Парный танец

– «И что же дальше?»

– О, неужели так громко?
– Гарри мог лишь надеяться, что ему удался шутливый тон.
– Ну и что?

– Что «ну и что»?

– Дальше-то что?
– Гарри увлечённо рассматривал спинку кровати. Люциус приоткрыл один глаз, проследил за его взглядом и усмехнулся. Отбросив покрывало, он сладко, до дрожи потянулся и, задумчиво уставясь в потолок, начал:

– А дальше я, коварный соблазнитель, брошу тебя и уйду, растворившись в закатных лучах. Именно в закатных, это важно. Ты, обманутая девица… Не щипайся, не надо. Так вот, ты поймёшь, что роза твоя увяла и кувшин разбит, и что никто уже не возьмёт тебя замуж. Пойдёшь и утопишься в парковом пруду. Именно в парковом…

– …это важно!

– Гарри ржал так, что чуть не упал с кровати. Люциус косился неодобрительно, но в уголках его рта пряталась улыбка. Отсмеявшись, Гарри сел на кровати.

– У меня встречное предложение.

– Какое же?

– Пошли завтракать, - он вновь весело фыркнул.
– До заката время есть! Я ужасно голоден.

– Я тоже, - с некоторым удивлением заметил Люциус.
– Но зачем куда-то идти? Давай здесь поедим.

– Хорошо, если хочешь, я принесу сюда, - Гарри натянул пижамные штаны.

– Причём здесь ты?
– Люциус смотрел с недоумением.
– А эльф?

– А, да просто я иногда люблю сам готовить, - Гарри смущённо улыбнулся.
– Получается, конечно, не так хорошо, как у Кричера, но и не совсем плохо. Что бы ты хотел?

– Ничего, - Люциус, наконец, перестал его рассматривать и поднялся.
– В смысле, как хочешь. Я тоже спущусь. Ванная там?

– Ага. Я буду на кухне.

Гарри шустро сбежал по лестнице, вспоминая, что у него есть из продуктов. Когда в кухню вошёл Люциус, ветчина уже была нарезана тонкими полосками, а на плите грелись две маленькие сковородки.

– Омлет, - объявил Гарри, взбивая яйца - по-маггловски, венчиком.
– Ты не против?

– Нет, - Люциус прохаживался туда-сюда, осматриваясь.
– И не помню, когда в последний раз ел на кухне. Разве что на первом курсе Хогвартса.

– Если хочешь, накрою тебе в столовой, - не удержался Гарри.
– И буду прислуживать. С опахалом.

– Обойдёмся без опахала, - царственно отмахнулся тот.

– О, спасибо.

– …но только сегодня.

Гарри рассмеялся и тоже скользнул взглядом по комнате. Кухня была обжита ещё со времен Ордена как самое уютное место в доме. Он даже не стал ничего менять, только, по обыкновению, добавил пару окон. Теперь солнечный свет заливал массивный дубовый стол и заставлял щуриться присевшего за него Люциуса. Тот задумчиво наблюдал за Гарри.

– Никто ещё не готовил для меня так, - сказал он наконец.

– Ну, всё когда-то случается в первый раз.

– Тебе ли не знать, - сказано это было самым что ни на есть невинным тоном. Гарри покраснел и чуть не выронил миску. Маленькая месть за опахало.

– Ты не мог бы принести сок из кладовки?
– выдавил он, спиной ощущая и взгляд Люциуса, и его довольную улыбку.

– Конечно.

Когда он выложил омлет на подогретые тарелки, сок - томатный и тыквенный - уже стоял на столе. Гарри улыбнулся тому, что Люциус запомнил его слабость к тыквенному соку. Сам он его, кажется, на дух не переносил. Гарри взмахнул палочкой, и одна из тарелок подплыла к Люциусу.

– Посуда тоже обычная. Но если хочешь, вытащу для тебя фарфор и столовое серебро.

– О, да хватит уже. И вообще, важна не посуда, а то, что в ней, - нравоучительно заметил Люциус.

– Хм, - Гарри устроился на высоком табурете.
– А если тебе не понравится еда, то закидаешь меня вилками?

– Обязательно. Но потом пришлю корзину ирисов.

Неторопливый завтрак на солнечной кухне был ещё приятнее оттого, что ели они молча. Если два года назад Гарри понял, что готовить для себя - это совсем не то же самое, что готовить для Дурслей, то теперь он думал, что делать завтрак на двоих куда приятнее, чем на одного. Неизвестно, о чём думал Люциус, но ни одна вилка в Гарри так и не полетела, из чего он заключил, что омлет одобрен.

– Мне пора, - Люциус отложил салфетку и поднялся.
– Спасибо за завтрак.

Гарри тоже встал, не зная, куда девать руки. Хотелось ненавязчиво выяснить, когда они увидятся, если увидятся вообще, но ничего изящного и остроумного в голову не приходило. Люциус тоже молчал, но его взгляд казался выжидающим.

– А давай… Давай я для тебя камин открою?
– выдал наконец Гарри, стараясь не покраснеть. Через пару бесконечно долгих секунд Люциус ответил:

– Полагаю, так будет удобнее.

Они чинно прошли в гостиную, Гарри пробормотал необходимые заклинания.

– Вот. Можешь теперь вызывать меня и приходить, когда хочешь.

«Он в курсе, как работают камины, болван».

Люциус, к счастью, удержался от замечаний. Он шагнул к камину, но потом передумал: повернулся к Гарри и, коснувшись его подбородка, легко поцеловал в уголок губ.

– До вечера?

– До вечера.

Гарри ещё некоторое время мечтательно улыбался зелёному пламени, а потом встряхнулся и потопал наверх. Самое время пройтись по магазинам и пополнить запас продуктов.

В конце концов, омлетом никого не удивишь.

* * *

Ласковый июнь улетел с последним вздохом прохладного ветерка; Лондон залило золотистой июльской патокой. Старожилы говорили, что такой жары не было уже много лет. Город, словно смущённый непривычным положением дел, притих и задремал, увязнув в янтаре солнечного марева, из которого пёстрыми бабочками вырывались отпускники. Гарри погодных катаклизмов попросту не заметил: в его собственной спальне в эти дни бывало куда жарче. И если поначалу доминирующей эмоцией было банальное удивление, то потом всё стало и сложнее, и интереснее.

Они виделись каждый день. Иногда гуляли или обедали где-то, иногда откровенно, наплевав на приличия, просто шли в постель. Люциус по-прежнему избегал говорить о себе, но каждый день добавлял новый штрих к его характеру, и Гарри их все запоминал. Так, теперь он знал, что Люциус - жаворонок. Тот мог и вовсе не сомкнуть глаз ночью, но встать на рассвете и, заявив сонному Гарри, что «тем, кто встаёт к полудню, в бизнесе делать нечего», уйти. Но случались дни, когда ему не нужно было рано уходить, и тогда выяснялись другие, не менее увлекательные вещи. Например, то, что просыпаться Люциус любит медленно: с потягиваниями, поцелуями и неторопливым утренним сексом, который ощущается ярче, полнее. А ещё ему нравилось смотреть на Гарри в момент оргазма. Он мог заставить его кончить два или три раза подряд - рукой на члене или пальцами внутри, и только после этого, насмотревшись, взять своё. Поначалу Гарри это чертовски смущало, но он быстро привык. Отношения с Люциусом вообще кого угодно могли излечить от стыдливости. Чего стоила привычка расхаживать нагишом по спальне. Гарри неоднократно предлагал отвести его на маггловский нудистский пляж и получал в ответ убийственно серьёзную лекцию о пользе солнечных ванн.

– Между солнечными ваннами и эксгибиционизмом есть разница, - подкалывал его Гарри.

– Есть, - соглашался Люциус.
– И она заключается в названии. А вообще, ты сам создал все условия, когда истыкал этот дом неприличным количеством окон.

– Эй, тогда ты сказал, что тебе нравится!

– Тогда мне было нужно затащить тебя в постель.

– А сейчас не нужно, что ли?
– притворно обижался Гарри.

– Сейчас сам пойдёшь, - фыркал Люциус.

«Пойду», - всякий раз мысленно соглашался Гарри, но продолжал дразнить его. Когда он сильно донимал Люциуса, тот, в отместку, просил исполнить на бис достопамятный приватный танец. Вот и в этот раз, причёсываясь поутру перед зеркалом, он изъявил такое желание. Гарри предсказуемо смутился.