Para Bellum

Если бы чекист мог видеть мечтательное выражение лица собеседницы, он понял бы, что выиграл партию с блеском.

– Спасибо вам большое за душевность, – сказала Зинаида Петровна. – Конечно, ради счастья доченьки я всё сделаю. Тем более, от этого ни для кого не будет никакого вреда, ведь правда?

– Конечно, – подтвердил Рясной.

– Мне нужно заехать за этой таблеткой к вам?

– Ну что вы, я сам завезу прямо к вам на работу.

– Ой, прямо неудобно доставлять столько хлопот, – в голосе собеседницы зазвучали кокетливые нотки. – А как мне потом передать записи? Отвезти моему коллеге?

Наивность, чтобы не сказать, дурость собеседницы вызвала саркастическую ухмылку Рясного. Но доверительно-интимных интонаций его голос не утратил.

– Разве я смогу отказаться от повода ещё раз увидеться с вами? Тем более что мой друг работает в закрытой лаборатории. Если кто-либо узнает о том, что он открыл тайну своих исследований – даже мне, да ещё и передал засекреченный образец, и у него, и у меня будут большие неприятности. Когда всё произойдёт, позвоните мне, и я с удовольствием приеду. Может, у нас даже будет возможность где-нибудь пообедать вместе.

– Это было бы замечательно, – вздохнула Зинаида Петровна.

По дороге, в гастрономе у кинотеатра «Ударник», генерал купил торт с нежными кремовыми розами. Идти с круглой картонной коробкой, перевязанной шпагатом, было не очень удобно. Слава богу, хватило ума хотя бы одеться в гражданское. Естественно, подпоясавшись под пальто и пиджаком широким ремнём, на котором пристроилась кобура с «ТТ». После позавчерашнего вечера Сергей Петрович зарёкся выходить куда-либо без личного оружия.

На центр Москвы опустился плотный туман. Он укутал город, как оборачивают ватой ёлочную игрушку, приглушил звуки, сделал невидимками автомобили и прохожих. Марков шагал, шлёпая ботинками по слякотной мостовой. Из плотной серой мглы выныривали легковые и грузовые машины, автобусы, шуршали мимо, выплёскивая на обочины тротуара слякоть. Периодически появлялись встречные прохожие. Выглядело это как эпизод из романа английского писателя Герберта Уэллса: пелена как будто начинала сгущаться, приобретала размытые очертания тёмной человеческой фигуры. В двух шагах от Сергея человек материализовывался и через пару секунд растворялся в пустоте за спиной.

Неожиданно туман исчез, опустился на тротуары и газоны, повис клочьями на ветках деревьев. Вновь возникла из морока улица с вечно спешащими горожанами и гостями столицы, с колесящим по мокрым мостовым транспортом. Как будто из призрачной страны мёртвых Сергей Петрович попал в нормальный человеческий мир. Он даже автоматически замурлыкал себе под нос: «Над страной весенний ветер веет, с каждым днём всё радостнее жить». Но на фоне последних событий бодренькие слова звучали саркастически. Марков хмыкнул, остановил такси и покатил на встречу с будущей тёщей.

Зинаида Петровна встретила гостя радушно. На круглом столе, застеленном той же клеёнкой, сиял вёдерный самовар, похоже старинный. Его взяли в окружение стеклянные плошки с различными вареньями, мёдом. Здесь же красовалась стеклянная чаша с колотым сахаром. На краю её со скромным достоинством посверкивали серебряные щипчики. Две объёмистые фарфоровые чашки на просторных блюдцах готовы были принять душистую заварку и крутой кипяток. Высоченная пирамида золотисто-коричневых блинов завершала диспозицию.

Хозяйка пригласила Маркова к столу, разлила по чашкам чай. Себе в широкобёдрую с васильками, гостю в литровую, как сказала будущая тёща, «генеральскую». Небольшая таблетка, какую любезно привёз намедни милейший Василий Иванович, и раньше не была заметна – беленькая на белом донце. В кипятке она сразу растворилась, как и не было.

Из своей наполнила дымящейся жидкостью блюдце, устроила его на растопыренных пальцах, прихватила сколок сахара и стала похожа на купчиху с картины Кустодиева, только сильно похудевшую в условиях полностью, но не окончательно победившего социализма.

Сергей наблюдал за манипуляциями будущей тёщи с почти этнографическим интересом. Как гоняют чаи по-московски, он видел впервые. Ни происхождение, ни социальное положение, ни биография раньше не привели. Заметив это, Зинаида Петровна поделилась:

– Мой папа говаривал, что чай должен быть как поцелуй – крепкий, сладкий и горячий. – И радушно предложила: – Пробуйте блины. Напекла специально к вашему приходу.

Генерал, повинуясь взгляду женщины, щедро плеснул на блин жидковатого варенья, свернул фунтик и откусил. Липкая жижица потекла по руке, капнула на полу пиджака. Будущая тёща всплеснула руками, бросилась оттирать сладкое пятно, потом приказала:

– Испортим такую вещь. Снимайте быстрее!

Марков пытался отговориться, но противостоять энергии Зинаиды Петровны было немыслимо.

– Сейчас я быстренько замою, – и хозяйка выскочила из комнаты, не закрыв дверь в коридор. Марков встал из-за стола. Бежать за Зинаидой Петровной, уговаривать не возиться с тряпкой или ждать, пока будут ликвидированы следы его оплошности, вот в чём вопрос. По коридору промелькнула фигура в халате с невероятно яркими цветами, на секунду застыла у распахнутой двери в комнату, ахнула, увидев мужчину, и шмыгнула дальше. Сергей пожал плечами и вернулся к столу.

Минут через пять возвратилась Корлюченко-старшая. Перед собой на вытянутых руках, как именное оружие при награждении, она несла злополучный пиджак с застиранной полой.

– Сейчас высохнет и будет как новый.

Женщина аккуратно развесила одёжку на деревянных «плечиках», извлечённых из шкафа, пристроила вешалку на открытую дверцу и предложила, смущённо улыбнувшись:

– Сергей Петрович, давайте выпьем водки.

Генерал тоже усмехнулся и кивнул.

На столе появился графин из прозрачного стекла, гранёные стопки. Будущие родственники сдвинули ёмкости, выпили, вернулись к блинам и чаю. Зинаида Петровна раскраснелась.

– А знаете, – призналась вдруг она, – когда я вас в первый раз увидела, подумала: – Слишком он старый для моей Ленки. Извините, вам ведь уже за сорок?

– Недавно тридцать восемь стукнуло, – ответил Марков.

– Расскажите о себе, – попросила без пяти минут тёща. – По обхождению вы человек простой, не начальник. А звание… И сам товарищ Сталин ценит. Другого так бы раздуло, как стратостат.

Хозяйка снова наполнила стопки – ничто так не способствует задушевной беседе, по крайней мере, на Руси. Выпили.