Para bellum

Отпустил.

Куда деваться то?

Не под замок же сажать в самом деле? Просто попросил Фрунзе приглядеть за ней. И тот не только установил наблюдение, но и время от времени встречался с ней. Чтобы так сказать, не терять контроль над ситуацией.

Девушка она была не сказать, чтобы красивая. Просто в ней было СТОЛЬКО харизмы, энергии и шарма, что она волей-неволей становилась центром внимания практически любого коллектива. И эти встречи породили нехорошие слухи.

Чего это наш генсек с этой пламенной итальянкой встречается?

Чем Фрунзе и решил воспользоваться.

Любовь Петровна охотно поддержала игру, тем более, что ей откровенно не нравились эти встречи. И хотя она верила мужу и в мужа, но все равно — испытывала психологический дискомфорт. До такой степени, что с удовольствием бы выцарапала глаза Эдде при встрече. Но каждый раз сдерживалась и даже была дружелюбна.

Благо, что встреч этих прошло всего-ничего. Один раз сам Муссолини прилетал на переговоры. В честь чего давали прием. А в другой — являлся ее брат. И тут уже пришлось устраивать посиделки внутри семьи…

И вот теперь, ей заказали убийство Фрунзе. Отравление. Апеллируя к тому, что он ее все равно собирается «вышвырнуть» на улицу и взять молоденькую и удобную жену. А если все сделать правильно и осторожно, то комар носа не подточит. Если же она откажется, то они обнародуют весь компромат на нее…

— И что делать? — нервозно спросила Любовь Петровна.

— Прежде всего сохранять спокойствие, — дернув щекой, произнес Артузов.

— Это понятно, а предпринять что мы можем?

Артур Христианович немного подумал и поведал, что немногое. В плане контрразведки — да, накрыть эту ветку британской агентуры не представлялось сложным. Но это ничего не давало. Выявленного агента нужно использовать, а не арестовывать. Встречно же…

После того, как Союз последовательно отказался сначала от Мировой революции, потом от строительства коммунизма и даже социализма, провозгласив своей целью «здоровую социал-демократию» от него отвернулись многие старые сторонники.

— Агенты Коминтерна были двух типов, — вещал Артузов. — Идейные и мерзавцы. Идейные отвернулись от нас и теперь работают на новый Коминтерн, со штаб-квартирой в Лондоне. А мерзавцы слишком ненадежны. Часть из них точно работает на другие разведки, являясь двойными, тройными и более многостаночными агентами. Кое-кого из них мне удалось вывести на чистую воду, и я их использую для проверки дезинформации.

— А царская агентура?

— С ней тоже все непросто. Там целый зверинец и двойных агентов еще больше, чем в Коминтерне. Так что, вместе с людьми Вальтера, — кивнул он на также присутствовавшего здесь начальника военной разведки, — мы более-менее надежно контролируем только центральную и восточную Европу. В меньшей степени Балканы и Францию. Еще меньше Ближний Восток и Англию с Испанией. В остальных странах у нас только отдельные агенты и сведения крайне отрывочны и ненадежны.

— А эти, что охотятся на журналистов?

— А что там такого? Несколько независимых групп ездят по общеизвестным адресам и зачищают людей, до которых никому нет никакого дела. Их никто не охраняет. Они никому не нужны. Ну, кроме заказов на гадостные статьи. Это к разведке не имеет никакого отношения. Им бы я не доверил ликвидацию охраняемых персон. Скорее всего бы не справились.

— А…

— Мы плохо себе представляем, как работает разведка Великобритании, — произнес Вальтер Николаи. — Насколько я понимаю, дело на Любовь Орлову хранится где-то в штаб-квартире. В теории мы можем устроить поджог, но это ничего не гарантирует. Во-первых, если оно хранится в несгораемом ящике, то оно и сгорит. Во-вторых, ничто не говорит о том, что оно в одном экземпляре и не храниться где-то еще.

— К тому же в Англии у нас очень слабая и робкая агентура. Они стараются не рисковать попусту. — добавил Артузов.

— Может быть отправим взвод ССО? — спросил Фрунзе.

— Как вы себе это представляете?

— Ну как? Высадятся на берегу. Пошумят. Нужное досье заберут. Остальное сожгут. Уедут.

— Вот так просто?

— А почему нет? Или вы думаете, что англичане в к этому готовы?

— Ну… — «завис» Артузов.

— Для этого нужно время, — заметил Вальтер Николаи. — К тому же, насколько я знаю, среди бойцов ССО всего несколько человек мало-мальски говорят по-английски. Причем с жутким акцентом и малым словарным запасом.

— Вы точно хотите так рискнуть?

— Я точно хочу дать им понять, что в эти игры мы можем играть тоже. И что не только они могут «шалить».

— Это ведь повод для войны. А она нам сейчас ни к чему.

— А им нужна? Они ведь дают нам повод для войны. Да и вообще ведут против Союза мощную подрывную деятельность. В том числе направленную на ликвидацию руководства. А это нарушение негласного правила — не трогать высокопоставленных чиновников. Я считаю, что англичане должны быть наказаны. В принципе, можно даже и днем заехать, чтобы побольше персонала перебить. Только надо заранее выяснить — где проходят их телефонные линии и обрезать их. Или, быть может, сломать им телефонный узел? И совершить нападение на ближайший полицейский участок, чтобы отвлечь органы, имитируя ИРА.

— Это слишком нагло, не находите?

— Это слишком нагло, поэтому этого никто не ожидает. И один раз мы так зайти сможем.

— Но… мне кажется, что это перебор…

— Знаете, какой яд они дали Любе?

— Откуда?

— Цианистый калий. Мы провели тест и проверили. А обещали, что он будет медленно убивать накопительным эффектом. Чтобы на нее никто не подумал. То есть, они разом хотели убить и меня, и ее. Ведь в случае, если бы она меня убила, широкая общественность потребовала бы ее казни. Почему мы должны это терпеть?! С какой стати?! Кто они такие, чтобы с ними обходились тактично, когда они такое творят! Мрази! Скоты!

— Михаил Васильевич, — примирительно произнес Артузов, поднимая руки. — Спокойнее. Эмоции не помогают трезво оценивать ситуацию. Спокойнее. Вы не можете себе принимать решения под эмоциями.

Фрунзе замолчал, исподлобья глядя на Артузова. И где-то через минуту произнес.

— Ты был следующий.

— Что?

— У них есть список на ликвидацию. И ты в нем — вторым номером идешь. Сразу после меня.

— Это так, — кивнул Вальтер Николаи. — Сведения не проверенные, но вполне реалистичные. Во всяком случае в свете произошедших событий. Я, кстати, двадцать девятый.

— Твою мать… — выдохнул Артузов и расстегнул воротник.

— А ты говоришь перебор? Мочить их нужно, как козлов в сортире. — процедил Фрунзе с холодной, не скрываемой ненавистью в голосе.

— Мне потребуется время.

— Сколько?

— Пару дней. Нужно будет устроить несчастный случай агенту, вышедшему на Любовь Петровну. Максимально реалистичный. Пока они спохватятся. Пока найдут способ подвести к ней нового агента, чтобы выяснить, почему та не действует, пройдет время. Не меньше недели. Думаю, нам хватит этого времени.