Парад теней

— Вы не сумеете ничего доказать на суде! — вскричал, не помня себя, банкир. — У вас нет, у вас не может быть основополагающей документации.

— Не суетись, Юрик. Кое-что имеется. Может, действительно на обвинительный приговор при суперадвокате и не хватит, но для возбуждения уголовного дела вполне достаточно. А ты понимаешь, что такое президент банка под следствием. Легкая паника среди вкладчиков и клиентов — и твой банк безнадежный должник, что в переводе на общепонятный русский язык обозначает банкрот.

— Не блефуешь? — на всякий случай спросил Юрий Егорович.

— То есть не беру ли я тебя на понт? Успокойся или, наоборот, разволнуйся, — как хочешь, — на понт я тебя не беру, нет смысла. Ты же сам понимаешь, где твоя слабина, и я на нее тебе указал.

— Что надо Смирнову? — задал главный вопрос во всем разобравшийся банкир.

— Точные сведения о том, кто финансирует недавно возникшую новую структуру, которая прибирает к своим рукам индустрию развлечений.

— Формально ее не финансирует никто, — устало ответил банкир. — За исключением договора с Радаевым на подготовку программы и гастрольного турне Натальи, наш банк с развлекательным бизнесом ничто не связывает.

— Да я сейчас тебе, Рома, договор покажу! — неизвестно отчего вдруг обрадовавшись, предложила свои услуги Наталья, легко и стремительно подскочила к секретеру, выдвинула ящик.

— А вот это ты зря, подружка! — рыком осудил ее Казарян и в три прыжка достиг двери.

Закинув руку за спину и задрав блейзер, он вырвал из-под брючного ремня персональную машинку «магнум» и, расставив ноги и раскинув руки, распластался по стене в позе темпераментного грека, собирающегося исполнить знаменитый танец «Сиртаки». А «магнум» был пристроен к дверному косяку на уровне возможного появления головы входящего, который не заставил себя ждать. Он, видимо, очень торопился и поэтому совершил незначительную ошибку: не остановился на пороге, а сделал шаг в комнату. Незначительная ошибочка, но вполне достаточная, чтобы облегчить бывшему сыскарю работу. Казарян сделал первое па в греческом танце и оказался за спиной убедительно накачанного человека в рябеньком пиджаке и с пистолетом в руках. «Кольт» молодого человека смотрел в будуар-кабинет, а Казарянов «магнум» трогал холодным носом чувствительную шею охранника.

— Роняй пугач и руки в гору! — приказал Казарян страшным голосом.

"Кольт" с глухим стуком упал на ковер, а подрагивающие руки вознеслись. Не хотелось, конечно, но все время в напряжении дурачка под прицелом держать… Эстет и знаток живописи умело ударил контрагента рукояткой «магнума» за ушко. Молодой человек сделал проваливающийся шаг и упал лицом на жесткий афганский ковер.

— Сигнал только в дому или еще и на вахту? — спросил Казарян у Юрия Егоровича.

— Этот только домашний. На вахту у меня в кабинете, — послушно разъяснил банкир.

Кинорежиссер глянул на него. Банкир трясся — не врал.

— Вот и ладушки, — удовлетворился четким ответом кинорежиссер, присел на зад поверженного и левой рукой пошарил в карманах пестрого пиджачка. Должны же быть у него наручники, должны… А, вот и они!

Подтянул тряпичные руки к спине, защелкнул наручники, ключики положил в карман блейзера и поднялся. Вернул «магнум» на место под ремень, попутно объяснив:

— Обычно я им пупок грею, но на этот раз, чтобы любимую мою Зою зря не волновать, на спине пристроил.

— Что ты наделала, идиотка! — обращаясь к жене, плачуще заныл Юрий Егорович. — Ведь они убийцы, профессиональные убийцы, им только повод дай!

— Скучно было до невозможности, — игнорируя муженька, сказала, жадно раздувая ноздри правильного носика, Наталья Казаряну. — А тут такое волнующее представление! Бой быков! Но ты в порядке, мой тореадор Ромочка!

— А если бы этот бычок по глупости в меня выпалил? — чисто риторически поинтересовался Казарян, наблюдая за охранником.

— Тоже было бы завлекательно. Но не так эффектно, — нагло заявила Наталья.

— Боже, какая идиотка! — продолжал причитать Юрий Егорович.

Бычок пошевелился, пискливо постонал, перевалился на бок и сел на ковре, стараясь понять, что же произошло. Так и не поняв, попытался, плечом упираясь в пуфик, стоявший рядом, подняться, по-собачьи глядя на Юрия Егоровича.

— Обделался, Родион, обделался, — подтвердил его самооценку банкир вроде бы сочувствующе, но тут же презрительно распорядился: — На место, на место иди! И сиди смирно, не рыпайся.

— А руки? — понурился Родион.

— Руки тебе нужны только для того, чтобы в носу ковыряться. И так посидишь, — вступил в беседу Казарян. — Сиди и жди. Может, со временем я тебя и расстегну.

Родион вопросительно глянул на банкира. Тот кивнул. Пришлось уходить. Казарян подобрал с ковра осиротевший «кольт», спрятал его в боковой карман, вернулся в свое кресло и предложил:

— Вернемся к нашим баранам. На чем мы остановились, Юрик?

Юрик, занятый ненавистью к жене, не врубался. Признался виновато:

— Не помню, Роман Суренович.

— Ай. Ай. Ай. — раздельно произнес Казарян. — Воспроизвожу твои слова: "Формально наш банк с развлекательным бизнесом ничто не связывает". И что же далее? Неформально?

— Насколько мне известно… — академично начал банкир, но вздорный кинорежиссер, передразнивая, перебил:

— "Насколько мне известно!" Ты же самый главный пуп в банке, и поэтому подобная формулировка меня не устраивает. Я бы хотел услышать вроде: "По моему указанию…"

— С моего согласия, — выбрал компромиссный вариант Юрий Егорович, финансирование новых проектов шоу-бизнеса проводилось опосредованно, через третью юридическую сторону. Чаще всего через спортивные организации и фонды.

— И что же тебя подвигло на согласие?

— Предельно выгодные для нас условия, — сознался в корыстной слабости банкир.

— По-моему, ты врешь, — грустно сказал Казарян. — Так я и поверю, зная тебя, что ты, ошалев от алчности и не помня себя, погнался за длинным рублем. Ты и живой, и не в тюрьме только оттого, что предельно осторожен. А операция с малозаконной третьей стороной весьма смахивает на криминальную махинацию. Зачем это тебе, когда, как я знаю, положение банка вполне устойчиво? Незачем тебе все это. Похоже, на тебя всерьез наехали, Юрик. Кто и с чем?

— Переговоры со мной велись через Радаева. Я могу надеяться на то, что все, о чем я вам скажу, останется между нами или хотя бы не выйдет на уровень гласности?

— Надейся, — посоветовал Казарян.

— Надежды маловато. Хотелось бы уверенности…

— Да что ты жмешься, будто ссать хочешь? — не вытерпела, возмутилась Наталья. — Начал закладывать, так закладывай до конца!

— Если не принимать во внимание некоторую грубость изложения, совет вашей жены своевременен и абсолютно правилен.