Paradisus

Собутыльники расхохотались.

– Тваркой зажуй, - посоветовал кто-то.

Я, не видя ничего вокруг, запихнул в рот длинное волокно сушеного мяса.

Вроде бы полегчало, во всяком случае, горло слегка смягчилось.

Теплота как-то враз разлилась по телу, мне стало весело. Да, весело.

Затуманился сегодняшний день: крики, кровь, отрубленная голова Бориса.

Осталось только ощущение, что я сделал то, что от меня ждали Марина, Христо и

другие возрожденцы: я прошел рождественские испытания, я стал стрелком и

теперь, вместе с другими счастливчиками, праздную свой триумф.

– Еще, - я подхватил с пола кружку.

Рассвет едва окрасил снежные шапки на крышах бараков, когда я выскочил

из дрожащей от храпа казармы.

Я долго блевал, стоя на четвереньках, покрывая сугроб зеленью. Мне

казалось, еще чуть-чуть - и меня вывернет наизнанку. Наконец, судороги в

желудке прекратились. Я отполз в сторону и упал лицом в снег. Ну и зеленка!

Кажется, никогда мне не было так скверно. Даже когда, мучимый ознобом, я

прятался на дереве в Джунглях.

Повернувшись на спину, я окинул взглядом муторное небо. Последняя

звезда утонула в наступающем рассвете.

Навеянный зеленкой туман развеялся. Искаженное решимостью лицо

Бориса полоснуло мне память. Это я убил его. А скольких еще людей вынужден

буду убить?

– Эй, товарищ!

Я вскочил на ноги, узнав склонившегося надо мной особиста. Это был

снайпер из охраны Отца Никодима, только сейчас при нем не было винтовки.

– В этом бараке подвизается новорожденный стрелок по имени Артур?

– Это я.

Особист окинул недоверчивым взглядом зеленый от блевотины сугроб, мое

изможденное лицо.

– Мне приказано доставить вас к отцу Никодиму.

Это было неожиданно. Зачем я понадобился отцу Никодиму?

– Меня?

– Вас. Идемте.

Особист провел меня уже знакомой улочкой до ворот, за которыми

виднелась Золотая Долина. Караульные, ни слова не говоря, посторонились.

Мы пошли через плац (кровавое пятно скрылось под снегом) к белому

дворцу с плакатом «Будущее зависит от тебя». Да уж, от меня… Никак не думал,

что так скоро вернусь сюда… Вон там, кажется, лежала голова Бориса.

Я едва смог подавить рвотный спазм. Горло драло кислятиной, голова дико

болела. Я с ненавистью смотрел в энергичную спину особиста. Неужели так

теперь будет всегда: «Вас требуют, идемте», «Срочно явиться», «дан приказ»? Ни

охнуть, ни вздохнуть.

За белым дворцом показались золотые статуи: стоящие кружком женщины,

что-то держащие в руках, куда-то завлекающие (наверно, из-за них это место и

назвали Золотой Долиной). Повернув направо, мы подошли к еще одному белому

дворцу, с надписью «армения» под козырьком с причудливыми каменными

завитушками. Что такое армения?

– Станьте лицом к колонне, - подал голос особист. – Ноги держите на

ширине плеч.

– Зачем это?

– Таков порядок.

Я прислонился к холодному камню. Особист быстрыми четкими движениями

обыскал меня.

– Прошу, - он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.

Столько всевозможного барахла я никогда в жизни не видел! Просторный,

тускло освещенный зал был завален чуть ли не до потолка: диваны, статуи, книги,

компьютерные мониторы, тряпье, плюшевые игрушки, аквариумы, пластиковая

посуда. Чего здесь только не было! Все бесполезное, ненужное.

Проследовав за особистом по узкой тропинке, проложенной в джунглях

барахла, я вышел на свободное пространство и увидел Отца Никодима (память

проворно выдала картину – отточенное лезвие опускается на шею Бориса). Отец

Никодим возлежал на диване, закинув длинные ноги в остроносых сапогах на

спинку. Рядом, в кресле, сидел Глеб Пьяных – тот самый бородач, что опрашивал

меня в первый день в Цитадели.

– Артур, стрелок АМР, доставлен, - доложил приведший меня особист.

– Хорошо, можете идти, - кивнул Глеб Пьяных.

Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.

– Голова болит? – вдруг спросил он.

Я от неожиданности ответил не сразу.

– Болит, Отец Никодим.

– Обращайтесь к Отцу Никодиму - «ваш крест», - вставил Глеб.

– Болит, ваш крест.

– Зеленка?

– Зеленка, ваш крест.

Отец Никодим засмеялся, Глеб Пьяных послушно оскалил зубы.

– Знаешь выражение, Артур, – «клин клином вышибают»?

– Не знаю, ваш крест.

– Так вот, держи.

Отец Никодим протянул мне зеленую бутылку. Даже смотреть на нее было

противно… Я сделал глоток. Горло вспыхнуло огнем. Я боялся, что меня снова

стошнит, но - отец Никодим оказался прав – мне полегчало.

– Спасибо, ваш крест.

Я возвратил бутылку.

– Полагаю, теперь с тобой можно говорить на равных, - Отец Никодим

улыбнулся, - Должен сказать, меня впечатлило, как ты, Артур, разобрался с тем

претендентом.

Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.

– Без истерики, без всех этих «кийя!» - четко и ровно. Ничего лишнего – удар

и … результат.

– Спасибо за высокую оценку, ваш крест, - сказал я.

Глеб Пьяных иронично взглянул на меня.

– Оценка и вправду высокая, - согласился отец Никодим. – Настолько

высокая, что я решил назначить тебя в свою личную охрану на место Григоренко.

Его ранили во время рейда по Измайловскому гетто. Помнишь, Глеб?

– Да, ваш крест, - отозвался Пьяных. – Та еще была заварушка.

– Временно, конечно, - пока не оклемается Григоренко. Как ты на это

смотришь?

Я ответил, что буду рад сложить за него голову.

– Похвально.