Партизаны Е.И.В.

– И часто оказываетесь правы?

– Почти никогда, но тем приятнее неожиданные подарки судьбы. Люблю подарки, чего скрывать.

– Кто их не любит?

Нужно сказать, что в этом утверждении Ртищев глубоко заблуждался. Ровно в пятидесяти верстах восточнее пробирающегося по лесам отряда находился человек, судьбу свою и её подарки с недавних пор невзлюбивший. Император всех французов Наполеон Бонапарт проклинал тот час, когда принял решение о войне. А ведь прав был покойный маршал Ней, уговаривавший остановиться на русской границе. Нет, не послушал! Блистательные победы в Австрии, Саксонии, Пруссии... вся Европа у ног... твёрдое обещание турецкого султана выступить на Одессу и Крым... Что в итоге?

Об итогах страшно подумать - за полгода войны не случилось ни одного сражения, но армия практически перестала существовать. Тот сброд, что ещё самонадеянно именует себя солдатами, неуправляем. Силами "старых ворчунов" порой удаётся навести кое-какой порядок, но он мгновенно исчезает, едва штыки гвардейцев отворачиваются в другую сторону. Штыки, да.... Пороха больше нет, а те немногие остатки, что ещё можно наскрести, используются вовсе не для стрельбы. Посыпанные порохом сальные свечи становятся вполне съедобны, а восковые не вызывают отвращения. Гурманы... Неоднократно докладывали о случаях людоедства. Пока оно в полках, набранных в германских землях, в Италии, Испании, но чем чёрт не шутит, как говорят русские.

Проклятые русские! Добраться бы до них и... Нет, не вцепиться в горло - поговорить о заключении мира. Увы, посланные с таковыми предложениями офицеры в лучшем случае пропадали без следа, а в худшем обнаруживались висящими на деревьях в лесу. Лютующие пейзане - страшно. Сожжённые деревни и показательные казни привели к обратному результату, вызвав ещё большее ожесточение. Неделю назад кто-то отравил колодцы в расположении дивизии генерала Гаржака... таких потерь не случалось со дня штурма Лейпцига. Скифы...

А что стоят их летучие отряды? От мелких, численностью не более двух-трёх капральств, до крупных частей в несколько тысяч штыков. Казалось бы, какой пустяк! Сотня блох не сможет съесть льва. Да, не сможет, но вполне способна свести его с ума. А в России блохи зубастые - налетят, укусят, отскочат. Кто предлагал полцарства за коня? Король Ричард неправ - всю империю за одно правильное сражение!

– Срочное сообщение, сир!
– лейтенант маркиз де Габриак, нынешний адъютант императора, появился бесшумно, будто вёл род не от рыцарей крестовых походов, а от лакеев, тем рыцарям прислуживавших. Мерзкий человек, но других нет, и этот наверняка проживёт не более месяца. Восьмой с начала войны.

– От кого?

В голосе Бонапарта прозвучала неясная надежда. Неужели один из посланцев к русскому царю смог пробиться сквозь плотное кольцо партизанских отрядов? Хорошо если бы так. Лучше капитуляция и почётный плен, чем такая вот неопределённость. Почему Павел Петрович медлит? Почему до сих пор не уничтожил окружённую и практически безоружную армию? В отсутствие достаточного количества сил не верится, но какова же настоящая причина? Темнит и хитрит петербургский карлик!

При этой мысли император самодовольно усмехнулся - в отличие от английских, в русских газетах никогда не насмехались над маленьким ростом Наполеона. Видимо есть с чем сравнивать. На злосчастном параде в Москве... впрочем, там немного помогли сапоги с высокими каблуками...

– Неподалёку упал воздушный шар, и наши егеря...

– Дайте сюда!

Можно и не спрашивать, чей это шар. А что же в донесении?

– Разрешите перевести письмо на французский?

– Вон отсюда!

Опешивший от неожиданной грубости адъютант вылетел пулей, оставив императора в одиночестве. А тот с тщательно скрываемым нетерпением зажёг русскую диковинку - керосиновую лампу, чуть подкрутил закоптивший было фитиль, и сломал печати на плотном конверте. Переводчик Бонапарту не требовался, так как после встречи с царём он поставил себе задачу изучить русский язык. Льстецы утверждали, что преуспел, и будто бы акцента совсем не чувствуется. Врут, конечно. Однако знаний вполне хватает на чтение газет и таких вот редких трофеев.

И что пишут?

– Канальи!

Буквально через минуту с императора слетела напускная невозмутимость. Какого чёрта? Какие англичане? Какая императрица Жозефина Первая? Они что, все ума лишились? И ещё венгры? Зачем им понадобилось осаждать Вену?

– Габриак!

– Я здесь, Ваше Императорское Величество.

– Передайте приказ вывесить белые флаги. Везде!

– Призыв к переговорам, сир?

– Мы сдаёмся, идиот!

– Капитуляция?

– Нет, bliad, maslennitsa!
– почему-то по-русски ответил Бонапарт.
– Выполнять!

Если бы капитан Нечихаев знал о принятом французским императором решении, он бы непременно повернул обратно. Пусть потом разжалуют и отдадут под суд за невыполнение приказа, пусть! Но это будет потом. Плох тот солдат, что не носит в ранце маршальский жезл, а ещё хуже тот офицер, который не хочет поставить в войне жирную точку. Неправду говорят, будто военный человек живёт только на поле битвы, а в промежутках между оными лишь существует и мечтает о следующем кровопролитии. Это наглая ложь, придуманная ни разу не нюхавшими пороху обывателями. Наоборот, смысл жизни настоящего солдата и состоит в том, чтобы исключить возможность всяких сражений. А уж если случится таковое... тогда да, тогда приходится воевать. И собственная жизнь здесь - дело третье.

Но капитан Нечихаев не знал. Не знал, и на каждом привале видел один и тот же сон: поднимаются винтовки... коротышка с завязанными глазами у выщербленной пулями стены... команда... залп...

– Твою мать!
– Мишка рывком сел и долго всматривался в полумрак палатки, с трудом осознавая, что уже проснулся.

– Матка Боска Остробрамска!
– рядом подскочил Ртищев, ещё не до конца выдавивший из себя поляка.
– Что случилось, Михаил Касьянович?

– Ерунда, - Нечихаев протёр ладонями лицо.
– Померещилось.

– Не скажите, - Сергей Андреевич дотянулся до стоящей между походными кроватями железной печки и вытащил уголёк специальными щипчиками. Трофейными, из офицерского несессера. С вечера набитая табаком трубка немного похрюкала от энергичных затяжек, и выпустила клуб душистого дыма.
– Бывает ещё сон в руку. Вот у меня однажды... Хотя нет, Марыся здесь совсем не того... и Агнешка тоже... Барбара вообще из другого сна...

– А Екатерина Полуэктовна?

– Это святое, Михаил Касьянович.

– В смысле?

– Ангелам в грешных снах делать нечего.

– Понятно.

– А бывают сновидения с предупреждениями.

– Да?
– Мишка положил руку на стоящую у кровати винтовку.
– Может быть, всё же почти чужая земля.

Ртищев хмыкнул:

– Понятное дело, чухонские губернии никогда не станут русскими. Если только предположить сказочный вариант с переселением местных жителей куда-нибудь на Таймыр. Но государь Павел Петрович вряд ли на это пойдёт.

– Почему бы и нет?
– Нечихаев прогнал остатки сна.
– Если экономически обосновать...