же?!
– всплеснула руками она.

– Не смотря на сословие, барышня, - кажется, я сознательно начал понижать голос, придавая ему пущей зловещести, - вас разложат на лавке, вроде этой, - я указал на простую деревянную лавку, стоявшую у стены комнаты, на ней обычно рассаживали офицеров во время длинных совещаний, - и пара барышень отходит вас как следует розгами по всем чувствительным местам, а после за армейский счет доставят домой. Вы этого хотите?

– Я хочу служить, - отрезала Елена, правда, слегка побледнев, наверное, от обрисованной мною перспективы.

– Так служите на вспомогательной должности!
– снова не смог сдержаться я.
– Радистки, шифровальщицы, да мало ли еще дел для женщины в армии найдется?! Тоже служба, ничему не хуже других!

– Крутиться в штабе, - отмахнулась Елена, - это не для меня!

– Госпитали есть, - нашел я новый аргумент, чего делать себе только что категорически запретил.
– Уж там вы принесете куда больше пользы всем! Вы же из семьи врачей, верно?

– Медсестрой или санитаркой, - с каким-то пренебрежением произнесла она, - не уж, спасибо. Не хочу себе такой судьбы! Все эти солдатики с офицерчиками, что проходу не дают. Нет, нет, нет!

– Вот ведь горе вы мое, - неожиданно для самого себя сказал я, отступая и присаживаясь на ту самую лавку.
– Не могу я оставить вас в полку! Это ведь будет в чистом виде пособничество в этом обмане!

– Я могу просто уйти и попробовать в другом полку, - буркнула Елена, - где меня никто не знает.

– Плохо вы знаете нашу армию, сударыня, - вздохнул я.
– Откуда, кстати, вообще взялся этот фенрих Шварц?

– Это мой брат, - ответила Елена, - старший. Он после гимназии подал документы в армию, но отец узнал об этом и добился его перевода в военно-медицинское училище. И тут он написал мне, и упомянул, что ему пришло письмо о присвоении ему звания фенриха и зачислении в Восьмой Вюртембергский драгунский полк. Я поняла, что это - мой шанс. И надо же было вот так попасть на вас!

– Весьма предусмотрительно, - протянул я, поднимая на нее глаза.
– Ты хоть понимаешь, на что хочешь сейчас подписаться? Армия не имеет никакого отношения к романтической пропаганде, что вешают на уши юнцам на вербовочных участках

– Не надо повторяться, - поглядела на меня сверху вниз Елена.
– Я уже слышала все про грязь и про кровь. Не беспокойтесь, из окопа не побегу!

– Что же вы делаете со мной, Елена?
– Я поднялся на ноги, шагнул к ней.
– Веревки же вьете форменным образом!

– Ну не знала же я, что меня именно к вам адъютантом направят!
– воскликнула Елена.

– И все-таки, не могу я вас оставить в полку, - отмахнулся я.
– Ошибка на лицо. Так что просто сделаем вид, что вас здесь не было. Простая бумажная путаница. Это бывает. Не слишком часто, но и редкостью назвать нельзя.

– Да что ж это такое?!
– Елена снова всплеснула руками.
– Нельзя же так, Максим!

– Как - так?!
– громче чем следовало, спросил я.
– Как?!

И тут в дверь кабинета вежливо постучали.

– Отойдите от двери, - бросил я Елене и громко сказал: - Входите!

На пороге стоял зампотылу. Он переступил порог, отдал честь и обратился ко мне:

– Выбил сколько смог, господин полковник.
– Он протянул мне папку.
– Прошу ознакомиться.

– Фенрих, - бросил я Елене, - вы свободны.

Она отдала честь и вышла из комнаты. Майор Дрезнер вместе со мной прошел к столу и разложил бумаги.

– Это и есть ваш адъютант?
– поинтересовался он будничным тоном.

– Именно он, - ответил я, понимая, что сам себе только что отрезал себе все пути к отступлению. Теперь появление Елены в качестве моего адъютанта было замечено другим офицером и выдать "фенриха Шварца" за бумажную путаницу не выйдет.

Переодевшись в драгунскую форму, Елена стала меньше похожа на молодого человека, чем в обычной пехотной шинели. А может быть, играло роль то, что я уже знал, кто стоит передо мной. Отправить ее домой без позора было уже невозможно, слишком многие видели моего нового адъютанта, да и хитрая девушка умудрилась уже представиться в офицерском собрании.

Теперь мне оставалось только ввести ее в курс дела, чтобы фенриха Шварца не разоблачили в первые же дни.

– Значит так, молодой человек, - обратился я к ней.
– Для начала, присядьте на эту лавочку и почувствуйте ее, как следует. Вы окажетесь на ней - или очень похожей - в куда менее удобной позе.
– Я сел на стул напротив нее.
– Это было лирическое отступление. А теперь, серьезно.

Я протянул руку и провел по ее бархатистой щеке. Елена сморщилась, но ничего не сказала.

– Бриться из-за тебя мне придется через день, - буркнул я, - и ты будешь тщательно мылить лицо и обрабатывать его станком. Ты уже в том возрасте, когда отсутствие щетины на щеках уже вызывает закономерные вопросы. Если будут спрашивать, почему по моде многих фенрихов не отращиваешь усов, отвечай, что я этого не одобряю. Понятно?

Елена ограничилась коротким кивком.

– Далее, - продолжил я.
– С мытьем и прочей гигиеной...
– я замялся, - так сказать, по женской части, у нас тяжело...