Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад
Шрифт:
Утверждение очевидного: если работаете с языком, изображением становится все, буква символизирует звук, слово — предмет или понятие, — и когда я писала «Девицу, волка, каргу», мне нравилось (само собой, неоригинально) в попытках рассказать историю признать и поэксплуатировать отстраненность, а также, быть может, и некоторым образом раз-рассказать историю, но повествование мне нравится, и мне хотелось, чтобы там всякое происходило, а стало быть, история эта не должна была стать неким металитературным разоблачением; иными словами, мне было неинтересно привлекать внимание к уловкам для того, чтобы развеять грезу, которой является
— К. У.
Сабрина Ора Марк
МОИ БРАТИК ГЭРИ СНЯЛ КИНО — И ВОТ ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО
Италия. «Маленькая невольница» Джамбаттисты Базиле
Хоть Гэри носит на голове бумажный пакет, я его сразу узнаю. Он мой брат и снимает кино. Не поймите меня как-то не так — глаза прорезаны. То есть, Гэри все видно.
— Гэри, кино как называется? — Гимно называется, — отвечает Гэри, — «Моя семья».
— Ты сказал «гимно», Гэри.
— Не-а, ничего я не так сказал. Я сказал «гимно».
— Ну вот, ты опять так сказал, Гэри. Глаза Гэри заметались туда-сюда. Гэри расстроился.
— Я сейчас выйду из себя! — закричал он.
— Извини, пожалуйста, Гэри.
У Гэри неполадки со словами. Это его самое больное место. Иногда он до того трагически отклонялся от смысла, что хотелось взять его на ручки, залезть на дерево и оставить там в самом большом гнезде, что найду. Собирался сказать «человек», а получалось «канталупа». Хотел сказать «папа» — выходило «носок». Даже мое имя коверкал. Называл меня «Мышка».
— Ты сам себе сделал камеру, Гэри?
Камерой была старая жестянка — он к ней приклеил какие-то листики. Гэри поднял свою камеру повыше. Несколько листков с нее спорхнули.
— Мотор? — прошептал он. А потом еще тише: — Снято?
— Можно сделать тебе предложение, Гэри?
— Какое, Мышка?
— Может, камеру куда-нибудь направить?
— Например, куда?
— Может, на актера, Гэри? На актера, который произносит реплики?
— Вот на таких актеров? — спросил Гэри. Я гордилась его произношением. Он завел меня за диван.
Актеры стонали кучкой.
— Это Деда, Гэри? — То несомненно был Деда. На очень, очень шаткой вершине кучи.
— Здравствуй, Деда, — сказала я.
— Привет, — ответил Деда. Он был не очень рад меня видеть. Я вышла замуж за черного, и он по-прежнему злился. — Это не про тебя, — сказал Деда. — А про Гэри и его груз грез.
— Смотри! — сказал Гэри. — Вот Носок. — Он имел в виду нашего папу.
— Привет, Па. — Мой отец вяло помахал. Между ним и дном было еще актера четыре. Там же присутствовали и мои одиннадцать других братьев: Юджин, Джек, Сид, Бенджамин, Дэниэл, Сол, Илай, Уолтер, Эдам, Ричард и Гас. Они стонали. Тетю Розу всунули между мамой и бабушкой. На самом дне клубком свернулись двоюродные.
— Дай мне ту лопату, — сказал Гэри.
— Какую лопату? — спросила я. Но Гэри уже направил свою жестянку прямо на кучу.
— Свет, — сказал Гэри. — Выключи свет! — Я выключила. — Камера, — сказал Гэри. — Мотор, — сказал
Гэри. — Снято, — сказал Гэри.— Можно спросить, Гэри?
— Что, Мышка?
— Гэри, почему ты снимаешь в темноте?
— С меня хватит, — завопила мама. — Я тут уже шесть клятых лет.
Тетя Роза заквохтала. Я зажгла свет. Гэри ушел в кухню и вернулся с большим подносом, на нем стояли крохотные чашки с водой.
— Я не могу жить в этой куче так близко от твоего отца, — завопила мама.
Мне стало интересно, что там с отснятым материалом.
— Мне нужен мани-педи, — завопила мама. — Мне, к черту, фен нужен.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала я.
— Это не про тебя, — завопила мама. — А про Гэри и его груз грез.
Я дала ей чашечку воды.
— Вода на вкус липовая, — завопила мама.
— Она липовая, — сказал Гэри.
Запищал отцовский пейджер. Его родители умирали.
— А вам известно, — спросила Ба, — что страх перед чужими касаниями называется «афенфозмфобия»? — Мама закатила глаза.
— О чем будет кино, Гэри?
— Гимно про холокост, — сказал Гэри.
— А сценарий есть, Гэри?
— Принеси мне ту лестницу, — сказал Гэри. Я принесла ему лестницу. Он прислонил ее к куче, взобрался на самый верх и встал на Деду. Тот улыбнулся.
Гэри стащил с головы бумажный пакет. Выпали и рассыпались его серебряные волосы. Актеры заухали и заахали. Гэри залился румянцем. Бумажный пакет он вывернул наизнанку и стал читать с него сценарий:
— «Да не будет у тебя других богов; Не делай себе кумира; Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; Помни день субботний; Почитай отца твоего и мать твою; Не убивай; Не прелюбодействуй; Не кради; Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего; Не желай дома ближнего твоего… ничего, что у ближнего твоего». [9]
— Такой хороший мальчик, — сказала тетя Роза.
— Такой хороший мальчик, — сказал Деда.
— Такой хороший мальчик, — сказал мой отец.
9
Парафраз Исх. 20:3, 4, 7, 8, 12,13–17.
— Пошел ты к черту, — сказала мама. Одиннадцать других моих братьев застонали.
— А вам известно, — сказала Ба, — что страх перед шкурами животных называется «дорафобия»? — Мне стало интересно: чье сердце — пропащая ложка? Мое или Гэри?
Теперь уже я ничем больше не могла Гэри помочь — только обнять и спросить, что он будет делать дальше.
— После чего? — спросил Гэри.
— После съемок, — сказала я.
— Поеду в Барселону, — сказал Гэри. Тут-то меня и размазало по потолку. Я бы сказала «скинуло с кучи», но на кучу меня не звали. Я, в общем, толком и не понимала, хочется ли мне на кучу. — В Барселоне такая болтунья, — сказал Гэри, — что мне очень нужно попробовать.
— Ой, Гэри, да ладно тебе. Ты же орать будешь всю дорогу. — В Штатах Гэри просто суетился. За границей же он орал.
И тут я вспомнила неполадку Гэри со словами.
— Барселона? — спросила я.
— Барселона, — ответил Гэри.
— Болтунья? — спросила я.
— Болтунья, — сказал Гэри.
Я перевела взгляд на кучу. Мать наполовину из нее выбралась.
— Еще шесть лет, — завопила она, — и с меня хватит.
Мой отец идеалистически засветил Гэри большие пальцы.
— А вам известно, — сказала Ба, — что страх перед куклами называется «пупафобия»?