Параллельные
Шрифт:
— Пусти, — сквозь зубы зло потребовала она.
Я молчал, пристально разглядывая её лицо, словно стараясь разгадать весь этот ребус. Карина начала вырываться, но я не собирался отступать, пока мой взгляд сам не выцепил на столе её сотовый. И, резко отпустив её, схватил трубку. Логика была проста: откуда-то же она узнала про Новикова. Вряд ли бы Павлова села искать информацию об убийце сестры за полчаса до начала новогоднего корпоратива.
И всё-таки рок — удивительная штука. Например, он может не пропускать судьбоносные звонки между двумя абонентами, но зато ты обязательно получишь СМС, которое начнёт невовремя
Людмила писала от души, явно не заморачиваясь в подборе выражений, единственным ограничением послужил допустимый объём текста.
«Новикова сегодня выпустили. Эта мразь будет жить на свободе, пока Машенька, наше солнышко, лежит под землёй… Почему жизнь так несправедлива?!» — гласило первое сообщение. Невольно подумалось — да, Машенька была тем ещё «солнышком». Но, в принципе, Людмила была матерью, и, наверное, её горе можно было понять. Причин для такой бурной реакции Карины я не видел. Даже покосился на неё, испуганную и бледную.
А вот второй конвертик всё же расставил всё по местам: «На её месте должна была быть ты, а не подмахивать Илье. Предательница…»
Логика казалась путаной, но, по крайней мере, это многое объясняло. Людмила действительно приносила младшую дочь на алтарь памяти старшей. А ведь я изначально не придал словам Карины того веса, которого они заслуживали, посчитав, что она имела в виду просто вечное недовольство матери ею.
— Прочитал?! — прошипела Каринка и с психом выдернула телефон из моих рук.
— Только не говори, что воспринимаешь это всерьёз. Ты меня, конечно, извини, но, по-моему, у неё просто крыша поехала.
— А разве это что-то меняет?
— Всё? — съязвил я. Бесила меня эта её покорность Людмиле… Ну в точности как я когда-то — по отношению к отцу.
— Да при чём тут она?! — вдруг закричала девушка. — При чём тут мама? А что, если она права?!
Она зажала пальцами переносицу в попытке совладать с эмоциями, а потом… потом окончательно сорвалась.
— Ты никогда не думал, что было бы… если бы мы все всё сделали иначе? А я думала! Каждый день этой чёртовой жизни думала о том, что было бы, расскажи я родителям про ваши отношения с Машкой. Что, возможно, мать заперла бы её дома, и тогда… тогда она осталась бы жива.
— Но случилось так, как случилось, — возразил, надеясь, что она меня услышит.
Но Карина лишь презрительно фыркнула:
— Это то, чем ты себя успокаиваешь?
— В каком смысле? — внутри что-то неприятно дёрнулось.
— Пф-ф, мне-то хоть не ври. Я вижу это в тебе… Ты тоже мучаешься от чувства вины, поэтому и не рассказал ничего Нине!
— Что за бред! — возмутился искренне, но этот «бред» продолжал набирать обороты в груди. Во рту резко пересохло.
— Да-а-а, — протянула она и истерично расхохоталась, сильно походя на сестру в этот момент. — Ты тоже это чувствуешь?
Челюсти с силой сжались. В какой-то момент мне даже показалось, что могу ударить её, но, поскольку уверенности в том, какой из сестёр адресован мой гнев, не было, я не придумал ничего лучше, чем развернуться и скрыться в своём кабинете.
Карина помедлила, то ли пожалев меня, то ли собираясь с силами для нового удара.
Со стрессом было решено справляться древним русским способом — с помощью выпивки. В моём кабинете имелся неплохой бар на случай важных переговоров.
Виски обжигало, при этом его вкуса я практически не чувствовал.— Дай мне тоже, — попросила Карина из-за моей спины.
Мы с ней сидели на полу, на этот раз под моим столом, распивая бутылку элитного алкоголя прямо из горла. Молчали. Моя собутыльница периодически хлюпала носом, а я… А я смотрел в пустоту перед собой, не ощущая ровным счётом ничего. Виски, как назло, этим вечером меня не брал.
Когда количество янтарной жидкости в бутылке уменьшилось наполовину, Павлова вдруг подала голос:
— Прости, — её язык слегка заплетался, — я не должна была тебе это всё говорить… Просто сил больше нет никаких…
Понимающе кивнул и… мрачно признался:
— Самое поганое, что ты права. Я тоже об этом думал. Как только узнал о её смерти, потом в СИЗО, армии… всегда. Миллионы раз прокручивал в голове, что было бы, не вспыли я тогда, не выставь её из дома. Ночь же на дворе была. Такси нужно было ей заказать, до дому проводить… Не знаю. Мозгами, вот тут, — постучал себя по лбу, — понимаю, что бред. Это ведь она меня бросила. Какое «проводить»? А что-то внутри всё время шепчет: «А вдруг…» И вроде бы не виноват, но…
— … виноват, — за меня продолжила Карина и уткнулась лбом в моё плечо. — Мы же нормальные… наверное… да?
Задумался. Попутно погладив девичью голову.
— Честно? Без понятия. Я почти десять лет об этом с женой поговорить не могу, всё жду, что она в меня пальцем ткнёт и скажет, что это моя вина.
— Нина? Да нет… она же… понимающая.
— Понимающая, — согласился я. — А ещё она слишком хороша для всего этого дерьма.
Не знаю, что я хотел сказать этим, мысли в голове всё же начали путаться. И я уже никак не мог понять, чего же точно я опасался? Что скажу? Или что не скажу? Что она не примет мои признания? Или наоборот, примет, и окажется, что я зря столько лет боялся неведомо чего…
Виски в бутылке закончился, а смысла в нашем разговоре я так и не нашёл.
— Домой нужно, — нетрезво заключил я, предпринимая попытку встать на ноги. — Домой.
Конечности слушались плохо, и Каринка, наблюдавшая за моими неуклюжими шевелениями, вдруг засмеялась. А я, наверное, всё же переоценил степень своей трезвости.
— Ты пьян.
— Чья бы… мычала.
Всё же приняв вертикальное положение, протянул ей руку.
— Вставай.
— Я сама! — гордо вздёрнула она голову и тоже предприняла героическую попытку подняться. Вышло плохо, и в итоге она повалилась на меня, утыкаясь прямо в грудь. Поймал, покачнулся, но мы устояли. Она замерла в моих руках. Я тоже не шевелился, пытаясь понять, а что вообще происходит. После разговора стало легче, но этого всё равно оказалось будто бы недостаточно…
Карина оторвала своё лицо от моей рубашки и посмотрела мне в глаза. Её взгляд был чужим, но в то же время такими понимающим. Нас не связывало ничего кроме изуродованного прошлого, и этого вдруг оказалось достаточно.
— Помнишь… ты… как это… быть нормальным?
Я не помнил. Лишь притворялся. Давно.
Энергично замотал головой. Та закружилась, пришлось остановиться, сфокусировавшись на девичьем лице. Все попытки быть нормальным будто бы разлетелись на сотни осколков. И как не крути, но лишь в компании друг друга у нас выходило быть самими собой.